Когда я при моей очередной встрече с моим знакомым – раввином хоральной синагоги чисто машинально спросил его: " Как дела?", то раввин также машинально с остервенением ответил: " Дела как сажа бела!" и добавил:
– Извините, мой хороший, добрый друг, но в общении наших соплеменников с этими самыми вашими сановными русачками – нашими верными пособниками в развале великого Советского Союза дело доходит до вопиющего, беспрецедентного курьеза в нашей сионистской деятельности!
– В чем же проявился этот "вопиющий, беспрецедентный курьез в вашей сионистской деятельности"? – спросил я раввина.
– Видите ли, мой хороший, мой добрый друг... – сказал раввин, – Этому вопиющему, беспрецедентному курьезу в нашей сионистской деятельности предшествовало то, что средства массовой информации раструбили на весь мир о том, что некий Союз советских офицеров учредил Комитет по подготовке и проведению суда над сионистами и их пособниками в развале Страны Советов. А чуть позже в тех же средствах массовой информации последовало также заявление сионистов о том, что без осознанного пособничества им, сионистам, со стороны представителей коренной, государствообразующей нации этой страны – русских – они бы сами по себе, можно сказать, в одиночку не смогли бы так успешно приблизиться к своей заветной цели и справиться с поставленной перед ними задачей их мудрейшими праотцами... И как только эта информация прошла по мировым средствам массовой информации, так почти сразу же к нашему сионистскому руководству заявилась многочисленная группа возмущенных сановных русачков – наших пособников в развале Советского Союза с претензиями и упреками в адрес наших соплеменников... "Как так, – разъяренно в один голос заявили они нашему руководству, – вы, сионисты, позволили себе подобным образом беспардонно и бесцеремонно "засветить нас" перед нашим трудовым народом и всей мировой общественностью? Как вам не стыдно и не совестно так поступать со своими вернейшими пособниками в развале не только Советского Союза, но и всей мировой социалистической системы?"
– И как же среагировало на подобное "разъяренное" заявление возмущенных сановных русачков ваше сионистское руководство? – поинтересовался я.
– Спокойно среагировали наши сионистские руководители на беспардонный выпад разъяренных сановных русачков – наших верных пособников в развале Советского Союза. – пояснил раввин. – Наши сионистские руководители – люди мудрые и не их правилах в экстремальной ситуации рубить с плеча или действовать с кондачка. Поэтому в данной сложившейся нервозной ситуации наши мудрейшие сионистские руководители решили провести с сановными русачками даже, в некотором смысле, просветительскую беседу.
– И что это была за "просветительская беседа" с нашими сановными русачками? – спросил я.
– Прежде всего, в этой просветительской беседе, – сказал раввин, – наши сионистские руководители разъяснили и растолковали сановным русачкам, что они, русачки, были не случайно вовлечены в заведомо запланированный процесс форсированного развала Советского Союза. Вовлечены же русачки в программу действий сионистов в конце XX века были потому, что численность наших соплеменников в Стране Советов к восьмидесятым годам не составляла и полпроцента от общего количества граждан, проживающих в СССР. И, естественно, с таким мизерным составом наших людей в этой стране мы никогда самостоятельно не разрушили бы гигантскую социалистическую пирамиду. Хотя мы отлично понимали с самого начала, что сама централистская природа советского государства, вертикальная иерархия правящей в этой стране КПСС позволяли нам при захвате всего нескольких руководящих высот контролировать весь его колоссальный монолит. И если этот захват осуществлялся подобранными нами абсолютно лояльными к нам деятелями, то контроль над этой страной сводился бы лишь к поэтапному эффективному ее разрушению с использованием существующих структур власти и передачи под наше полное владычество...
– Под "абсолютно лояльными" к вам деятелями вы имеете ввиду Горбачева, Яковлева, Шеварнадзе? – прервал я раввина.
– Не только! – сказал раввин. – Для реализации наших обширных планов требовались исполнители и рангом пониже. В целом же пособила нам и обеспечила полный успех в этой стране на данном историческом этапе сознательная, я бы сказал даже, изобретательная активно-пассивная реакция верховодов СССР на наши вожделенные устремления окончательно целиком и полностью закабалить Русь.
"Нагловатое заявление священнослужителя!"– подумал я и спросил раввина:
– Что же это за сознательная да еще и к тому ж "изобретательная" активно-пассивная реакция верховодов СССР" на ваши устремления?
– О, это уникальное явление, охватившее верхние властные слои Страны Советов на исходе ХХ века! – оживленно подхватил раввин. – И сводилась эта самая активно-пассивная реакция разных уровней верховодов СССР к тому, что они не только подчеркнуто сами же не сопротивлялись нашему племенному напору, но и сдерживали порыв других, стремившихся нам противодействовать. А между тем, каждый из верховодов на своем посту внес лично свою весомейшую, неоценимейшую лепту в нашу историческую победу в этой стране! И потому всем им безмерная благодарность!
И много ли выявилось таких вот волонтеров, взявшихся охотно подсоблять вам в развале Советского Союза? – поинтересовался я.
– Скажу откровенно: им несть числа! – сказал раввин.
– А если говорить поконкретнее? – вставил я, а сам подумал: "Неужели раввин выдаст политических деятелей кремлевской элиты советской поры, оказавших услугу просионистским силам в развале Страны Советов и о предательстве которых советские граждане лишь строили и строят до сих пор догадки?"
– Что ж, – промолвил раввин, – сейчас уже можно говорить и открыто о конкретных фактах пособничества влиятельных русачков нашему движению. И характерно, что почти все они выходцы из трудовой, рабоче-крестьянской среды. Принципиальнейший Егор Кузьмич Лигачев, к примеру, родился в семье крестьянина и познавать окружающий мир начал с деревни Дубинкино Новосибирской области. Добрейший, чистейшей души Иван Кузьмич Полозков – потомственный крестьянин из сельской глубинки Курской области. Милейший Владимир Александрович Крючков начал трудовой путь разметчиком на Сталинградском заводе "Баррикады". Рассудительнейший Анатолий Иванович Лукьянов родился в рабочей семье и изначально был рабочим смоленского завода "Арсенал". Эрудит в высшей степени и высшего порядка Леонид Владимирович Шебаршин – потомок сапожников из Марьиной рощи Москвы. Трудовые корни и у кузбассовца порядошнейшего, интеллигентнейшего Вадима Викторовича Бакатина... И так далее и тому подобное...
"Ишь, ты, какая осведомленность раввината! – подумал я. – И как скрупулезно изучается им подноготная своих пособников!"
– Какую же лично свою "весомейшую, неоценимейшую лепту" в вашу "историческую победу в этой стране" внес каждый из названных вами известнейших политических деятелей? – спросил я.
– Извольте! – сказал раввин. – Готов вас просветить! И начну хотя бы с того же Лигачева. Но прежде всего для ясности скажу несколько слов о Ельцине. Дело в том, что Борисом Николаевичем Ельциным мы интересовались еще в пору его трудовой деятельности в строительстве после окончания им в Свердловске политехнического института. Человек неординарен, гигантского телосложения, дерзновенен, груб и вероломен. К тому же в Ельцине нам были симпатичны и некоторые детали его происхождения. И наши люди пришли к единодушному заключению, что человек с бульдожьей хваткой может и должен нам служить, не оставаться на Урале и быть в Москве, в центре грядущих исторических событий, у нас под руками. Ответная благосклонная реакция Ельцина на наши предложения не заставила себя ждать и план перемещения будущего президента России из Свердловска в Москву посредством использования организационных структур КПСС вступил в стадию практической реализации. Но для этого надо было сделать многое. Но для этого надо было сделать многое. Ельцину предстояло и срочно стать членом КПСС, и проникнуть в обком партии, и взять там планку не ниже первого секретаря, а потом уже и готовиться к прыжку с Урала на Старую площадь Москвы. И для осуществления этой обширной многоходовой программы действий кто только нами не был задействован! Кто только из центрального аппарата КПСС не был подключен к проталкиванию нашего протеже на вершину партийной вертикали! Вплоть до таких влиятельнейших политбюровцев как Кириленко, Андропов, секретарь КПСС Рябов и многие, многие другие лица такого же высокого партийного ранга... НО особенно успешно, результативно сработал и справился с поставленной нами задачей многоопытный функционер партии секретарь ЦК КПСС Лигачев. И тут надо сказать, что в середине восьмидесятых годов с легкой руки генсека Горбачева и его ближайшего сподвижника по оргвопросам секретаря ЦК КПСС Лигачева в Советском Союзе была учинена кадровая чехарда. Повсюду, к нашему удовольствию, всех прежних первых секретарей обкомов, крайкомов, рескомов КПСС заменили на вторых секретарей... А потом уже и их выбросили из кресел первых секретарей, усаживая туда тех, кто под руку попадется... Но сбрасывать нашего протеже – первого секретаря свердловского обкома КПСС Ельцина на политическую обочину великодушный Лигачев не стал. В середине апреля 1985 года он привез Ельцина в Москву на должность заведующего отделом строительства ЦК КПСС. За такую успешно проведенную операцию Лигачев тут же был поощрен повышением в партийной иерархии: он стал полновесным членом Политбюро ЦК КПСС даже без кандидатского стажа. Прибывший же для освоения столицы Ельцин тоже сходу по партийным чинам стал набирать обороты и даже догонять Лигачева. В июле 1985 года Ельцин уже секретарь ЦК КПСС. А прошло еще с полгода, и Ельцин стал кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС...
"Интересно, как бы отнесся к такому разоблачительному монологу раввинчика сам грозный Егор Кузьмич Лигачев?" – мелькнула у меня мысль.
Между тем мой собеседник продолжал:
– Когда же 29 мая 1990 года подоспели выборы председателя Верховного Совета РСФСР, неоценимую услугу нам оказал покладистый Полозков – вожак фракции коммунистов в российском парламенте. Имея все шансы быть избранным председателем Верховного Совета РСФСР от доминирующей фракции коммунистов, Полозков уважил нашу просьбу и, неожиданно для своей фракции и всей страны, снял в последний момент свою кандидатуру с голосования в пользу Ельцина. Так в мае 1990 года Ельцин, наконец, получил для своих действий по развалу СССР абсолютный стратегический и тактический простор. Но и благородный поступок Ивана Кузьмича Полозкова не остался незамеченным. Полозков тут же был поощрен: получил повышение в партийной иерархии. На очередном съезде ЦК КПСС Полозков, так же как и до этого Лигачев, без кандидатского стажа сразу стал полноправным членом Политбюро ЦК КПСС.
Слушал я раввина и думал: "Как все же тщательно сионисты анализируют происходящие в стране поселения события, как стремятся приблизиться к властным лицам приютившей их страны, втереться к ним в доверие и вовлечь в сферу своих интересов! Как, наконец, дотошно накапливают, систематизируют и монтируют компрометирующие этих лиц факты! И все это проделывается лишь для того, чтобы при необходимости, в нужный для себя момент прицельно выстрелить в попавших на сионистский крючок фигурантов-пособников поражающим залпом компромата!"
– А вклад председателя КГБ СССР Крючкова – руководителя так называемого передового вооруженного отряда КПСС – в нашу историческую победу в этой стране еще более весомый и до сих пор недооценен! – продолжал раввин. – Во-первых, Крючков подсобил нам тем, что в бурные августовские дни 1991 года не арестовал Ельцина. А, во-вторых, в ночь с 20 на 21 августа 1991 года в кабинете председателя КГБ СССР Крючкова было принято судьбоносное для Страны Советов решение.
– Какое же это " судьбоносное решение" было принято в кабинете Крючкова? – спросил я.
– В ту ночь, – сказал раввин, – на совещании в ЦК КПСС принималось окончательное решение о штурме Дома Советов, где засели ельцинисты. И происходило это так. Председатель КГБ СССР Крючков в 00 часов пригласил к себе в кабинет заместителей председателя КГБ СССР Агеева и Прилукова. Там были заместитель председателя Совета Обороны СССР Бакланов, член Политбюро, секретарь ЦК КПСС Шенин, заместитель председателя КГБ СССР Грушко, начальник управления охраны КПСС Плеханов. Очень скоро подъехали генералы Ачалов, Варенников, Громов. Позицию кагэбистов не штурмовать "Белый дом" поддержали все. Все вместе стали убеждать Бакланова и Шенина отказаться от операции штурма. Крючков решительно заявил, что тоже против операции. Варенников и Ачалов успокаивали Бакланова и Шенина, говорили, что еще не все потеряно. Что завтра нужно вести переговоры мирным путем. Все с облегчением вздохнули: штурма "Белого дома" не будет. Лишь Бакланов и Шенин, потрясенные предательством, выглядели подавленными происшедшим. Крючков сказал Агееву о необходимости задержания Попова и Лужкова. Но всем показалось, что он говорит это исключительно для Бакланова и Шенина...
"Да, – подумал я, – память на детали событий в стране поселения у священнослужителя отменная!"
– Говоря же об августовских днях 1991 года в Москве, – проговорил раввин, – нельзя не отметить важнейшую роль, которую сыграл для нас председатель Верховного Совета Лукьянов. Все мы в напряжении ожидали, что он незамедлительно соберет народных депутатов в Москве для принятия кардинальных решений по защите Советской власти в стране. Тем более, что в его распоряжении были все рычаги государственного управления, в том числе и транспортные средства, позволяющие доставить народных избранников в Москву в пределах полусуток. Но мудрый Лукьянов не стал форсировать события и 19 августа 1991 года подписал постановление о созыве внеочередной сессии Верховного Совета СССР аж 26 августа 1991 года. Ну, а до 26 августа мы сполна управились! Лучшего нам подарка не сделал бы и Горбачев! Зато Лукьянов оперативно без задержки сработал, когда 22 августа 1991 года от него потребовалось поставить подпись под постановлением Президиума Верховного Совета СССР "о даче согласия на привлечение к уголовной ответственности и арест народных депутатов СССР Бакланова, Стародубцева, Балдина, Варенникова и Шенина..."
"Ловко приложил священнослужитель маститого юриста Лукьянова – однокашника Горбачева! " – отметил про себя я.
– А что касается начальника внешней разведки КГБ СССР Шебаршина, – сказал раввин, – то он вообще блестяще справился с отведенной ему ролью в августовские дни 1991 года. Назначенный возвратившимся из Фороса Горбачевым только на сутки временно исполняющим обязанности председателя КГБ СССР, Шебаршин проявил завидное рвение, профессиональную сноровку и оперативность. Вечер 22 августа 1991 года, к примеру, Шебаршин до самой ночи посвятил исключительно безопасности митингующих ельцинистов на площади Дзержинского и проводимого ими важного мероприятия по демонтажу памятника железному Феликсу. А на другой день пребывания Шебаршина в роли главы КГБ СССР, 23 августа 1991 года, в десять тридцать на совещании руководящего состава комитета произошло то, что, как и предполагалось, и должно было произойти. После случившейся накануне экзекуции на площади Дзержинского весь управленческий генералитет центрального аппарата КГБ СССР выглядел сникшим. И Шебаршин лишь для порядка, открывая совещание, задал присутствующим контрольный вопрос: мол, все ли видели сегодня с утра площадь Дзержинского? И оказалось, что видели, вопросов ни у кого нет, ясность полная. Потому сразу же пришли к согласию, что необходимо запретить деятельность партийных организаций КПСС в системе госбезопасности. Ни одного голоса не было против, ни одного воздержавшегося, даже секретарь "большого парткома" Назаров тоже был "за". Тут же подготовили приказ по КГБ СССР и циркулярную телеграмму: конец партийной организации КПСС в системе госбезопасности... И вопрос департизации КГБ СССР был закрыт!.. А 23 августа 1991 года пост председателя КГБ СССР занял еще более покладистый и смышленый генерал Вадим Бакатин, который для начала тут же передал нашим друзьям-американцам особо секретные чертежи расположения прослушивающих жучков во вновь построенном здании посольства США в Москве. В октябре же 1991 года Бакатин и вовсе ликвидировал КГБ СССР...
– Но вернемся к "просветительской беседе", которую провели ваши сионистские руководители с нашими сановными русачками – вашими верными пособниками в развале Советского Союза. – прервал я раввина. – Как среагировали сановные русачки на эту "просветительскую беседу"?
– А никак! – ответил раввин. – Покидая сионистских руководителей, они лишь с укором сказали, что сионисты им своей откровенной "засветкой" уготовили смертельный финал. За свое предательство Родины они будут трудовым народом или четвертованы или вздернуты на фонарном столбе. И прокляты навсегда!
Сказав сии слова, раввин распрощался со мной и пошел к выходу. У самой двери в кармане раввина зазвенел мобильный телефон. Раввин достал из кармана пиджака мобильник, приложил его себе к уху, послушал и, обращаясь ко мне, сказал:
– Ну вот, пожалуйста! Один из наших вернейших пособников в равале Советского Союза уже предусмотрительно освободил себя от ожидания неотвратимой расплаты за предательство своей Родины и своего народа. Не стал ждать того момента, когда трудовой народ за такие преступные деяния его с позором четвертует или вздернет на фонарном столбе... Только что по средствам массовой информации прошло срочное сообщение: "В своей квартире на Тверской-Ямской бывший начальник внешней разведки КГБ СССР, исполнявший в течение одних суток в августе 1991 года функции председателя КГБ СССР, генерал-лейтенант Леонид Шебаршин застрелил себя из наградного пистолета."
* Ж-л «Новая книга России».
Вадим Цеков.