Мне с давних пор уютнее с самим собою,
Под шелест молодых и пляшущих ветвей,
Поговорить, а может помолчать,
Не скрою,
Я стал бояться большинства людей,
Да и к чему такое буйство в жизни и убранство?
И счастье, счастье безгранично, без конца,
Теперь мне хватит своего пространства,
Свободного для сердца,
Навсегда.
И более никто не заберёт улыбки или грусти,
Не стащит слезы, крикнув: "эй мужик!",
Ведь я такой, с утра меня отпустит,
Я ведь сдаваться сам по жизни не привык.