Серебристой, сверкающей гладью
Укрывалась земля под метелью,
Танцевавшей в искрящемся платье,
Разрисованном белой пастелью.
Под скрипучую музыку ветра
И трескучие ноты мороза
Украшала танцовщица щедро
Тополя вдоль дорог и берёзы.
Пряча лик под тончайшей вуалью,
Надувала кокетливо губки,
Убирая заботливо шалью
Ветви лип в щегольскИх полушубках.
Укрывала каштаны и клёны,
Голубые ветвистые ели,
Цветники и пустые газоны,
И кусты у бетонных панелей.
Украшенья дарила к нарядам:
Кружева из ажурных снежинок,
Ниспадавшие бурным каскадом
Жемчуга из мерцающих льдинок.
Ожерелья, серёжки, мониста
Раздавала богатой рукою,
И играли снега серебристо
Под печально светящей луною.
Под легчайшим как пух покрывалом
Фонари затаились, скамейки,
Восхищаясь роскошеством бала
Балерины в овчинной цигейке.
Развлекалась метель в быстром танце,
Выводя по полям пируэты,
Пробираясь на кончиках пальцев
По лесам меж деревьев в просветы.
Не щадила ни руки, ни ноги,
Пела песни глубоким контральто,
От души засыпала дороги,
Пряча серость и грубость асфальта.
Веселилась метель до рассвета,
Танцевала всю ночь до упаду,
Допевая с морозом куплеты
Под неистовый ритм снегопада.
А под утро вдруг музыка смолкла.
И метель танцевать перестала.
Сняла платье из снежного шёлка
И легла на сугробы устало.
И искрились снега позолотой
Под лучами дневного светила,
А метель, подавляя зевоту,
Засыпала и тихо грустила.