Одной февральской ночью мне приснилась война.
Мы лежали в кузове:
я, командир и ещё одна девушка рыжеволосая. Она выглянула, командир закричал, началась бомбёжка. Я не могла надышаться весенним воздухом. Мне было страшно, но почему-то спокойно.
Спокойствие и страх, обреченность.
Это было в мирное время, а теперь... :
Я укрыта зелёным брезентом,
Пахнет гарью и духом весны.
Командир наш с грузинским акцентом,
Как хирург, препарирует сны.
У него есть такая привычка:
Нас расспрашивать о пустяках.
Всякий раз подбирая отмычку,
Костерок разжигая в глазах.
На привалах, за песней солдатской
Делим с ним мы и радость, и боль.
Поначалу немного с опаской
Сны свои подтверждая судьбой.
Командир мимоходом бывало
Спросит за отчий край и друзей.
Спросит, что я во сне увидала.
Скажет : -" смерти в лицо не глазей!"
Если видели, что умывался,
Будто кровь оттирая от щёк,
Значит ночью, во сне он сражался,
И наверно не выровнял счёт...
Выворачивал сны наизнанку,
Только доброе помнить велел.
А теперь мы лежим и болванки
По брезенту ложатся меж тел.
За окном просыпается наша земля
Травы сочные выносив в недрах.
И куда ни взгляни: тополя, тополя
Да бескрайнее синее небо.
В первый бой смерть за мной не ходила во след.
Это я шла смертельной тропою.
Я считала : у жизни любимчиков нет!
Что никто не вернётся из боя!
Волга гонит холодные волны свои
Омывая по берегу вербу
Тишина. И поют соловьи,соловьи
Пробуждая надежду и веру.
И в саду под горой смерть, плутая за мной,
Задохнулась черёмухой сладкой.
Нас в прицел караулил немецкий герой,
Но ослабил звериную хватку.
Вот и в тот 45-й весна не ждала
Буйным цветом она наступала
Песня звонкая долго плыла, плыла
Будто я в тех боях умирала.
И когда в пятый раз смерть увидела нас
Под брезентом в районе вокзала,
Я лицо её страшное, строго анфас,
Как во сне, в этот раз увидала.
Память волнами бьёт о родное крыльцо,
Словно Волга сегодня узнала,
Что во время бомбёжки не стало бойцов
Под брезентом в районе вокзала.