У гордого орла воробушек спросил:
«Летаешь ты так чинно и так вольно!
Ты одиноко крылья в небо возводил,
Но падать ли тебе, скажи, не больно?
Покуда свысока, смотря на мир,
Ты истинно взвивал на небо паству,
Устраивая самый грандиозный пир,
Ты причислял любого к сему братству.
Покуда ж пир кончался, падал вниз,
Но праведным крылом стремился к небу,
Твердя себе один лишь, свой девиз
«Не падал тот, кто не вкушал победу»
И вновь ты чинно и так вольно,
И одиноко крылья возводил,
Ответь же, друг, тебе не больно
Падать, всех лишившись сил? »
Орёл не думал над ответом сим нисколько,
Сказал он: « Мне ответь, мой друг,
Земную гладь узреть готов на сколько?
И сколько ты терпеть готов недуг?
Так высоко как я, ты не взлетаешь,
И видишь только то, что видишь ты,
Орлы, как воробьи, так низко не летают,
Орлы – рабы пространства, высоты!
Ты видишь часть, я вижу всю картину,
И на вопрос твой всех беру лишь вверх!
И те кто не готов прорвать плотину
Умов своих, и не познать свой вех
Летят те вниз, а я же догоняю,
Не дав разрушиться им так, как рушусь я,
Я многим, очень многим помогаю,
Но роль моя не краше соловья.
Ты спрашиваешь, больно ль мне, не больно!
Больнее видеть тщетный интерес!
Как падаль пожирает труп довольно,
Не прячась за нетленной из завес!
Я не один такой, но мы все одиночки,
И это не желание, и это не девиз,
Мы, может быть, хотели, чтоб до точки,
Любой исполнен был бы наш каприз!
Однако же судьба наша такая,
Ты хочешь или нет, но будет так!
Мы смотрим вдаль, пред нами лишь прямая,
У вас же путь, для нас такой пустяк!
Поймёшь ли ты меня, мой друг, не знаю,
И коль ты хочешь, невзирая на свой вес,
Я ввысь тебя возьму, тебя не устрашая,
Я покажу тебе весь тщетный интерес!
«О нет, мой друг, с меня уже довольно,
Я лишь обычный, мелкий воробей!
Да и к тому же падать очень больно!
И чтоб судить об этом, нет уж здесь судей»
«Зачем же ты спросил, коль сказанное мною,
Тебе не интересно, коли есть боязнь?
Считай, упал я, больно ль мне? Собою
Так или иначе встанет неприязнь.
Ответы тщетны, и вопросы тоже,
Не видеть – это так легко, смешно!
И ты спросил меня, увы, похоже,
Чтобы потешиться, а это ль не грешно? »
Они молчали, долго, в взгляд въедаясь,
Воробушек был раб своих оков,
Он улетел, оставив друга, не прощаясь,
Он молча улетел, и был таков!