Бабушка робко просила копейку,
А в глазах её просвечивался Вифлеем.
Она твёрдо знала свой путь, кто она и зачем.
Люди шли мимо. Сочувствовали
И не верили - такая дилемма.
Нет-нет, не была "подсадной"
И простой провинциальной пьянчужкой.
Пела в церковном хоре
Слаще, чем любая пичужка.
Рано осиротела, на жизнь через
Серые стекла детдома смотрела.
Он заприметил её в 18
На службе на Рождество.
Так и сказал:
"Леночка, вы - моё всё".
Свадьбу сыграли быстро -
Венчались в храме.
Но пришло горе - дочь родами умерла.
Нет, не жила. Существовала тогда.
Муж запил, через два года
Повесился в городской бане.
Тяжёлая бабья доля.
Ах, как же кромсает и ранит горе!
Разум покинул её в районе
Двадцати шести.
Один человек, а море горести.
Люди слагали легенды,
Неимоверные повести.
Время летело - не шло,
Считали блаженной -
Так уж в народе пошло.
Робко просила деньги
На паперти у монастырей.
Горько рыдала, видя
Счастливых чужих детей.
Вместо живых общалась
С теми, кого на свете уж не было,
Кто сгорел от вселенской любви,
Не пришёл с кровопролитной войны.
А по ночам не плакала - выла,
Отчаявшись, посуду била.
Её боялись, шептали:
"Встретишь юродивую - ждать
Тебе, мать, беды".
Бабушка робко просила копейку:
"Господи, помоги"
Иешуа Га Ноцри,
До Вифлеема несчастную подвези.
29.04.2021