Здесь пахнут сумерки дождём,
здесь январи не знают снега,
и волны пенные с разбега
стучат в безвременье моё…
А я гуляю не спеша
с едва подросшим лабрадором.
Смотрю,
как ластится к прибою
четвероногая душа.
Стремглав несётся под откос,
где синь кипит в бездонной чаше.
Её бы вылакать бесстрашно,
но соль преступно щиплет нос.
И тут же резкая волна
кусает холодом колючим.
Смельчак в воде увяз по уши -
лишь холка мокрая видна.
Что ж…
первый опыт хоть и зол,
и душу рвёт ветрами в клочья,
но пёс стремиться к твёрдой почве,
инстинктом базовым спасен.
Вот так и я, как тот щенок,
во тьме барахтаюсь без толку
с тех пор,
как вдруг по воле рока
земля исчезла из-под ног.
С одной лишь разницей, увы:
уже ни опыт, ни рефлексы
не помогают, если честно
на берег выйти из воды…
Лишь росчерк птичьего крыла
скользит незримо надо мною
да эпитафией прибоя
горчит январская глава…
И пусть горчит…
Мне хорошо…
Я не хочу сопротивляться -
и не прошу последних шансов
смиренной, раненой душой.
Давно усвоила вполне
суть одиночества в пустыне,
чтоб посвятить себя отныне
холодной царственной волне…
Однако,
этот гулкий рык
седого грозного прибоя
в глазах салаги-лабрадора -
всего лишь повод для игры…
Он вновь и вновь ныряет в синь,
рычит,
потешно скалит зубы…
Глядит в глаза: мол, почему бы,
мне не побегать вместе с ним?
И я бегу…
бегу вослед -
по гальке розовой, по кочкам
за этим маленьким клубочком,
что излучает жизни свет.
Он, за собой в игре ведя,
дарует призрачное счастье
и силы -
всё-таки остаться
по эту сторону дождя…