Одиннадцать. Июнь сквозь кисею.
По стенам зайцы: излови и гладь их.
— Пора вставать!
— Уже... Уже встаю.
И — босиком в растрёпанный июнь.
На летней кухне жарятся оладьи.
Целуешь бабку в щёчку-сухофрукт.
— Поешь. Давно пора полоть картошку.
По радио прогноз передают.
По небу лодки-лебеди снуют.
— А можно мне потом на Чёрный пруд?
Сметанный пруд в щербатой синей плошке;
Жара, прополка. Солнце у скулы.
Ура, свобода! Сонная полянка.
Велосипед прильнул к ступням ветлы.
На серебре чернёном — перелив.
Вода тиха. Разбег, прыжок — заплыв.
Толкает рогом юркая тарзанка.
Летишь, орёшь. Наверно, так орёт Восторженный неопытный вояка.
А вот Наташка: жгучая, как йод.
— Чего кричишь?!
Презренье так и прёт.
— Отстань!
Спасён мальчишеской ватагой.
...Украдкой рвёшь ромашку: люб, не люб?
И злишься: что за чушь — с цветами спорить?! Одиннадцать: стремителен и глуп;
Ни Зевсов, ни Тартюфов, ни Гекуб,
В кармане — коробок с жуком, шуруп
И стёклышко — пруду расти до моря.