Был весенний майский день… Уездный городок N был небольшим, купеческим, здесь в основном торговали хлебом да лесом, да еще сельхозпродуктами. Относился в то время он еще к Тамбовской губернии. Но, несмотря на провинциальность, он был уютным, со старинной кружевной резьбой на окнах, преимущественно двухэтажных каменных купеческих домах.
Она шла в облегающем стройную, высокую фигуру, легком шелковом платье с оборками по низу, платье было приятного бежевого цвета с оттенком тусклого золота, отец как-то привез из-за границы этот материал, а местная портниха сшила такое нарядное платье… И вот идет молодая девушка, ее зовут Александра, красивое, гордое имя, по вымощенному каменному тротуару, теплый ветерок играет кудряшками русых волос, выбившимися из-под шляпки…Большие карие глаза с восторгом распахнуты навстречу весне, новой жизни. Ей всего восемнадцать… Ах, какой же это счастливый возраст! Сашенька торопится в частный театр, посмотреть новую постановку спектакля, уж больно она любит театр! Да и сама бы принимала участие в спектаклях, да боится батюшку ослушаться, не очень он это любит.
Сашенька была любимицей отца. Семен Алексеич в ней души не чаял. Его младшенькая, умница, закончила четыре класса гимназии, знала не только грамоту, но и делала неплохие успехи в музыке, рисовании, вышивала гладью. Вот бы еще замуж ее выдать удачно, мечтал он…
Вот и сундуки стоят с приданым: и шубы там с соболиным мехом и отрезы на платья разные и постельное белье с кружевами да вышивкой - все готово. Да и денег немало за дочерью даст, но все под роспись, как приданое, потому как потом ей оно и останется на всю жизнь, чтобы ни в чем его Сашенька не нуждалась!
Сам Семен Алексеич занимался исключительно закупкой зерна и вывозил его за границу, хлеб всегда востребован, да и лес сплавлял на продажу в барках по реке. Хозяином он был основательным, и золотишко имел и серебро…Монеты прятал в «кубышку» тайно усмехаясь:
.- Копись, копись, денежка- приговаривал он… Да и в ассигнациях тоже хранил денежки, а чаще вкладывал в дело, вот и землицы еще прикупил и магазинов настроил для продажи товара – все дает прибыль.
На душе становилось тепло, когда он просматривал свои накопления, свой капитал. Но так как Алексеич был человеком активным, жизнерадостным, то зарабатывал тоже активно. Редко бывал дома – все чаще в поездках. Несмотря на свое богатство, был он мужиком прижимистым, все подсчитывал да пересчитывал каждый день, да старался поменьше тратить. Хотя, как иногда говорила его жена – жизнь коротка и порадоваться не успеем ей, а уж и прожили жизнь, так стоит ли копить бесконечно да прибавлять? Может надо и нуждающимся помогать? Вот как батюшка мой Николай, лекарь…
- Ну, уж нет!- резко отвечал Семен Алексеич жене, - Не быть тому! Не для того я их зарабатываю, чтобы бездельникам раздавать-то!
И все бы хорошо, но вот жена его, звали ее, Анна, но отец почему-то то и дело Аннетой называл, как-то не по-нашему,- говорил Семен Алексеич.Так вот, Анна, хоть и не перечила мужу, но все порывалась благотворительностью заниматься, беднякам помогать, то деньгами, то товарами. Но Алексеич вышел из простой прижимистой, работящей семьи, где знали цену копейки, и так разбазаривать свои денежки не разрешил.
- Лучше себе да дочке наряды покупай, сколь хочешь,- говорил он ей. Так и пришлось Анне смириться с решением мужа.
Анна и дочь обучала всяким наукам, книжки по медицине давала читать. Предки ее, видишь ли, из знаменитых парижских хирургов, по фамилии Дезо, - говорил с презрением Алексеич. - По мне, так лучше бы купцы знатные были.
- Ну да, так я и поверил, как же… богатства – то не нажили,- говорил он жене. - Ну и как же они в Россию – то попали? На кораблях что ль?
Но что раньше лекарей из-за границы выписывали, из Германии, из Франции, - слыхал такое Семен Алексеич.
- Только чего им во Франции-то не жилось? Там же богато живут люди, особенно лекари. Небось на баррикады ходили, за революцию выступали, вот их и выслали, - говорил Алексеич жене.
Та сердилась, но потом кротко отвечала, что мол судьба такая им была, приехать в Россию, зато теперь и народ папенька лечит, и отец его, и дед… - все потомственные лекари. Вот ей только не пришлось работать, таково положение мужниной жены – дом да воспитание детей.
Красотою своею Анна Семена Алексеича околдовала, хоть и приданого за ней почти не было, что там лекари по сравнению с купцами? Тестюшка хоть мужик и толковый, а все раздавал, что зарабатывал, нуждающимся. Мало того, что у бедных денег не брал за лечение, да еще и оставлял им деньжат… - Мыслимо ли это?- думал он. – Простофиля, как есть простофиля!
-Да ладно, женушку-то воспитаю по-своему, и отказу не будет ей ни в чем и детям, но и разбазаривать деньги не позволю!- бурчал он.
Так и делал. Но Анна имела нрав добрый, независимый, и дочке-то ее характер передался. Если что не по ней – топнет ножкой, головку повернет в сторону, и давай спорить :
- Нет, не так все это, по-другому должно быть… упрямица, как мать. Но умница - вся в отца!
И весела, и горяча! Огонь! Как ветер бегала, бывало, маленькой по саду. Все коленки расшибет, а все бежать дальше продолжает, в догонялки играть.
Был еще у Алексеича и сын старший, да учиться надумал, потом в армию служить ушел…
- Эх, некому и дело передать свое - говаривал Семен Алексеич, поглаживая в задумчивости бороду.
- Разве только внуки толковые будут.
Вот надо дочке Сашеньке мужа доброго подыскать, купца 3 гильдии Скоробогатова, ну и что ж , что постарше намного, зато хозяин добрый,- размышлял он.- Да и мне компаньон надежный, прибыль вся в дом пойдет.
А город N был хоть и небольшим городишкой, а железную дорогу имел, так что купцам здесь жилось вольготно . Да и речным транспортом можно было добраться тоже достаточно легко. Вот и торговали купцы до Ростова, Царицына, да и до Польши, Финляндии добирались тоже.
Народ был в городке в основном православным, терпимым к другой нации, отзывчивым. Вот и селились сюда и поляки и евреи и даже финны приезжали. Места здесь прикормленные, землица хороша… А красиво как вокруг! Город на холме стоит, рядом и Хопер, река Ворона протекают. Да и климат хорош, пока в центральной России ветры бушуют да дожди льют, здесь уже сады цветут, птицы поют – юг все же губернии. А рыба здесь какая! Сама идет в сети! Откормленная, золотистая… Хорошо здесь, любит эти места Семен.
А Сашенька тем временем наслаждалась спектаклем, и увлечение это уносило ее далеко-далеко…
А после спектакля, благо, что день был, матушка разрешила ей к дедушке Николаю сбегать, посмотреть, как он лечит больных, да и внучке доброе слово всегда скажет…
А еще, если честно, Сашенька стала бегать к деду чаще из-за юного синеглазого ее помощника – Иванко, Вани, учится он у деда мастерству лекарскому. Практика у него после медицинской школы десять лет, хотя и образование имеет. Вот уже и десятый годок отработал, скоро самостоятельно может работать.
Да и Саша тоже иногда помогает им, ведь интересно же, как болезнь определить, какое лекарство дать… Эх, молодость! Как глаза с Иванко встретятся, так огонь в груди разгорается.
И у него глаза блестят, взгляда не может оторвать от русоволосой, веселой девчонки, с ямочками на щечках, с открытыми ясными глазами, широкой открытой улыбкой - красавица!… Уж как она ему люба… а признаться боится, вдруг не будет взаимности…Ведь с Польши он переселенец, да небогат совсем. А Сашенька купеческая дочка, отец – успешный купец, как здесь подступиться?-
И, вздыхая, молчит, только поглядывая на девушку и мягким голосом рассказывая ей обо всем на свете. Она любопытна, все- то ей надо знать. И о звездах и о природных явлениях, да и по медицине много вопросов… А Иванко умный, много знает, ласковый. Так и хочется, чтобы обнял да поцеловал…только стыдно даже думать об этом девушке…
Так идут спокойно дни в провинции, неспеша, своим чередом. Вот и лето наступило и распустились вокруг цветы несказанной красоты, и зелень стала намного пышнее, и солнце щедрее… И все же пришла пора признаться Ивану в любви Сашеньке, не смог терпеть, стал замуж ее звать, предлагать сватов засылать.
– Сашенька- говорил он ей своим мягким завораживающим голосом с легким акцентом,- Любовь моя…- А Сашенька краснеет, бледнеет, сердце стучит…
- Люб ты мне, - отвечает. Засылай сватов, только вот не знаю, что батюшка скажет…Да и домой быстрее побежала.
Она не могла сидеть на месте, радость распирала грудь, хотелось петь песни, любить весь мир, и всем рассказать, как они с Иваном любят друг друга!
Потом решила с матерью поговорить, рассказать ей, все как есть, и что сватов нужно ждать.
А мать – в слезы… - Да разве разрешит батюшка тебе за бедного поляка или украинца замуж идти?-
Да вместе слезы так и льют…
- Маменька, поговори с батюшкой, может он и согласится,- в слезах говорит дочь.
-А мать, целуя ее в лоб и поглаживая косы, обещает, что поговорит в ближайшие дни с отцом, может все и обойдется…
Красавицей дочка стала, незаметно подросла… В прабабку видать, француженку, жену хирурга Дезо, рассказывали, что уж очень красива была она, первая красавица Парижа, и намного младше мужа была, как встретил ее Пьер Жозеф Дезо, так и не устоял в холостяках в свои сорок лет, а потом и сын родился. Но строг был Дезо, рожден для науки. Так и ночевал и дневал в госпитале своем, да опыты проводил.
Записывал мало, больше практиковал. Зато каких учеников воспитал! Один Бише чего стоит! И сам Дезо повязку изобрел, до сих пор ей пользуются, так и называется, повязка Дезо, для сломанной ключицы применяется.По характеру Дезо был целеустремленным, но далеким от обыденной жизни человеком, как часто бывает у ученых. Не думал о славе, почестях, деньгах. Да и сейчас не очень почитают его во Франции, даже памятника нет, но зато есть память людей, до сих пор помогают его изобретения в медицине.
Так раздумывала Анна, готовясь к серьезной беседе с мужем, в исход которой она совсем не верила… Уж больно упрям и принципиален Семен, но кто знает, может и подумает о дочке, любимице своей…