Он выходит курить на балкон под кострище рассвета.
Ночи маятник мечется в сердце, вскрывает реальность.
Руки мёрзнут. Сентябрь. Жить вот так вот от лета до лета,
Принимая цикличность как данноть – почти гениально .
Руки мёрзнут. Бардак на столе, среди нотного бреда.
Недосказанность строчек, с которых срываются звуки.
Он брезгливо кидает докуренную сигарету
Прямо в лужу, как дети бросают игрушки от скуки.
Колкий воздух Парижа по венам течёт, словно небо,
И мешается с кровью, смешит, будто газ веселящий.
Он глаза поднимает на звёзды — невидяще, слепо —
Но находит лишь яркие окна в квартирах неспящих.
Над ладонью полоски горят фонарями Монмартра.
Белых шрамов дороги, как росчерки памяти, плавны —
То запястья познали вкус лезвий в порыве азарта.
То стигматы любви, проступившие шрифтом заглавным.
Он живёт, будет жить! В уголках глаз лучатся морщины
Как следы навернувшихся слёз, и непролитых всё же.
Он же счастлив почти! Но, тоскою вгзрызаясь звериной,
Память рвёт в лоскуты его душу, терзает, тревожит.
Он уходит с балкона, вливаясь во тьму голых комнат,
Он вжимается в кресло, смотря на закрытые двери.
Всё в порядке, актёр, ты устал. Отключи телефоны.
Всё в порядке, актёр. Но она не пришла на премьеру...