Бродяга-март зашёл. Ну, так, продрог.
Художник притащил большую флягу.
Снег шёл и шёл. Не видно ни дорог,
Ни солнца. А внутри сосуда – брага.
Писатель мыл неспешно свой стакан.
Художник разливал. За всё, что было.
Играли тараканы в дурака,
И грызла мышь хозяйственное мыло.
А мир застыл в преддверии весны.
Райцентр не плыл. Куда ему? Картинно
Мелькали в подсознанье кадры-сны,
Грачи шагали в ряд демонстративно.
Художник пел частушки. Повело
От бражки, да со всей весенней дури.
В углу, где дверь, плясало помело.
Кричал писатель: что ты, на хрен, куришь?
Художник улыбался, пел и пел,
Пейзаж с церкво;й был брошен. Время будет.
Шли люди по заснеженной тропе
В заснеженную хмарь из серых буден.
Художник пел, весенняя пора
Откладывалась. Неопределённо.
Под окнами ходил степенно грач.
Заснул художник, песней утомленный.
Райцентр стоял в преддверии весны.
Художник спал, писатель, кстати, тоже.
Им снились фиолетовые сны.
И шла любовь. Одна. В толпе прохожих.