- СТУДЕНЧЕСКИЕ ИСТОРИИ. СЮЖЕТ ПЯТЫЙ -
- Да ну, не было такого, - отмахивается Мишка, мило смущаясь. Вот такой у него характер застенчиво-предприимчивый.
- От друзей секреты? - Удивляется Антон. - А по моим данным был ты прошлым летом таки в синагоге!
- Теперь ты нам просто обязан ответить с комсомольской принципиальностью, что ты делал в этом оплоте антинауки, и сколько выкурил там фимиаму. И кому ты его курил. - Строго спрашивает Бекас.
- И из чего курил! - Добавляет Вихтор.
- Я мог бы тебя понять, если бы ты пошел в православную церковь, - задумчиво говорит Бекас. - Там хотя бы причаститься можно. Винцом. А так?
- За тем, что ты сказал, и ходил, - вдруг признается, вздохнув, Миша.
- Ничего себе! - Удивляется Вихтор. - А точно это церковь была? Ты ничего не перепутал?
Мишка опять засмущался и отвернулся в сторону, видимо, надеясь отмолчаться.
- Нет, он точно на нас информацию собирает, - делает сурово вывод Бекас. - Молчит и слушает, слушает и молчит.
- Вон и бутылку принес, спаивает, - подсказывает Проник. - Ждет пока языки развяжутся.
- И на вино хорошее не поскупился, - вставляет слово Вихтор.
- Да ну вас, - сдается Миша, - Ну был. Я и не скрываю. Все равно ведь знаете.
- Знаем, но не всё, - отвечает Колян.
- Знаем, но не все, - дополняет Вихтор.
- Ну ладно, расскажу, - соглашается со вздохом Мишка, - и начинает. - Я в прошлом году летом проводником работал. Харлама знаете?
Антон кивнул и чему-то саркастически улыбнулся. Больше никому Харлам не был известен, но Мишу это не смутило, и он продолжает.
- Мы с ним в паре работали. На поезде "Москва-Симферополь". Получили аванс и, конечно, всю дорогу бухали. Туда и обратно.
- "Конечно" - главное, - вздыхает Бекас.
- Ну ты, Бекас, спортсмен. У тебя режим. - Вежливо отвечает Миша. И продолжает, - приехали в Москву, а денег всего пять рублей осталось.
- На две бутылки водки, - подсказывает Колян.
- Мы такую водку не пьем, - грустно отзывается Миша.
- На одну бутылку хорошей водки, - поправился Колян.
- Да что Харламу бутылка водки? - Обиделся за друга Миша. - Ну в общем остались мы без денег. И свои пропили, и те, что на зайцах заработали. Последние наши пять рублей Харлам мне отдал, потому что боялся не удержаться. А совсем без денег никак.
- Миша, я хочу вас поздравить: у вас надежная репутация! Правда, в очень узком кругу. - констатирует Колян.
- Где деньги взять? Если бы в Калинине, то заняли бы у кого-нибудь. В Москве у кого займешь? Харлам злой. Он мне уже все нервы вымотал, всё успокоиться не может. И орёт на всю улицу. Бас у него отвратительный, хриплый. Идёт и рассуждает во весь голос, что выпить хочется, а денег нет. И вдруг он замолчал. Что такое?
- Смотри, Миш, - говорит вкрадчивым голосом, - синагога!
Ну синагога и синагога. Чего это он, думаю, на неё засмотрелся? А он спрашивает:
- Миш, ведь попы должны помогать простым людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию? Ведь так им по вере положено?
- Не знаю, - говорю, - наверное.
- Так вот иди, попроси десятку. Только не говори на что.
- А почему я? - возражаю, - я не верующий. Сроду в синагоге не был.
- Я что ли? - отвечает он. - И что-то такое типа, мол, ваш бог, ты с ним и договаривайся как хочешь, а без десятки не возвращайся.
- И ты пошел? Вот так взял и пошел? - Удивляется Бекас. Такого он даже от Миши не ожидал.
- Пошел, - подтверждает Миша, - вернее, он меня туда повел. Ты удивляешься, потому что Харлама не знаешь. Когда вошли, Харлам головой завертел, лицо сделал восхищенное и своим идиотским басом синагогу принялся расхваливать. Ходит и твердит одно и то же: "Какая архитектура, какая замечательная архитектура!" Архитектура ему эта пофигу, конечно. Он специально орёт, чтобы кто-нибудь к нам вышел. А в синагоге, я не сказал, ремонт был. Стройматериал лежит прямо на полу, и вообще, видно, что затирали, красили. Вот выходит кто-то, не знаю, как называется. Раввин, наверное. Увидел нас, подошел. Поздоровался так вежливо. И говорит:
- Приятно, молодые люди, что вы интересуетесь религией, ну и ещё что-то такое. Начал рассказывать, когда эта синагога построена, и кто из великих здесь молился. Харлам еще больше восхищаться начал, неужели сам такой-то здесь молился? Не может быть! Он, конечно, и имени такого никогда раньше не слышал, но очень хочет раввину понравиться, потому что выпить ему не терпится. А раввин на Харлама внимания мало обращает, он все больше со мной разговаривает.
- Физиономист! - смеётся Антон.
- Ну и Харламу раввин до лампочки, он меня локтем в бок толкнул, чтобы я к делу переходил, а сам отвалил в сторонку, типа что-то такое замечательное увидел, что ему надо поближе рассмотреть.
Ходим мы с раввином по храму, а я все думаю, как же мне перейти к теме, как червонец спросить. А тот закончил про религию да про традиции, и перешел ко дню сегодняшнему. Сообщил так ненавязчиво, что ремонт в синагоге ведется, и, особо подчеркнул, что на добровольные пожертвования. И говорит, говорит, да так ловко все обставляет, что я уже чувствую, прямо подмывает меня хоть чем-то богоугодному делу поспособствовать. Вот он как-то незаметно мне мозги затуманил, закрутил, а потом вдруг в лоб:
- Вы, молодой человек, доброе дело совершите, если пожертвуете на ремонт синагоги посильную сумму.
- Не знаю, что со мной произошло. Не могу отказать и все тут! Как загипнотизировал он меня. Ведь мог же я сказать, что нет денег. А не сказал, вынул пятерку и отдал.
- Так вот почем опиум для народа! По пять рублей за порцию. - Произвел подсчет Бекас.
- И точно, как дозу принял. - Вставил Проник. - Одурманил он тебя.
- Не знаю. Пошёл я к выходу, а у самого настроение гадкое: ведь с Харламом объяснение предстоит. Он к тому времени притомился восхищаться и на улицу свалил.
Выхожу, он ко мне:
- Дал поп денег?
- Нет, - отвечаю, - не дал!
Обругал он раввина за жадность. Потом, немного успокоившись, говорит:
- Ладно, у нас пятерка еще есть...
- Нет, - говорю, - у нас пятерки.
Что тут было. Он так орал, так матерился. Я уж думал, хотя бы какой мент рядом оказался. Забрали бы его от меня хотя бы на пару суток. Но нет, не случилось мента.
- Миша, - воскликнул Антон, - и ты после всего этого остался жив? Да, видно, Харлам стареть начал.
- Да нет, - улыбнулся Миша, - он ещё ничего. Успокоился только после того, когда я предложил мои часы толкнуть. Помнишь у меня были такие, гедеэровские?
- Папины? - Заинтересовался Бекас.
- Почему папины? Мои.
- На стипендию купленные?
- Родители подарили, конечно. Но они мне уже надоели, эти часы.
- Ох, не всё здесь так просто, - сказал задумчиво Бекас. - Сознавайся, Миша, не иначе тебе раввин предложил должность при синагоге после распределения.
- Да ну, Мишка выгодно купил себе должность. - Смеется Проник.
- Все это клевета. - Вступается за Мишу Колян, - какое у Миши распределение? Он даже первых десять лет не отучился. Начинал с нами, и пока еще на втором курсе. Когда он универ закончит, на ремонт синагоги в очередной раз собирать надо будет.
- Вот он и займется, - согласился Бекас. - Опыт-то у него уже есть!