Звонят колокола с времён забытых,
легендами и тайнами сокрытых:
на вече созывают весь народ,
коль враг толпится у родных ворот.
Уверенно столица возвышалась
и в белый камень смело одевалась,
а звон её златых колоколов
стремился в небо к сонму облаков.
Везли колокола из Византии,
они звонили в храмах всей России.
И этому дивился белый свет -
таили иноземцы свой секрет.
Но Москвичи, с упрямством им присущим,
решили лить колокола по-русски.
Подумали и, чётко зная цель,
открыли в стольном городе артель.
И самый первый зазвонил так чисто!
"А лил его мастеровой Бориско"
литейщик начертал своей рукой -
Московский парень с доброю душой.
Хотел он, чтобы русскими гордились…
И летописцам его имя пригодилось.
Бориско, так в народе был он зван,-
из православных русских христиан.
Он жил в годины трудных испытаний,
когда Орда несла печать страданий,
но колокол, что он тогда отлил,
как будто Сам Господь благословил.
Память о нём нам даровали годы,
они хранят историю народа.
Благословенны эти имена,
их донесли святые письмена.
В летописи XIV века появляется первое дошедшее до нас имя русского литейщика. Невелики сведения о нем. Известно, что он жил в Москве, тогда еще деревянной, уступавшей внешним величием и числом жителей Ярославлю, Твери, Владимиру. Мастер московский был знаменит, и новгородский архиепископ приглашал его слить великий колокол для Софийского собора. На колоколах он оставил свое имя: "А лил мастер Бориско".
Из интернета