прогорел газ
стерся мел свечной о пространство
искристый, полупрозрачный,
как морское стекло,
светало.
ты сказал: я открою глаза и нам станет светло —
и стало.
дрожит поезд, звенят стаканы, немеет рука
но продолжает зачем-то держать твою
за окном расплывается и двоится
тебе снится, все снится
все стекает расплавленым звёздным стеклом
в пустые мраморные глазницы
а вселенная длится и длится
силятся вместе слиться
улицы, лица
страницы, станции, птицы
и пока снится,
танцуя на берегу
мы будем пить из грааля,
вокзальную гарь
и горечь земной боли
и сладость морской соли
и матовое сияние лиц
и рассветные песни птиц
и степные беззвездные дали,
по капле
но мне будет мало
всё будет мало цвета и запаха
ветра и звука,
цементной пыли и крошек стекла,
ледяного сияния спирта —
быть ангельски-белым
в очерченном свечным мелом кругу —
не смогу
но станет светло
ты откроешь глаза
во дворе скрипнут качели
скажешь, что мы миры ещё и не такие видали
что пора, что еле успели —
и мы уйдем по золе
и вишнями отцветут столетья
горизонт событий подернется слезой дали
а на смятой постели
серой кошкой будет нежиться долгий рассвет
погорельцы, счастливцы, скитальцы,
пылью солнца ставшие на земле
на дорог переплетья
променяли
сплетение пальцев.