Серебряная колокольня, том 3

НОРИЯ
СЕРЕБРЯНАЯ КОЛОКОЛЬНЯ
Том 3
Стихи

Содержание
Видения, сны, медитации................... ....................3
Космос, НЛО, параллельный мир.................................47
О Искусство, творчество........................................139
Огнеликое ремесло............................................154
Истории и легенды............................................243
Суфийские истории, притчи....................................253


ВИДЕНИЯ, СНЫ, МЕДИТАЦИИ

***
Ещё, ещё одно мгновенье,
Ввысь уводящее, ещё
Одно чудесное виденье
Мне запахнуло лоб плащом.

***
Даль далёка маревна –
Снов чудесная страна.

Небесный город
      
1
Летел по небу трапезоид –
                урезанная Джомолунгма,
 С него неслись печально зовы:
            - Эстэрье тэлла, линга дунгма!
 Входили плачи мне в сознанье
            непостижимые, как вечность,
 Как запертое в гробе знанье,
            как стиснутая бесконечность.
 2
 Я вошла в «джомолунгму»
            в какое-то тысячелетье.
 На экране читала
            античности белую книгу.
 Я узнала огнём
            полыхавшую древнюю Лету,
 Я услышала стоны
            по ветру летящего пепла,
 Погребальные звоны
            на развалинах белой Помпеи.
 Я вернулась домой,
            колокольно гудящая скорбью.
 Было пусто в груди –
            там, наверно, осталось сознанье.
 Пустоту не заполнить –
            в ней вакуум, вечно сосущий
 Мысли, чувства и время,
            уходящее в бесконечность.

  Демоница
      
 На раскалённой кочерге
 Летела ночью демоница.
 На зависть бабушке Яге
 Она летела чёрной птицей.
 Ветр развевал ей волоса,
 Светился след от кочерёжки,
 Сияли звёздные глаза,
 Горя во тьме, как щёлки кошки.
 Фосфоресцировал весь лоб,
 Фосфоресцировала чёлка,
 Сгущенной воли мощный столб
 И яростная треуголка.
 Летели огненные стрелы,
 Не достигая до неё.
 Она вошла в свои пределы –
 Её прияло бытиё.

 Отход души
      
 Гроздья града упали на землю,
 Холодны и белы, как награда.
 Умираю. Я гроздьям не внемлю.
 Умираю. Я этому рада.
      
 Холодеют предсмертные руки.
 Раскрываются белые крылья.
 Приближаются трубные звуки.
 Приближаются светлые силы.
      
 Холодеют и лоб мой, и губы.
 Закрывают крыла мои очи.
 Михаила архангела трубы
 Возвещают рассвет после ночи.
      
 В белом платье невесты христовой,
 В белом платье с каймой золотой
 Я пою изначальное слово:
 -Товоро мето шору э Той!
      
 Гроздья букв наплывают – откуда
 Входят в сердце мне снова и снова?
 Я пою изначальное чудо,
 Я пою богоданное слово.

 Волшебство
      
 Я, отодвинув плоский камень,
 Вошла в пещеру чародея.
 Лицо смуглело над дымами.
 Цвела в кувшине орхидея.
 Треножник принял ветвь сандала –
 Поплыли густо ароматы.
 В мозгу раскрылись глуби, дали
 Всех жизней, прожитых когда-то.
 И среди них была одна,
 Которую венчал костёр –
 Несломленного духа знак
 И инквизиции позор.

 Руки Бога
      
 Колоски и зёрна на большой ладони –
 Взвесил мои строчки Бог. Я образ помню.
      
 Две ладони в небе звёздные качались –
 Бог ласкал планету, о судьбе печалясь.
      
 Руки в белой глине - Бог «индиго» лепит.
 С синим «третьим глазом» новой эры дети.
      
      
 Богоявление
      
 Звала Христа из всех сердечных сил.
 Пришёл в виденье, так мне говорил:
 «Сниму перчатки, наберу полен –
 Залезешь в ящик, ждущий перемен!»
 Залезла в ящик, всё почти сожгла,
 По всем полям стихов моих зола.
 Пишу теперь иначе, об ином.
 Жизнь прошлая далёким лёгким сном.
 Я – современница. Какая? – вот вопрос.
 Для говоренья не хватает слёз.

 Господня слеза
      
 Я по серебряной взбиралась бороде
 К плечу и к уху чуткому Господню.
 Слеза стекала вниз по борозде
 Щеки его – скорбел Отец сегодня.
 Слеза накрыла с головой меня
 Солёно-горькой океанской влагой,
 Кипучей от Господнего огня...
 Очнувшись, я склонилась над бумагой.
 Что Бог сказать видением хотел?
 Что захлебнусь я скорбью мировою?
 В программе «Время» сотни мёртвых тел,
 Терактом взяты – язвой моровою.
      
 Божий перст
      
 Гром гремит окрест.
 В облаках огня
 Вижу Божий перст.
 - Пощади меня!
 Проржавел мой крест –
 Переплавь меня!
 Мне Господь в ответ:
 - Возлюби меня!
 Я – весь мир, вся жизнь
 С камня до высот,
 Рай и коммунизм, -
 Говорит Господь.
 - Я люблю всю жизнь
 С камня до высот,
 Рай и коммунизм,
 И Тебя, Господь!
 Помоги понять
 Весь огромный мир,
 Помоги обнять
 И звезду, и мирт,
 Помоги поднять
 Русь нам в Божий мир!
      
 Сны
      
 Образ Мадонны снился Рафаэлю,
 И обгорелой спичкой записал
 Стих Маяковский. Мне во сне велели
 Запомнить белый незнакомый зал –
 Пришли в том зале строки об Иисусе,
 Где Он един по своей сути с Русью.
      
 Лист истории
      
 Виденья прошлого в ночи –
 Плод обязательных бессонниц.
 Вот рать татарская кричит,
 Я вижу вихрь летящих конниц.
 Они врываются в жилища,
 Они уходят с пепелища,
 В полон гоня детишек босых,
 Таща жён плачущих за косы.
 Руси читаю горький том.
 Набег – обугленным листом.
      
 Русь
      
 Русь хотела счастья своим детям –
 Родину топтали сапогами.
 Что несёт ей новое столетье?
 Говорю о Родине с Богами.
      
 Икона
      
 Меняла лики божия икона,
 К которой обращалась я с поклоном:
 То Ломоносов, то Екатерина,
 Великий Пётр, Толстой и Достоевский,
 Блок, Пушкин и Цветаева Марина –
 Знакомых ликов золотые всплески!
 Ещё, ещё!.. Есенин, Маяковский,
 Вавилов, Павлов, Бехтерев, Попов,
 Крамской и Врубель,
 Мусоргский, Чайковский –
 Богатство русское всех творческих веков!

 Воскресение
      
 Открылася могила. Мой камень отодвинут.
 Стою пред Божьим оком. Жива. Воскресла я.
 Бог крестит, отпускает: «Иди, душа, с повинной!»
 Безмерна Божья милость и милостив Судья.
 За плечи кто-то обнял – меня сажают в сферу,
 Что маревом объята, дрожащим от горнил:
 «Покровы снимем с тайны.
                Познанье - кредо веры.
 Мы к нам с добром пришедшим
                всю правду говорим».
 Ушла от Геи сфера. Летит к планетам дальним.
 Лучистый солнцеветер вздувает парус ал.
 Мрак в чёрном вдаль уходит –
                уносит звёзды данник
 На головной повязке в космический вокзал.
      
 Рассказ космонавта
      
 Огромный Ангел золотой
 В пространстве плавал безвоздушном.
 Летел кораблик тесный, душный,
 Влеком космической мечтой.
 Они слились. Пыль золотая
 Собой наполнила отсек.
 Ещё мгновенье – и растаял
 Вдали крылатый человек.
 Ошеломлённый, я сидел
 В том допотопном челноке
 И в бездну чёрную глядел
 С златой пылинкой в кулаке.

 Тор Знанья
      
 Кружился Знанья Тор большой.
 В него введённая Богами,
 Я испытала сильный шок –
 Не те давались в школе знанья!
 Наполовину всё не то
 Преподаётся в институте.
 Шёл информации поток,
 Давая формул пять в минуту.
 Я всё осмыслить не смогла,
 Лишь поняла, что мы не Боги.
 И долго жалила игла –
 Мы отклонились от дороги.

 Космотрансформатор
      
 Я – трансформатор. Всё гудит во мне.
 Все чакры под огромным напряженьем.
 Не внемлю я ни солнцу, ни весне.
 Я не хочу ни чувства, ни движенья.
 Тяжёлый ритм пульсирует в мозгу,
 Гуденье трансформатора всё выше –
 Мой тор вмещает гордый Космодух.
 О, напряженье, дай мне силы выжить!
 Энергия мне распирает грудь,
 Раскручивая солнечную чакру.
 Раскрытие души – тяжелый труд.
 Пью тяжких вин пылающую чарку,
 И истина – высокое сиятельство –
 Вскрывает горевые обстоятельства.

 Дух Сталина
      
 Я призвала дух Сталина к ответу:
 Зачем он сделал из страны ГУЛАГ?
 Я видела «колючку» и барак.
 Мне глухо отвечал ушедший в Лету:
 «Моё – молчанье, ваше – отвечанье».
 Мы отвечать должны – есть в этом соль:
 Один не мог наделать столько зол!

Земляной огонь

В сон вошло и, вздыбив нервы, кануло:
Обгорала в огороде почва
Бело-синим, вглубь идущим пламенем,
И будила я, трясясь от страха, дочку.
Инопланетяне смертный ужас
Земляным огнём в людей вселяли.
Кажется, не знала я сна хуже.
УФО-сны проклятьем века стали.

Несогласие
      
Виденье: фермер злится – зажимают.
Идёт понятие: порочные наклонности
Всех собственников. Голосу внимаю
Я без особой, впрочем, благосклонности.
Он утверждает, что «все буржуазные
Широкие себе отъели задницы».
- Капиталист и фермер – люди разные.
А ты с Небес, мой брат, не видишь разницы?

Путник
(Сон о Владимире Высоцком)
      
В мой дом опять вошёл ты с рюкзаком,
Усталый путник, лёг на сеновале.
Откуда ты пришёл, там за рекой
Тебя певцом народным люди звали.
Я принесла тебе хлеб с молоком,
Присела рядом. Солнце льётся в щели.
Ты говоришь шутливо и легко
О трудностях пути, о дальней цели.
Родной до боли голос с хрипотцой
И руки, что любовно клал на струны.
Ты на горбушку густо сыплешь соль,
Над домоседством девушки подтрунив.
Да, юною я видела себя,
Слегка влюблённой, ясной и лучистой.
Ушёл, тепла деревни пригубя,
Ушёл за песней в край высоких истин.

Воровство
      
Рабочие украла рукавицы
И на груди несла их, как свои.
Мне Голос приказал остановиться,
Сказав об «изымании Любви».
Божественной Любви я лишена.
Вернуть покражу в магазин одежды?
Отдача со стыдом сопряжена.
Я воровала рукавицы прежде –
Как их вернуть? Изношены они
Камнями, что легли в фундамент храма.
Что стоят трудовые мои дни,
Когда на них печать такого срама?!
Что стоит храм, когда на нём позор
Построившей его безумной нищей?
Я обращаю к небу скорбный взор:
- Войдёшь ли, Бог, в нечистое жилище?

Иглы

Сон. Сыплет кактус иглы на лицо.
Мне неприятно, и стряхнуть их колко.
Но в капле сока, что несёт иголка,
Яд, не дающий  стать мне подлецом.

«Ты честен? – обращенье, как к мужчине.
- Алмаз характера немного помутнел.
Небрежно школьный карандаш очинен.
Так можно оказаться не у дел».

К щекам горящим прижимаю руки,
Поднять не в силах на Владыку взора,
И ноет сердце от бессильной муки,
Лицо горит от колких игл позора.

Отъезд

Сон снится. 19.30.
Я хлопочу перед отъездом.
Пеку печеньице с корицей.
Так вкусно пахнет даже тесто!
Волнуясь, в поезд сяду утром,
Но прежде накормлю детей.
Мне небо манны дало мудро
Для детской каши без затей.
Дала небесная корова
Из звёздной речки молока,
Хоть я живу ещё под кровом,
Где со-бытийность нелегка.
Ломаю плитку шоколада.
Она, как карма – шок и лад.
Ой, всё ли делаю я ладно?
Упал на вещи беглый взгляд.
Полны малиновая сумка
И путевой мой рюкзачок.
В них добрых чувств и мыслей сумма
В дорогу дальнюю влечёт.
Проводят в путь земные дети.
Уеду в звёздную метель,
Где 21-е столетье
Вместится в несколько недель.

Видение из будущего
      
Способности помог мне огранить,
Услышав зов, Космический Учитель,
Чьё имя в тайне я должна хранить,
И Вестник упреждал меня: «Молчите!»
Не сохранила имени я в тайне
И вижу: к атлантическому порту
Подходит белый океанский лайнер,
«Майтрейя Мория» написано по борту.

Белые одежды

Виссон, белые одежды –
Праведность Святых.
Сон смыкает мои вежды.
Мама, в белом ты!
Верю в сон, поскольку знаю,
Сколько бед снесла
Ты, как женщина земная,
Сколько яда, зла
От людей неблагодарных,
Женщин и мужчин.
Отказать в небесном даре
Не было причин.

От работы непосильной
Ты надорвалась.
Ты у Господа просила
За сирот, за нас.
Подняла, моя родная,
Нас с сестрой одна.
В белом, в белом ты, я знаю –
Духом не бедна!
Дух наш ткёт одежды эти.
Впрок припасены,
Белым, чистым, тонким светом
Входят в мои сны.

Лёгкий сон

Мне сакура заснеженная снится,
Следы в саду от башмачков цепочкой,
Клюв петуха, перебирающий ресницы,
И жизнью спящей пахнущая почка.
О, мой Восток из тонких лёгких снов!
Стена бумажная, расписанная тушью,
В прохладе утра сладостный озноб
И звук стеклянный, падающий в душу...

Бард

Высоцкий ожил! Я в толпе
Его фанатов.
Он на разрыв аорты пел –
Он пел, как надо!
Но он подавлен в этот час,
Молчит гитара.
Володя, ты народа часть,
Часть его дара.
Шокируй новых заправил,
Почувствуй время!
Иль анекдотец затрави,
Хоть о евреях.
Твой сын тебе сейчас, как брат,
Так встаньте рядом!
Иль воскрешенью ты не рад?
А мы так рады!
Как Гамлет, обопрись на меч,
Порвав все цепи!
Пусть твоя яростная речь
Достигнет цели!

В Шамбале

Под низкими сводами тёмный подвал.
Его драгоценность – столетние вина.
Хозяин их лишь для гостей подавал.
Для встречи со мной он сосуд старый вынул.
Рубиновой искрой играло вино,
Был тонок его аромат, послевкусье.
Я в этих стенах не бывала давно.
Сидела, смотрела на всё с лёгкой грустью.

Казалось, что время над залом не властно.
Шкафы, сундуки с манускриптами древних.
На стенах висело оружье и латы.
Зал сходов и празднеств общинной деревни.
Вдруг дверь отворилась, вошёл с луком воин
И что-то сказал на наречье забытом.
Прийти б, принести им вино молодое!
Увы, так слагаются в мире событья,
Что мне не прийти туда в теле, ногами
С большою корзиной златого муската.
Душа, на ночь взятая в башню Богами,
Лишь преданным чувством к Махатмам богата.

Урок Бога      
      
Крест источённым мирром пах.
Свет воссиял на облаках.
Бог нёс ребёнка на руках.
Мир, благодарный, пал у ног,
И к грешникам смягчился рок.
И посадил ребёнка Бог
На камень, чтобы дать урок.

И собралась толпа вокруг.
Тянулись к Богу сотни рук,
Но был огнём очерчен круг.
И в круг войти никто не смел.
Вложив дитю в ладошку мел,
Бог молвил: «Знанье – сердце дел».

И я стояла близ огня,
И посмотрел Бог на меня,
И вспомнив чёрное стило,
Спросил: «Ты описала зло?»
Я не сказала ничего.
Тень набежала на Чело,
И Бог, прижав дитя к плечу,
Промолвил: «Я людей учу.
Не все хотят Слова вместить.
Не все хотят свой крест нести».

И взвыла за чертой толпа,
И терном заросла тропа,
И трудно было нам идти...
Тернисты Божии пути.

Полёт

Над людной площадью взлетев,
Кружу – чудесное событье!
О, лёгкость первозданных тел!
О, радость птичьих чувств забытых!
Кричит весёлая толпа:
«Летит, летит! Взлетай за нею!»
Подпрыгнул парень – и упал.
Хохочут: «Что, не держит небо?»
Но вот девчонка вверх летит –
Несётся возглас ликованья!
И словно птица из клети,
Ребёнок взмыл для любованья:
Как нимб, златые волоса
Его головку обрамляли,
Сияли синие глаза.
Вот, окружённый голубями,
Он к колокольне подлетел,
Миг – в малый колокол ударит.
...Жаль, лёгкость первозданных тел
Волшебник-сон так редко дарит.

На маскараде

С маской в белой вуали
Та, чьё сердце из стали.
Это Зоть. Не прельстись
Красотой её линий!
В фиолетовом – Крис.
В огневом – юный Лис
С Йоши в синем плаще,
Темноокой Богиней.

Это – вещий Ренон
И прекрасная Неть,
Та, что с Зотью не в дружбе,
Это девушка-песня.
С бородой – мудрый Крон,
В тьме – Марана, за ней
Ужас мира с письмом,
В коем древние вести.

Я стою в свете ламп,
Что без масла горят.
То не лампы, а луны
Этих мест в хороводе.
И на мне пёстрый хлам.
Я пришла в маскарад,
В тот, в который живые,
Как я знаю, не ходят.

Что откроется в свете
Этих призрачных лун?
Что таится в тумане
Восходящего Роки?
Что мне скажет Советчик?
Что споёт Гамаюн?
Не предскажет ли пифия
Вещим голосом сроки?

Я внимаю всему,
И вбирает мой ум
Знаки, взгляды, слова,
Говорящие жесты.
Может, выстроит мозг
В потаённый смысл мост
И откроется мне
В полноте путь мой крестный?

Сны Сергея М.

Я видел себя в Поднебесной на древней могиле,
Читал иероглифы: «Здесь похоронен мудрец».
Событья и люди реально в сознанье входили.
Во сне посещал недоступный мне в яви дворец
И с лондонской башни на мили всё видел в округе.
Я веру обрёл – путешествует дух мой во сне.
Я душу отца зрел: торжественно в огненном круге
Она обращалась с напутствием блага ко мне.
А брату сказала: «Не свидеться нам в одном мире.
Я вновь воплощусь в год, когда ты в мир мёртвых уйдёшь».
Мой дух через сны позволяет мне жизнь видеть шире,
Хоть дух мой незрим, сквозь него в землю падает дождь.

Непонятое виденье

«Не знаешь будущего, - в мозг сказали мне, -
Нет предрассудков только у останков»,
И в яви показали, не во сне,
Без комментариев, без символов, без знаков
Виденье храмов в ярых пламенах.
От безысходности зашлось, заныло сердце.
Опять сойдёт с ума моя страна?
Опять пойдут гонения на Церковь?
А может быть, Антихрист всё сожжёт?
- Когда? – скажите. Обозначьте сроки!
Указан не был этот страшный год,
Но жуть вселили в мою грудь пророки.

Обрушившийся сон

Не спать, не спать, не спать!
Собраться с силой духа!
Упала тьма. Я сплющилась под молотом.
Века рванулись вспять
С пожарами, с разрухой,
Со ртами, перекошенными голодом.

Шли племена войной на племена.
Звенела сталь. Кровь уходила в почву.
Но средь костей всходили семена
И сила жизни разрывала почку.

История – спираль.
Путь средь веков вперёд,
В грядущее сверкает монорельсом.
Но будущий тиран,
Но мучимый народ
Молнийной вспышкой высветились резко.

Такая участь – духом возрастать,
Превозмогая ужасы гонений.
То свет, то тьма. Обожжены уста
Словами неуслышанных молений.

Любовь

На дожде незримая рука
Молниесмычком играет скерцо.
Пламенная роза в облаках –
Знак Любви, огнём горящей в сердце.
Ясной мыслью лоб мой осенён:
«Это чувство вечное, последнее!»
В золотом сиянье входит в сон
Тот, за кем повсюду я последую.

Девочка с другой планеты

Смеялись сверстники над ней,
Шпана побитием грозила,
Вслед посылая град камней,
Но в ней была такая сила,
Что поднимала над толпой
Духовно, умственно, телесно.
Она была почти слепой
И внешности неинтересной,
Но утверждала, что пришла
С планеты из другой системы.
Она костёр перстом зажгла,
Прошла сквозь каменные стены.
Она из воздуха цветы,
Чтоб подарить их, извлекала.
Сказала бусинке: «Лети!» –
Та светляком во тьме летала.

Лечила немощных она,
Болезни тела видя в цвете,
Разгадывала тайны сна,
Сама таинственно на свете
Живя – и зависть разожгла.
Из пистолетов самодельных
Стрелял в неё из-за угла
«Червонец» и его подельник.
Но пули за угол вернув,
Взлетела ввысь, неуязвима,
И унеслась в свою страну,
Где меньше зла и мягче зимы.

Явление Христа

Христос, великий символ состраданья
Для всех цивилизаций, всех веков,
Взнесённый в Небо жертвенною данью,
Нисходит в мир с высоких облаков.
Я видела светящееся тело
В блистающих одеждах многих солнц.
Я на колени пасть пред Ним хотела,
Но оборвался мой чудесный сон,
Лишь Его голос, нежный и объёмный,
Колоколам на школьной церкви вторил,
Торжественно звуча в пределах дома,
Чтоб я узнала своё имя – Нори.

Эзотерическая школа

В пещере тронутые сыростью тома
И факельный огонь, и холод камня,
Входящие в извилины ума –
Мои иль не мои? – воспоминанья.
Я огненные буквы на стене,
Возникшие пугающе внезапно,
Прочла Указом, данным Свыше мне,
И запах вечности, пронзающий мозг запах,
Втянули из пространств далёких ноздри.
Печальный Воланд вслед печальным шёл,
Но радость жизни излучал Га-Ноцри
Ученикам одной из древних школ.

Мрачный сон
               
Себя оторвав от корней,
Пуста, как надгробные маски
Бреду я меж смертных теней,
Смотрю на шаманские пляски.
Из черепа конского змей
Мне вслед посмотрел жёлтым оком.
Нет больше крылатых коней
На горных отрогах Востока.
Магический прах страшных тайн
Лежит под Великим курганом.
Стеной огорожен Китай,
Её не сметёт ураганом.
Но мчится на берег тайфун,
Снося, словно щепки, постройки.
О, месяц оранжевых лун,
Ты жертвы берёшь в свои сроки!..

Три кольца

Три кольца обручальных в ладони
Чистым золотом мягко горят.
Неотрывно смотрю взглядом долгим,
Ведь о чём-то они говорят.
Три кольца долговых, три обета.
Первый – брачный обет, второй – музе,
А на третьем – Господняя мета
Обязательств, затянутых в узел.

Прощанье

- Ведь я любил тебя, а ты не знала, -
Спиною в холод стенки мальчик вжался,
И, сморщив личико, заплакал. Шум вокзала
Звук поглотил. «Ну, обними, ну, сжалься!» -
Глаза молили. Я, оцепенев,
С комком в груди стояла неподвижно.
Огонь, вдруг полыхнувший на стене,
Дыру в плакате президента выжег.
Я с мальчиком детдомовским прощалась.
Свет источала узкая ладонь,
И в мои слёзы вложенная жалость
Гасила неожиданный огонь.

Русь

Мне женщиной предстала Русь
Во сне с утра.
В её ладонях горький вкус
Полынных трав.
В её очах печаль родов
Затаена.
Должна носить платки всех вдов
Века она...

Сон

Сон принёс решенье Менделееву.
Сон Дали видения дарил.
На просыпе тонкий сон, лелеемый,
В новое уносит, синекрыл.
Раз Тартини слышал скрипку Дьявола.
Попытался повторить сонату,
Но неповторимо то, что явлено...
Может, превзойдёт поэт когда-то
Данный в сновиденье идеал.
У меня, увы, не получается.
Бог ли, Сатана ли это дал –
Гением творенье излучается.

Яблоко

Легла, закончив многодневный труд.
Несовершенство его видела, скорбя.
Бог положил мне яблоко на грудь:
- Я дом Себе построил из тебя.
Виденье, тонкий ль сон, но сердце бьётся –
И яблоко дрожит на одеяле.
- Познаешь тайну, съев, - Господь смеётся.
Мне в жизни лучше дара не давали!

Медитация на грядущее

Медитация мне на грядущее –
Крылья огненные! К чему?
Человечество, вдаль идущее,
Отчего-то в цветном дыму.

Тороплю я детей и взрослых
Обернуться скорей на Восток.
К нам навстречу сквозь звёздную россыпь
Огнеликий нисходит Бог!

Аленький цветочек

Ладонь тяну вверх: «Отче, Боже,
Молю, дай Аленький цветочек!»
Кровь появляется на коже,
Как при стигматах. Так Бог хочет
К страданью Сына приобщить?
И чьё-то сердце мне в ладонь
Легло живое и стучит,
И превращается в бутон.
И мне советует священник:
«Возьми трёхперстьем, что дал Бог».
С необъяснимым ощущеньем
Держу то ль сердце, то ль цветок.

Из прошлого

Проход в шатёр завесил шкурой хан,
Чтоб в стане полуночном не узнали,
Как смотрит на испуганную лань
Прекрасно дикими раскосыми глазами
Он, волк степной, как смуглая ладонь
Касается её льняных волос.
Горячий ветер огненных погонь
Мне сон степей в своём крыле принёс.

...Стелились под копыта ковыли.
Полынь горчила на моих губах.
Домой нас кони, на Восток несли,
Как предвещали звёзды и судьба.
Там ждал Учитель. Я в последний раз
Ходила с ханом в доблестный набег.
Не блеск клинков пытливый тешит глаз –
В руке Учителя бамбуковый побег,
Пергамент древний на его столе
И жидкости, кипящие в ретортах.
...Не знала, что Учителя уж нет.
Скончался сразу – лопнула аорта.

Зов

Легко взбежал навстречу по ступеням
Театра жизни. Разделяло лбы
Стекло. Во мне ликующее пенье,
Как звук судьбинской золотой трубы!

А будущее грозной красотою
Уже вставало за Его плечом,
И Имя незабвенное, святое
Мои уста шептали горячо.

Планетный шар сквозь мрак тысячелетий
Летел, вмещая в миг 20-й век.
Смотрел в глаза мне, мужествен и светел,
Зовя на подвиг, БогоЧеловек.

Видение Голгофы

Незабудки в траве – вскрыть память.
С перекладиной столб, на котором
Его гордость пощёчиной ранят.
Кровь с гвоздей. И дрожащие горы.
И глаза, что от боли темнеют.
Сквозь столетия вижу в яви
Строки клятвы Любви и гнева,
Накарябанные коряво
Кровью жертвенной отроком Света.
У распятия плачущих трое.
Так рождаются в мире поэты.
Так уходят из мира герои.

Космическая медитация

Смотрела в бесконечность без испуга
И слушала великое безмолвие,
А звёздная серебряная вьюга
Кружила над Космическою Школою.
И я, постигший вечность ученик,
Все пять времён собрав в одно, стремилась
Постичь тот мир, что из огня возник.
Мне знанье непреложное явилось,
Что это недоступное уму
Великое торжественное действо
Присуще и естественно Тому,
Кто Дух Богов в земное вдунул детство.

Сергею

Ты видел столб, растущий в небеса.
Чуть страшно было, потрясающе чудесно!
Ночная сказка тайный смысл несла.
В привычных рамках духу стало тесно.
Столбом рос дух к Богам, и взор за ним
Летел, необычайным зачарован.
Поклонник Бахуса, всё ж Небом ты храним,
Оно тебя готовит к новой роли.
К какой? Ложась, спроси и помолись.
Придёт ответ желанный на рассвете.
Без снов небесных обеднела б жизнь.
Мы, взрослые, их любим, словно дети,
Значенье ищем, помним долго их,
Судьбу вершим, вняв лучшим снам, порою.
Приснится человеку Йехових –
И поведут события в герои!

Предупрежденье

Сон: проволоку дёргаю сквозь руку.
Я ужаснулась и о сне забыла.
Но палец степлером прошила в то же утро.
Досадно было так, что чуть не взвыла.
Я скобку дёргала, овеществляя сон,
Себя ругая за неосторожность,
Ведь призывал быть осторожней он
Двумя рубиновыми каплями на коже.

Чужой Князь

Твои волосы – медь,
А глаза цвета моря.
Ты на свете всё сметь
Можешь, с сильными споря.
Загорелую длань
Я целую, пульс слыша.
Меня отдали в дань,
Чтоб самим как-то выжить.
Ниспадает с плеча,
Перехваченный фибулой,
Плащ, алея в лучах.
Я таким тебя видела,
Чтобы помнить всегда,
Полюбив беззаветно.
Память – в небе звезда,
Сгусток вечного света.

...Мои косы ручей,
Прядь неся, расплетает.
Взор твой всё горячей.
Матка Боска святая!
Подхватил вдруг меня
То ли враг, то ли друг,
И монисто, звеня,
Зацепилось за лук.
Нас несёт вдаль гнедой
По волнам ковыля.
Затаённой бедой
Ещё дышит земля...

Леонардо

Художник, маг, конструктор Леонардо
За что ни брался, всё осилить мог.
Признание в веках – ему наградой,
Его творенья – в будущее мост!

Мечтал он строить в мире города,
Постичь святые таинства Природы
И крылья птицы человеку дать.
Всех его планов не вместили годы.

Я видела его в счастливом сне.
В Космическую Школу за отцом
Я шла. Большую руку подал мне
Да Винчи – «гений, поцелованный Творцом».

Семикратное слово

Я хотела узнать «семикратное слово»,
О котором поведал Архангел вначале,
Но, услышав его под космическим кровом,
У ног Бога застыла, став камнем, в молчанье.

Я стояла века, охраняя секреты
Семеричного смысла «семикратного слова».
Мимо в Вечность текли воды тёмные Леты,
И их Космос впивал чёрной звёздной коровой.

Воплотясь, я забыла заповедную тайну.
Я ищу её снова в древних книгах и свитках.
«Семикратное слово» не даётся случайно.
Видно, нужно смириться: что забыто – забыто...

Идущий по волнам
(На мелодию из фильма «Мужчина и женщина»)

Я, зябко кутаяся в мех,
                услышала твой смех.
А ты по водам моря шёл.
                твой плащ был ало-жёлт.
Шли, словно посуху, ступни,
                и капли брызг на них
Сверкали в солнечном огне,
                как бриллианты.
                А-а, а-а...

О, ты, идущий по волнам,
                несущий чудо нам,
Не уходи, не исчезай
                за горизонта край.
Молю тебя я: «Оглянись,
                взгляни в глаза и в жизнь!
Поверить дай, что не во сне,
                а наяву ты...»
                А-а, а-а...

Конец столетья

Ночь. Виденья событий,
Словно призраки века,
Тяжело снова видеть.
Мир – духовный калека –
Возрождается к вере
От преступных деяний.
Какой мерой измерить
Плач его покаяний?!

Видение Василия Блаженного и моё

Блаженный видел трёх тиранов
России: лютого царя,
Что убивает невозбранно;
Царя другого, говоря:
«Усами на кота похожий».
Во имя личного величья
Народа много он положит».
«Усы и третий вождь в обличье
Имеет. Этот сухорукий.
Он будет мучить свой народ».
...Вождей я вижу в пятом круге.
В потоке мёртвом ищут брод.
Взял дантов ад троих, но Пётр
Имеет, кажется, надежды.
Он чашу огненную пьёт
И устремляет в небо вежды.

Напиток магов

Крохотная рюмочка, с напёрсток,
С каплями кровавого вина.
Чуть глотну – и время вдаль развёрсто,
И моих прозрений глубина
Заставляет, поражаясь, верить,
Что жила я в те века и знала
Эти меднокованые двери,
Эти с галереей предков залы.
Этих паутин златые нитки,
Эти заржавевшие ключи,
Ветхие, крошащиеся свитки
От беспамятства способны излечить.

Огонь

Икона в нише. Жрица на коленях,
В ладонях возносящая огонь.
И я склонилась с шёпотом моленья.
Мне язычок огня обжёг ладонь.
Ещё я не достигла той ступени,
Когда огнём дано нам причаститься.
Вошёл монах высокой чёрной тенью
И взял огня, как я, у белой жрицы.

Горели в тёмном храме три огня,
Как три огня, горящих в человеке.
Вдруг мысль извне стрелой вошла в меня,
И луч с небес сомкнуть заставил веки.
И задохнулась я, и пала ниц,
И капелька огня в руке погасла...
...Я больше не брала огня у жриц,
А жгла страданьем скопленное масло.

Однокрылый дракон

Мой блокнот на весу –
Я рисую дракона.
- В нём – души твоей суть!
Будешь стражем у трона, -
Улыбнулся мне суфий.
- Почему однокрыл он?
По крылам мудрый судит,
Много ль жизненной силы.

Серафим шестикрылый
Встал виденьем небесным:
- Прорасти себе крылья –
Им в горбу твоём тесно!
- Давно ль горб нарастила?
Ведь была я прямой.
- Крыльев скрытая сила
У тебя за спиной!

Сон девушки-экстрасенса

Я ввысь за мамою летела,
В тот мир, куда взлетают души,
И было невесомым тело,
И видел глаз – планеты кружат.
И на одной из тех планет,
Что предназначены для душ,
Была гора. Вступили в Свет,
Что излучал Небесный Муж.

Он в позе лотоса сидел
И медитировал на карму.
На нас спокойно поглядел
И пригласил сесть рядом маму.
Сказала мама: «Много раз,
В плоть упадая, возвращалась.
И снова в плоть?»
                - Нет, в Божий класс.
Ты хорошо в сей раз держалась.
Владыка кармы на меня
Взглянул, и сразу поняла я,
Что мне нельзя судьбу менять.
Покинул дух пределы Рая.

Такой вот сон, а может, явь.
Порой явь путаем со снами.
Учитель, души наши правь,
Всечасно пребывая с нами,
Чтоб мы могли уйти туда,
Где все мудры, чисты, безгрешны.
Зовёт далёкая звезда,
Где мама ждёт с улыбкой нежной.

Виденья в гранях хрусталя

Хрусталь гранёный. В грани хрусталя,
Крутя его, гляжу поочерёдно.
События веков впивает взгляд:
Татарский гнёт и братской брани яд,
Запечатлённый в памяти народной.

Война, пожар, грабитель и палач,
И сборщик податей, забравший всё последнее,
И стон мужской, и жалкий бабий плач
О том, что детям не испечь калач
И пашни пусты – зёрна не посеяны.

Хрусталь гранёный, радость покажи,
Ведь знаю: веселились, пировали.
- Кто пировал, кто в чёрном теле жил.
Кто веселился, кто всегда тужил.
Не зная голода, поймёте вы едва ли.

Проходит много эпизодов тех,
О коих вслух и говорить не принято:
Картины непристойнейших утех
И юность, совращаемая в грех,
И детство, что родителем покинуто.

Вот взятка мелкая и маленький донос,
И мелкость чувств разменною монетой,
И пошлость быта, и бумажность роз,
И никому не заданный вопрос:
«Скажите, а зачем душе всё это?»

Хрусталь, я не хочу в тебя глядеть –
Я знаю, будущее ты мне не откроешь.
Но вдруг сверкнула труб ярчайших медь –
И охватила радость сильно петь
В стране поэтов, гениев, героев!

Огненный

Я вижу искорку, звезду,
Слепящей плазмы сгусток.
Он входит в мозг, вздымает дух –
И по карнизу я иду!
Где страх мой жил, там пусто.

Чьё Я ведёт меня сейчас?
Кто огненною каплей
Сжигает часть меня, ту часть,
Что не нужна? Не огорчась,
Сгораю старой паклей.

И остаётся от меня
С окалиною шарик.
В нём плоть небесного огня,
И нужно жить, его храня,
И мыслить в его жаре.

Переплавлять до чистоты,
До высочайшей пробы!
- Признайся, Огненный, кто ты?
- Носитель вечной красоты.
Перо златое пробуй!

Я много видел на веку.
Тетрадь свою открой,
Но знай, сегодня изреку
Тебе всего одну строку:
- Ты стала мне сестрой!

Байкальские миражи

Миражи над Байкалом –
Голограммы событий,
Что пластались веками.
Помнят воды и камень,
И покажут – глядите:

Город, словно хрустальный;
Войско в древних доспехах;
Люди, лошади, сани –
Ясно, словно вы сами
Собрались с ними ехать.

Иль покажут, как тонет
Судно, будто вблизи.
Как в видении сонном
Старец, павший безмолвно,
Чей-то взор поразит.

Не бывает так просто
Ничего в мире этом.
Равнодушья коросту
С душ сдерёт всплывший остров,
Осиян лунным светом.

Брат

Он был мне в прошлой жизни брат.
Я на руках его держала.
Пришла к нам вражеская рать
Всё наше ценное забрать,
И боль потери я узнала.

Брат вырос в вражеском плену,
Воспитан воином суровым.
С врагами шёл он на войну.
Известно Богу одному,
Как он сдержал святое слово –

Своих в бою не убивать.
Брат ранен был, меч в поле бросив.
Лежал он. Ухала сова.
Болели грудь и голова.
Упали на доспехи росы.

Я шла, и брат меня узнал
Какой-то памятью глубинной.
Превозмогая слабость, встал,
Позвал, приблизился, обнял,
И взор был нежно-голубиный.

Не дожили отец и мать
До этой радости огромной.
Я начала доспех снимать,
Рвала подол – забинтовать
Под тихое ворчанье грома...

Грусть

Золотой главой под русской сенью
Покачал, грустя, Сергей Есенин.
Улыбнувшись, сел в тени ветвей:
«Слышишь, розу кличет соловей?»

Где ты, Гелия, есенинская грёза?
Две строки запомнились из сна:
«Даже если соловей обнимет розу,
Жизнь уже за песню продана...»

Дарование птицы

Просила Бога: «Покажись!»
Бог в ослепительнейшем свете
Мне птицу протянул: «Держи!»
Слетела с дланей птица-вестник
И возвестила Новый век
И солнцекрылый Гелиаполь.
Не веря птице,  человек
Гасил надежды дней и плакал.

День чуда

Златое солнце в поле восходило.
Рука Учителя невидимо-стальная
Меня в седло, подняв вверх, посадила.
Летел мой конь, следов не оставляя.
Таких коней – один на миллион!
Я выбрала, бесценного почуяв.
Он знал мой путь, летел в край ветра он,
Он был началом дня, в котором чудо.

Остановился у большой горы
С сверкающею снежною вершиной.
Встав на колени, начала я говорить,
Зачем путь в эти горы совершила.
Вдруг женщина с сияющим лицом,
Высокая, как минарет мечети,
Явилась мне сказав: «С твоим отцом
Сейчас в горах идут чужие дети».

- Отец мой брошен был под паровоз
И умер сорок лет тому назад.
Неужто Бог за муки не вознёс
Его тогда в небесный райский сад?
- Нет, не вознёс. Он не закончил путь.
Святые дети на солдатском одеяле
Его всё вверх, безногого, несут.
Взгляни в кристалл!
                Там мальчики стояли.
Отец сидел. И улыбались все.
И до вершины было уже близко.
Отец всё тот же, только волос сед.
- Они дойдут, хотя всё больше риска, -
Сказала женщина и убрала кристалл
Куда-то в складки голубых одежд.
Я плакала. «Не надо, перестань!
Не отнимает Бог благих надежд».
Вошёл в отвесную скалу Великий Дух.
О, Дух Горы, благодарю за вести!
Конь в нетерпенье ржал и грыз узду,
А я стояла, поражённая, на месте.

...Проснулась. Полон символами сон.
Я знаю, на Востоке эти горы.
Не сдался дух отца и поднят он.
Я рада, но с губ рвётся тихий стон –
Болит незаживающее горе...

Дар

В Казанскую просила Божья Матерь:
«Яви Свой Лик в небесном свете, Дева!»
Лик не открыла, но просыпала на скатерть
Цветы. Тёмно-лиловые на белом,
Они лежали ворохом душистым,
Но вдруг, подняв сияющую гроздь,
Увидела среди цветов и листьев
В крови запёкшейся с креста Господня гвоздь.

Синь-камень

«О, Равви, явись!» - шепчут губы.
Весь в белом стоит в небесах.
Тумана серебряный кубок
Он пролил в мои волоса
И лунный просыпал с рук жемчуг
На розы, бутоны лилей.
О, есть ли средь множества женщин
Счастливей меня на земле?!

В жемчужнице облака синим
Холодным огнём полыхнуло.
Синь-камень!
               «Не мне, а России!» -
Мой голос над реками улиц.
От неба – вселенское зданье
Причин мировых и последствий.
Христос дал России Свой камень
Небесной защитой от бедствий.

Посмертное мщенье

В склеп таинственный
Гость воинственный
Внёс свой меч.

Снёс лежащему
В чёрном ящике
Череп с плеч.

Взяв за волосы
Жёстким голосом
Произнёс:

- Искуплю твой стыд.
Станешь чашей ты
Для багровых роз.

- Что ж, порыв твой прав.
В серебро оправь,
Встав хрусталь-сосуд, -

Череп говорит.
Красный глаз горит.
- Признаю твой суд!

...Жаль, лишь час стоят,
Словно в чаше яд,
Розы в хрустале.

Зло и смерть сплелись,
Отравляя жизнь,
На земле.

Звезда

Я летела крылатой звездой.
Я померкла в космических водах.
Расстоянье мне стало бедой.
И крылатой звезде нужен отдых.

Жар затих в моём сердце, и вот
Я легла на большую ладонь
Бога, что во Вселенной живёт
И вдыхает в живое огонь.

Я лежала, крыла опустив,
На ладони, тиха и темна.
И другие лежали в горсти,
Как галактик Его семена.

Астральное путешествие

Из Космоса летел луч, и на нём
Стоял ребёнок благостный и строгий.
Из рук его энергия огнём
Змеилась. Встал он на моём пороге.
Луна зашла за мальчиком в мой дом
И, словно лампа, у лица светила.
Стоял он, дивный, в тёмно-голубом.
В меня влилась его энергий сила.
И я вдруг стала сердцем молода,
Глаза вдруг загорелись любопытством.
Мне захотелось с мальчиком туда,
Где юным от идей и сил не спится.
И Космос выслал для полёта два луча.
Я встала и за мальчиком взлетела.
Я мчалась, балансировать учась,
И было лёгким и подвижным тело.

Мы в Свет вошли и, радостью объяты,
Увидели сияющих Святых.
И на одном огнём горели латы,
Вторая протянула нам цветы.
Нас повели в Храм Солнца, где орган
Играл торжественно «Токкату» Баха,
Где Тьму повергнув, как последнего врага,
Созданья Бога не имели страха.
Суть  всех Святых была – Небесный Свет,
Что укрощал анархию стихий.
Там, стоя в воздухе, Христос-поэт
Читал свои прекрасные стихи.

Затворничество

Приснился Пафнутий Печерский, затворник.
До сна я о нём, к сожаленью, не знала.
Сон: в маленькой церкви, Пафнутию вторя,
Деянья Господни в стихах прославляла.
Затворник – к затвору, а церковь – к терпенью.
Ну, что ж, затворимся, потерпим ещё.
В стеснённых условиях трепетней пенье
Под слёзы блаженства с бледнеющих щёк.

Архангел Михаил

Я представляла своего Святого
Могучим воином в расцвете зрелых лет
С мечом горящим и трубой златою,
Прекрасной вестницей успехов и побед.
Трубу я слышала, его ж не зрели вежды,
Но вот явил в виденье образ свой:
Печальный юноша в монашеских одеждах
С лучистым нимбом над склонённой головой.
А из оружия – лишь тонкое копьё,
Что посохом Архангелу служило.
Воинствует земное бытиё,
Но странствуют Космические Силы.
Сквозь наши души пролегают их пути,
Где Тьма извечно борется со Светом.
Монах-Архангел в Грузию летит
Её больную душу исцелить.
Она, безумная, меч поднимала летом.

2008

Опыт души

Ко мне летит табун. Нет страха –
Я нетелесное, душа,
Хотя на мне крест и рубаха.
Летит табун. Пора решать,
Как поступить. Нет, не успела...
Конь налетел, встав на дыбы.
Могучим стало моё тело
Пред испытанием судьбы.
Сдержала я напор коня,
Схватив за щиколотки мощно,
Но рухнул конь и смял меня...
...Я еле встала этой ночью.
Я, как избитая, была,
И от копыта гематома
Багрово на бедре цвела.
Душа в степи была, я – дома.

Символизм видений

Видение: два скрещенных меча,
В доспехах дева, факел палача.
Господний Ангел крылья распростёр
Над  девушкой, взошедшей на костёр.

Виденье: меч, разящая рука,
Пронзающая дерзко облака.
- Когда и кто?
                - 17-й. Россия
За посягательство на Бога оросила
Простор земель бескрайних кровью красной.
Бог не карает Свой народ напрасно.

Картины прошлого мне в символах даны.
Средь них правители, повергнутые Роком.
Прошу сказать о будущем страны.
- Но ты не захотела стать пророком,
Сказав, что это очень тяжело.
Немногим легче чёрное стило.

Я летаю!

Через канаву прыгнув, продолжала
В прыжке лететь.
Контроль над телом я во сне держала:
Лишь захотеть –
Сворачиваю, поднимаюсь выше.
Мне всё легко!
Большою птицей села я на крышу –
Дал дёру кот.

Ведунья

Не хочу я оккультного дара.
Не хочу тёмных чар колдовских.
Ляг ко мне на колени, гитара,
Под звон струн я спою новый стих.
Но трава одолень одолела.
Повилика перста оплела.
Ведовством, знать, навек заболела.
Зря гитара объятья ждала.

...Я сквозь воду гляжу на дно чаши.
Чьё лицо возникает вглуби?
Голос чей, как бы эхом из башен:
«В жизнях прошлых тебя я любил.
В перекрестьях путей наших часто
Были встречи, но так коротки,
Что рвалось моё сердце на части.
Боль его, в грудь приняв, изреки.
Не найдёшь слов! У боли ритм рваный.
Мы с тобой теперь в разных мирах,
Но поверь, говорю не из Рая –
Дух архата в высоких горах.

...Нет виденья. Вода прояснилась.
Что мне прошлые жизни, что он?
Но я плохо спала. Мне приснилась
Золотая чеканка корон.
Нас священник венчал в белом храме.
В храм ворвались враги на конях.
Чёрный всадник любимого ранил
И увёз далеко от меня.

...Я гитару терзала наутро.
Повила, одолела тоска.
Я твердила: «О, мой златокудрый!»,
Слов других не сумев отыскать.

Танцовщица

Камни Индии, всё самоцветы –
Ожерелья, подвески, браслеты –
Танцевали в жемчужном пространстве,
Словно призрак в роскошном убранстве.
Но вот плоть обрела танцовщица.
Очарована танцем, смотрела.
Мне в ладонь опустилась вещица
С исчезающе-дивного тела.

Нехороший сон

Поднялась с этих дней завеса:
Рожки, рыльце свиное у беса,
Чей-то голос: «Свободы не будет».
Неприятности в дочкины будни
После сна нехорошего входят.
Там и тут за нос девушку водят.
Но «в приёмную Солнца записана»,
Обнадёжена в будущем высями.

Уходящие

Огненные птицы.
Огненные люди.
Пламя на ресницы.
Мама, Слава, Люба.
Друг за другом вынем
Из родов страницы.
Мёртвые, живые –
Все в одной деснице.

Беседа с Иеговой

О, не все ещё песни спеты!
О, не всё ещё речено!
Он сказал: «Я с другой планеты,
Той, где время рассечено
На теченья с различной скоростью.
По сознанью входя в потоки,
Проживаешь жизнь скоро-горестно
Иль в счастливо-большие сроки.

Я спросила: «Вы кто?»
                - Иегова.
- Но добрей Иисус.
                Входит в сон
Слово Бога с усмешкой гордой:
«Он Мой Сын! Этим сказано всё».

- Жизнь не вечна, увы, на свете.
Что в конце? Расскажите людям!
- Всё сметёт космический ветер,
Ничего живого не будет.
Лунный Ад останется Адом.
Души чистые двинутся в Космос.
Есть планеты прекрасные рядом,
Но мышление ваше так косно...
Человечество до тайфуна
Кардинально должно измениться!
Вот одна из планет. Видишь, луны
В небе стаей, как белые птицы?

Сон и явь

Ослепни! – в глаза мне впивались слепни.
Оглохни! – контузией взрывы грозили.
А Смерть палачу приказала: «Распни!»,
И руки мои ко столбу пригвоздили.
С распухшими веками, полуглухая,
Стою пригвождённая, всеми оставлена.
О, день издевательств! О, доля лихая!
За что это всё – судиёй не объявлено.

Проснулась от боли в глазах и в кистях,
Так, словно и вправду со мной это было.
Свет зыбкий. На улице крики, свистят.
Машина соседей горит. Пламя било
Вверх факелом жутким. Зачем подожгли?
В чём связь сна и яви, совсем непонятно.
Горело на многих площадках Земли –
Открылись глазам утром чёрные пятна.

Жёсткие уроки

Я видела, как оседали зданья,
Что «близнецами» ввысь вздымались рядом.
Мне показали кадры под названьем
«Владыка Шамбалы и мировой порядок».
Сказала я: «Не лучше ль созиданье?
Закладывали ж камень Чинтамани!»
- Приходится определять сознанье
Военными, как видишь, кораблями, -
Ответили мне древнею цитатой.
Жестокий мир жестоким средством учит,
Как Иегова мир учил когда-то.
Но, может, от добра мы станем лучше?

Огненное очищенье

Встав из духовныя могилы,
Я обернула ввысь лицо.
Сходили Огненные Силы,
Сжимаясь огненным кольцом,
Чтобы астральные скорлупы
Нечистых чувств в земных пределах
Сжечь без остатка. Ссохлись губы,
И плоть нечистая горела.
И было страшно и прекрасно!
Вставала Фениксом душа
В воскресший мир святой и ясный,
Где можно было вновь дышать.

Редкий знак

Открыто на Восток его окно.
Он напряжённо думает, мучительно.
Большое  тёмное родимое пятно
Повыше локтя на руке Учителя.
Знак говорит об опыте большом
В приобретенье знаний, их отдаче.
Я прикасаюсь к мудрому душой,
Прося дать мне решение задачи
По изысканью способов и средств
Воздействия на судьбы и умы,
Чтоб умалить им наносимый вред
Внушеньями пособников Сил Тьмы.

Сны о прошлом

Я птицею белой была,
Имела два сильных крыла.
В Даарию крылья несли,
Где всполохи в небе цвели
И «с неба сошедший» народ
Шёл в Азию с Севера вброд.
И пел в моих снах Гамаюн
О времени древнем трёх лун.

Встреча со Смертью

Смерть-охотница с выжженной грудью,
Амазонка в одеждах из кожи,
Говорит откровенно и грубо,
Что уйти в мир иной мне поможет.
Полон стрел её тёмный колчан.
Лук тугой в цель без промаха бьёт.
В ней холодный расчёт палача,
Что отсрочки тебе не даёт.
Говорит, камень мне припасён.
Беспощадной рукой чьей-то послан,
Поразит – и исторгнется стон,
И никто не узнает, что после...

Душа

Взлетела ввысь, светясь, моя душа,
Как белая жемчужина, над морем,
Молитву Богу радостно верша,
Но пала вниз, притянутая горем
Разрушенных войною городов,
Отчаяньем поверженных родов,
Их горьким плачам безутешно вторя.

Встреча с мамой

Я стою, в стекло упершись лбом.
Вызвездило небо. Тихо. Ясно.
Принесла ночь память о былом,
Добротою маминой прекрасном.
Раньше всех заботливо вставала –
И петух побудку не пропел.
Жаль, я рук твоих не целовала,
Огрубевших от тяжёлых дел.
Лишь теперь, родная, понимаю,
Что для нас, всем жертвуя, жила.
Высоте за окнами внимаю.
Светлая, красивая, земная,
Ты в неё от тягот дней ушла.
Вдруг услышала я нежный голос мамин.
От каких высот сюда дошёл?
- Доченька, я о тебе всё знаю.
Стало несказанно хорошо.
Высветили звёзды милый образ.
Ночь смотреть – и не налюбоваться.
- Мам, возьми букет – он Русей собран!
Но не дотянуться, не обняться.
В свете звёзд, сияя, как Святая,
Мне улыбку ласковую дарит
Мама на прощанье, тихо тая
Ангелом, чьи очи златокари.

Объяснение снов

1
- Что значит: шляпа рухнула на дом,
Большая, как тарелка НЛО?
- То карма входит в жизнь, как старый долг,
Напоминая: время плат пришло!
2
- Распалось надвое в руках
Железное кольцо...
- То окружение врага.
Зло пред своим концом!

Недостижимость Рая

Вознёсся в Рай один Святой
И удивился несказанно:
Рай беломраморным был залом,
Но оказался он пустой.
Над Раем – Господа чертог,
Хрустальный трон в огне слепящем.
- Но отчего Рай пуст, мой Бог?
- Нет тех, кто чистый дух обрящет.

Чёрная Дама

Кто та Чёрная Дама?
Остро сердце болит.
Не невеста ль Адама
Первых дней, не Лилит?
Мглой лиловой окутана,
Как ночной кисеёй.
Пряжу праздника спутало
Появленье её.

Нити пёстрые брошены.
Я за Дамой иду,
Колдовством заворожена,
Как во сне, как в бреду.
Поднимает завесы все,
Открывает врата.
Усмехнувшись невесело,
Паутинку от рта
Отвела, и последнюю
Заржавевшую дверь
Открывает. Я следую
За Лилит в мир потерь...

Виденье в новогоднюю ночь

Я поддалась на искус бытия.
Мне Голос: «Нория, взгляни сюда! Не ты ли?»
Сияет в нимбе морда льва – и это я.
О, как сумели пристыдить Святые!
Во рту у льва обглоданная кость.
Я мясо в это новогодье ела.
Я не сдержалась – ела, что хотела,
Но не пригубила калиновую гроздь,
Которая, горча, лежала в вазе.
Я изменила правилу души,
Забывшись в праздник, но не знала разве:
Лишь горечью дано мне в мире жить!

Я надкусила ягоду с зерном,
Лежащим маленьким сердечком в горьком соке.
О, как похоже на моё оно!
Заря зарделась в дымке на востоке,
И иней, позолоченный лучом,
На ветке вспыхнул камнем драгоценным.
...Мы жить иначе в новый год начнём,
Дух выводя в софиты авансцены.

Объясненье сна

- Орёл росток в гнездо принёс,
Но оказался тот непрост.
Лиана, выпав из гнезда,
Искала место, где вода
Могла ей силы жизни дать.
Она, как маленький удав,
В кольцо свивалась и ползла
От истязания и зла
По солнцем выжженной скале,
Чтоб малый корешок в земле,
Той, где есть влага, укрепить.
Лиана так хотела пить!
Я поднесла к ростку кувшин,
Но пал орёл на нас с вершин.
Сосуд воды в песок пролит.
О чём сон?
- Жажд не утолить!

Лестница скорби

Сон, возвращающий в прошедшее,
Где мамин возглас «Умираю!» –
Не отраженье происшедшего,
Но в скорбь больной толчок и к краю
Той лестницы, ведущей вниз,
Чьи смертно холодны ступени.
Как мне писать, когда на лист
Ложатся призрачные тени,
Когда по лестнице нога
Босая вниз уже ступила?
Ведёт путь скорби в стан врага.
- Остановись!
                Я отступила,
И сила вынесла меня
Наверх, и свет зажгла в приделе
Той церкви, что ждала огня
В предчувствии святой купели.

Души, как люди...

В окно взглянула – там к стеклу
Прильнула морда жеребёнка,
Старик, закутанный в тулуп,
И конопатая девчонка
В цветастом летнем сарафане.
                - Откуда вы? Из жизни чьей?
Кого вы ищете?
                - Мы? Ваню!
Иван наслушался речей
О замечательном грядущем
И в этот век в Москву убёг.
- Так вы из прошлой жизни души?
Ванятку показал мне Бог.
В телеге ехал, щипал жимолость.
- Чему, - спросила, - удивлён?
- Да только времени фальшивому, -
Ответил, погрустневши он.

Старик вздохнул. На конопушки
Упала светлая слезинка.
Совсем, как люди, эти души –
Старик Матвей, девчонка Зинка.
Уткнулся мордой мне в плечо
Красивый жеребёнок рыжий
И дышит влажно, горячо.
А дождь на ветки капли нижет.
Земля, прекрасная, лежит
Здесь, за морями и там, дальше,
И малой тварью дорожит,
Живя естественно, без фальши.

Новое имя

Как часто дети входят в мои сны!
Проснусь, и не могу сдержать я слёз.
Приснился сын мальчишкой лет восьми,
Сказал, с ним часто говорит Христос.
- Недавно спрашивал про лучшие мечты,
А о тебе сказал, шутил, наверно,
Что не Ирина Малышева ты –
Голубкина, а имя твоё – Вера.

Даны мне были Свыше имена:
Майтрейей – Нория, Руслана Русич – Богом.
Знать, любит Небо, Светом осеня,
Но, много дав, и спрашивает много.

Объятье

Кто-то за плечи обнял.
Чую – Смерть обняла.
Руки сцеплены в обод.
Не уйти – поняла.
Захотелось увидеть –
Молодой лик или старый?
Стан её стал невидим,
Только белое сари
Обвивает воздушность,
Чьи объятья железны.
Мне не дышится, душно,
Ощущаю край бездны.
Так не зря ветер пел
Заунывную ноту.
Отрывая от дел,
Начала Смерть охоту.

Голубь

Я плакала в отчаянье бессильном.
Вдруг в руки голубь сизокрылый пал,
И радужно сияли его крылья,
И осветилась солнечно тропа.
Он, ущипнув моё запястье клювом,
Сказал: «До цели – малая верста.
Скрепись. Неси то, что имеешь людям».
Мой голубь сизокрылый – дух Христа.

Горный путь

В золотое осеннее утро
Я проснулась от радости будто.
Говорил со мной ласково-мудро
Силоард, брат, творящий побудку.
Сединой первый иней лёг в травы.
Ледяной горный воздух глотая,
Мы свернули в ущелье направо.
Поднялась в воздух синяя стая.
В этот путь шла я с братом впервые.
Здесь полёт стрелы – малая веха.
Здесь титаны встают огневые
И грома разражаются смехом.
В скалах здесь раздвигаются двери,
Открывая проходы в чертоги.
Если ты вызываешь доверье,
Вводят в зал Высшей Истины Боги.

Визит Богини

В одежде белой на исходе дня
Пришла Богиня, села у огня.
Она смотрела как бы сквозь меня.

Огонь небес сверкнул в её очах.
Меня пронзила острая печаль
Так, словно лебедь одинокий прокричал.

Пав в бездну Космоса, померк Господний Свет.
Миг тьмы вместил сто тысяч долгих лет
И женщиной нарушенный обет.

Всё стихло, замерло в оставленной душе,
И не расслышать в Вечности уже
Ни шёпот остролистых камышей,
Ни плеск воды в серебряном ковше.

Явление монаха

То ль во сне явился, то ль примнился
Мне монах
В чёрной ризе, а сам весь светился.
Дал он знак,
Чтоб не звуком – мыслью говорила.
Нимб – огнём.
- Расскажи, - монаха я просила, -
Мне о Нём.
- Что о жизни в Гималаях знаю?
Ничего.
Только то, что койка ледяная
У Него.
Только то, что беды всей планеты
Ум гнетут.
Только то, что Сам Он выбрал этот
Трудный Путь.

Явление Спаса

Били колокола,
А я Бога ждала.
Расколол воздух гром
И дом
Озарило огнём.
Стало ночью, как днём.
И предстал Тот, что спас
Всех нас.
Дал о мире наказ
Наш Спас.

Посёлок посмертных

Посетила во сне я посмертных посёлок,
Где обычный посмертный живёт обыватель,
Деловой, расторопный и в меру весёлый,
За музей, баню, пиво по ценникам платит.
Там швея отхватила машинок три штуки,
Заграничных, хороших, и делает бизнес
На постельном белье, а супруг её шутит:
«Вот предел всех мечтаний, вот цель её жизни».

Двухметровой девице дана там возможность,
Как Алисе, расти ещё вверх и обратно,
До «дюймовочки». Остановиться не может,
Изменяя себя за день так многократно,
Чтоб примерить все платья в местном универмаге.
Парень бросил её. Драит местную пристань,
Где два мини-музея, где дурачат всех маги,
Где так редко из мира бывают туристы.

Здесь накрыты столы. Пол-посёлка гуляет.
Если хочется выпить, то причина найдётся.
Кто-то в маленьком тире по зайцам стреляет.
Кто-то смотрит в кино без конца, что придётся.
В перекрестье двух улиц из камня дома.
Их немного, но есть здесь свои богатеи.
Может, кто-то от скуки здесь сходит с ума,
Но немногие эти – они богатеют!

В перекрестье двух улиц стою и смеюсь.
Вся экскурсия «в вечность» минут десять длится.
Но панически здесь я остаться боюсь,
Хотя вижу средь прочих знакомые лица.
Далеко от посёлка восторг и беда.
Он живёт, как обычно живёт обыватель:
Вдосталь ест, получает свой кайф от труда.
Вечен он. Никого тут «кондрашка» не хватит.
Здесь довольно уютно. Газончик полит.
Но мне мало двух улиц. Мне тесно здесь, тесно!
Здесь в посёлке посмертных вдалеке от Земли
Катастрофически неинтересно!

Херувимская печаль

Картина «Херувимская печаль».
Небесный глаз среди могучих крыльев
Печаль о человеке излучал,
А крылья наготу его укрыли.
Виднелось только жалкое лицо,
Отвёрнутое в ужасе от Бога,
Увенчанного солнечным венцом,
За тяжкий грех карающего строго.

Печать клейменья и Святой Грааль
Стояли на столе. Суровый выбор.
Иного не дано. И было жаль,
Что человек из строя жизни выбыл.
Что, заклеймён, отправится туда,
Куда всем людям отправляться страшно,
Где в инфернальных тёмных городах
Больницы, словно пыточные башни.

И вот печать поставлена на лоб,
Вниз чертенята грешника утащат.
...Почти на каждом, словно змейка, зло.
Кому даст в руки Бог Святую чашу?

Невероятная кошка

Иду садовою дорожкой
И слышу крик: «Держись!»
На грудь мне прыгнула вдруг кошка,
Большая, словно рысь.
Прильнула бело-голубая.
Держу её, обняв.
Шепчу счастливыми губами:
- Откуда радость дня?
Мне отвечает кошка, ластясь:
- Животные растут,
Меняют внешность и окраску,
Когда бывают тут.
- Тут – это где? Где мы с тобою?
- Здесь мир творящих душ.
По гамме – бело-голубой он.
Цвет счастья не нарушь!

Диалог с Ахмадулиной

Мне снится сон. Стою с озябшей Беллой
И в утешенье слов не подберу.
Ночь под звездой – одной – в пустыне белой.
Совсем некстати вдруг я говорю:
- Ты так отважна, что решаешься разъять
Живую душу на отдельные частицы.
Пределен риск, что страшное случится –
Мир не захочет всей души отдать.
Как будешь жить, ограблена, тогда?
- О, ничего! Мне нужно мало света.
Одна свеча согреет стол поэта,
Как озаряет ночь одна звезда.

Мамин Рай

Мамочка, придя за мной во сне,
Повела тропой небесной в Рай
Мимо Ада, что горел в огне,
Говоря: «Не заступи за край!
В этом месте нежилой земли
Не видна между мирами грань.
Золотых волос не опали,
Ног босых о камни не порань».

Шли мы, как «над пропастью во ржи»
В голубых глазастых васильках.
- Мамочка, о Рае расскажи!
Хорошо ли в нём? Живёшь там как?
- Есть в нём всё, чего ни захочу.
Лишь подумаю – и явится тотчас
Золотая светоносность чувств,
Храмы в ослепительных лучах,
В плеске крыл светящихся существ,
В трубности судеб людей и Сил.
О, душе великолепно здесь!
Ничего не надобно просить
Ни у душ людских, ни у Богов.
Там всеведенье – что хочешь, познавай!
Там во во всём Господняя Любовь,
Лишь сама люби, не остывай!

Так мы шли, но встала вдруг стена
Вся из света, с искрой золотой.
За стеной – чудесная страна.
Шаг – и мама там. Кричу: «Постой!»
Не пускает плоть упругий свет.
Не преодолеть мне тот барьер.
- Мама, где ты?
                Мамы уже нет.
...Рёв машин. От зноя жёлтый сквер.
Даже и во сне я не смогла
С мамочкой побыть в её Раю
В золотых, как наши, куполах
Огненного мира на краю.

Укрощение огня

Мне снился сон. Земля была в огне.
Людей на ней почти что не осталось.
Скакала женщина на боевом коне,
На большегрудом боевом коне,
Коса её по крупу разметалась.

Россия-Мать! О, где твои сыны?!
Я вижу – её длань подъемлет меч.
Зачем? Ведь это не огонь войны.
Огонь до неба – не огонь войны!
Мечом родную землю не сберечь.

Но мчалась женщина – и угасал огонь,
И вырастали терема и рощи, новы.
Кто это сделал – женщина иль конь,
Могучий белый большегрудый конь,
Что встал у кузни заменить подковы?

Билет в сон

Не всё ещё предрешено,
И помогает вера в сны.
Смотрю чудесное кино
На тёплой лавочке весны.
Прощаюсь с замком на песке,
Ловлю грядущие глаза,
И бьётся жилка на виске:
«Любви запаздывать нельзя!»

Вот в третьей серии обрыв...
На чём остановился кадр?
На виде сказочной горы!
Нельзя прокручивать назад.
Отказ от взятия вершин
Бог не простит. Бог не простит!
Склей плёнку. Подвиг соверши.
Бессмертье принеси в горсти.

Под ноги вишня сыплет цвет.
У Вишну новый звёздный рой.
Я в сон опять беру билет,
Заворожённая игрой
Совсем не знаменитых лиц,
Красивой жизнью вечных слов,
Полётом долгим белых птиц,
Цветеньем огненных цветов.

Два сна

Давно от Высших не было вестей,
И я молилась две последних ночи.
Сны пали на бессонную постель,
И не было тех странных снов короче.

Остановила льва, ладонью в морду упершись.
Свернула голову змее большой.
Что значат сны? Проблемы ставит жизнь
И я справляюсь с ними хорошо.
Без указаний свыше? Видимо. В щель сна
В который раз доносит звёздный ветер:
«Предназначение звезды не в получении письма,
А в том, что она светит».

«Жёлтый дом»

Вижу сон, страх вселивший.
Мастерская «дебилов».
- Ну, хотя бы под крышей.
- Хорошо, не убили.
Вырезают болванки,
Что похожи на груши.
(Как не стать тут болваном?
Только резать и кушать).
А затем красят лаком,
Старым, полузасохшим.
Один юноша плакал,
Перегнувшись в подвздошье:
«Крыша есть, но нет крова.
Пища есть, но нет сердца.
Тех болванок уж прорва.
На чердак поднял дверцу –
Кучи их там пылятся,
Никому-то не нужны.
Эти сильные пальцы,
Эта жизнь – вот в чём ужас!»

И я там, щепкой мажу
Лак по груше-болванке.
Результат – он не важен.
Муха в лак влипла в банке.
Эти люди, как мухи,
В ситуацию влипли.
И я там. Голос в ухе:
«Нет свободных, великих.
Тебе страшно, а каждый
Может там очутиться,
Где без творчества – жажда,
Где подрезаны птицы».

Я проснулась. Мне мрачно.
Бог, храни нас и близких!
Те, что режут и лачат,
Рады даже сосиске,
Рады краткой прогулке
При тюремном режиме.
«Жёлтый дом» в переулке
Чем они заслужили?

Кто попал под машину,
Кто схлестнулся с властями,
Кого жизнь сокрушила –
Все «дебилами» стали.
Как преступность, карают
Отклоненья ума.
Со мной Боги играют.
Моё место – тюрьма?

Белый город

- Белый город в горах –
Монастырь иль ашрам?
Белый город в горах –
К храму храм, к храму храм.
Поднимается звон
С куполов к ледникам.
Белый город – явь? сон?
- Радость ученикам!

У мага

Народ собрался подивиться.
Хозяин «цирка» – старый маг.
Сосредоточенные лица.
Маг делает мизинцем знак –
Паук на паутинке, кроха,
Вбирая нить, растёт, растёт!
Да и с трансформами неплохо:
Комар с увеличеньем в сто
Уже сидит, людей пугая.
Вот вновь паук, но золотой.
Его коснувшись, станешь камнем!
И я тихонько, взяв пальто,
Из удивительной квартиры,
Дверь затворяя, ухожу.
Я знаю колдовские игры,
Но смысла в них не нахожу.

Первая медитация

Я эзотерикой вдруг стала заниматься,
Наукой, шедшей из глубин веков,
И в первой же серьёзной медитации
Сошла ко мне Мадонна с облаков.
С тех пор я зрела тысячи видений.
В них было нескончаемо красот,
Но не сравниться им с божественным мгновеньем,
Когда сошла Пречистая  с высот!

***
Мне снились оклады сварные из стали.
Захочет ль икона в такие одежды?
Мы жёсткими стали, мы чёрствыми стали.
Есть слово для нас, это слово – невежды.
Компьютер не сделает душу мудрее.
Наука не сделает сердце душевнее.
Они, к сожаленью, любить не умеют.
Любовь – это нечто божественно-древнее!

Дом

Приснился дом с огромной залой,
Но в нём не петь, не танцевать.
Колдунья вещая сказала
О доме страшные слова.
Я, не поверив, стала злиться –
Мне так удобно было в нём.
Но всё там начало валиться
И запылало вдруг огнём!

Что этот дом? Не жизнь ль моя
Перед бедой или крушеньем?
Сон влил в мой мозг змеиный яд,
И я боюсь принять решенье...

Посвященье

Ударена Тирзусом, жезлом магическим.
Во тьме, кто ударил, не вижу.
Но я по дыханию братии вычислю,
Кто знак на предплечье мне выжег.

Знак освобожденья души от греха
Даёт посвящение в мистику,
И станет мне названным братом архат,
Вместивший всю тайную истину.

Прочту на стене я посланье Богов,
И вспомню на море о нём,
Когда буду плыть между двух берегов,
Пылающих смертным огнём...

Прометей

Среди диких скифов,
На краю земли,
Был к скале прикован смелый Прометей,
Герой древних мифов,
Чей прекрасен лик,
Кто огонь и парус дать людям захотел.

Сеять он учил
И сложенью слов,
И движенью звёзд в Северной земле.
Зевс сказал: «Молчи!»,
Но вела Любовь
И желанье дать знание и хлеб.

Знанье дал, как свет,
Дал он хлеб, как жизнь,
Зевса прогневив. Зевс – жестокий Бог!
Через тыщи лет,
Через рубежи
Прометей вступил вдруг на мой порог.

И ярчайший свет
Запредельных лет
Озарил мой ум, только не согрел
Но раскрыл ладонь –
В ней пылал огонь,
Золотой огонь всех гиперборей!

Мамина смерть

После смерти плакала мучительно
Много-много-много долгих дней.
Бог послал мне в сон Христа-Учителя.
Подняла меня со ступеней,
Вниз ведущих, неземная сила,
Из придела в церковь понесла.
Бог закрыл моей тоски могилу.
Смерть живым – тлетворный цветок зла.


КОСМОС, НЛО, ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ МИР

***
Свернув пространство, словно свиток,
Явилось с неба НЛО,
И, изменясь мгновенно видом,
В мир тайну Космоса внесло.

***
Мы не одни. В космических пространствах
Бессчётное число цивилизаций.
Кто видел карты межпланетных странствий,
Бескрылостью землян начнёт терзаться.

***
Пунктир на небе чертит НЛО.
Стоит в нём новый импульсный движитель.
В стекло упёрла утомлённый лоб,
Как сброшенный на Землю небожитель.

Время чудес

Живём с неистребимой верой в чудо,
Рассказываем были-небылицы.
Летает межпланетная «посуда»,
Рисунки оставляя на пшенице.
А там, на орбитальных НЛО,
Уж подрастают без пупочков дети –
От «их» и нас – вот времечко пришло!
В начале 21-е столетье.

***
Мы расточительно, мы внеморально живущие.
Мы на Земле этой доброй враги всему сущему.
Но Космос напишет для жизни суровые правила.
Космос научит нас жить экономно и правильно.

Тайна исчезновения Александра I

Заране знал об этой ночи
Царь, оставляя трон и власть.
Глядел в космические очи
И не боялся в них пропасть.
Уехал в тихий Таганрог,
Чтобы уже не возвращаться.
...Качался тонкий лунный рог,
Веля с любимыми прощаться.
Шар огненный спустился в сад.
Поцеловавший в лоб царицу
Был самодержец в небо взят.
Не знаю, быль иль небылица –
Садовник видел, как слился,
Приподнят он, с огня громадой.
Всего не видел до конца –
Упал от страха с вишней рядом.
...Студёный, лютый дует ветер.
Закрыв лицо, стоит царица
Осиротевшая, ей в свете
«Уход» до смерти будет сниться.

Космическая эра

Нас тянет Марс, Юпитер тянет,
Сатурна яркое кольцо.
Да и Луна пока что тайна –
Джоконды светлое лицо.
А по нему проходят тени –
Скользят чужие корабли.
Скафандры прочные наденем
И удалимся от Земли.
Мы тайны времени-пространства
Познаем близко и всерьёз.
В галактики колумбы странствий
Возьмут с собой горшочки роз,
Чтоб подарить их аэлитам,
И на задумчивой планете
Художник встретит Мону Литту,
Закутанную в звёздный ветер.

Комета Макнота

Раз в сто комета Макнота
Ярче кометы Галлея.
Пишем названье в блокноты,
Надежду увидеть лелеем.
Но опозданье эфира.
Хвост близ Москвы, уж невидим.
Южные местности мира
Близко к земле могут видеть
Эту редчайшую гостью,
Что разгорелась близ Солнца.
Мне б в Индонезии остров,
Мне бы в Анголе оконце...

2007

Догоны

Погибла родина догонов.
Спасал людей Бог звёздный Амма.
Их проводник, Архангел Номмо,
На Землю вёл ковчег упрямо.

Вся в буйной зелени планета,
Озёра чистые синеют.
Спустились там, где вечно лето,
Где выжить юные сумеют.

Ушёл ковчег. Осталось знанье:
Ковчег от Сириуса плыл,
Их дом его планетой был.
Остались жить догоны с нами.

Переселение

На Землю жизнь переселилась с Марса,
Хотя не верит в жизнь на Марсе НАСА.
Из «зоны жизни» вышла красная планета –
Там нет воды и не хватает лета,
Чтоб жить живому. Так же будет с нами.
Передадим Венере жизни знамя
И Раем сделаем край тучный и горячий.
Мы – люди. И нельзя нам жить иначе.
Есть у Венеры спутник – по догонам.
Быть может, будет у людей и там луна.
Венера снится: свет и тишина,
В садах златые кровли храмов тонут.

Прозерпина

Плутон похитил Прозерпину.
Она, десятая планета,
У Солнца прежде грела спину,
Сияя его светом.
Плутон похитил Прозерпину –
Так говорится в книгах старых.
Нарушив Космоса картину,
Похитил Бог её коварно.

Как далеко Отец горячий!
Невыносим Плутон постылый.
Глаза проплаканы, незрячи...
Не так давно её открыли.
Должно быть, вырвалась из плена.
Летит, от радости сияет
Планета-дева во Вселенной
И светлый лик Отцу являет.

Пришельцы

НЛО не видно на радарах.
Над ЮАР ракетным сбит ударом
Чудом был однажды яркий шар.
И когда утих от шара жар,
Люк открылся, вышли человечки.
Надо б встретить их по-человечьи,
Попытаться как-то побеседовать.
Их насильно взяли, и те, бедные,
Когда делали болезненный анализ,
Из всех сил врачам сопротивлялись.
Вывод: эти люди – дикари.
Так о нас бы надо говорить!

Рассказ русского космонавта

Огромный Ангел золотой
В пространстве плавал безвоздушном.
Летел кораблик тесный, душный,
Влеком космической мечтой.
Они слились. пыль золотая
Собой наполнила отсек.
Ещё мгновенье – и растаял
Вдали крылатый человек.
Ошеломлённый, я сидел
В том допотопном челноке
И в бездну чёрную глядел
С златой пылинкой в кулаке.

Череп инопланетянина

Во времена Екатерины
Был найден череп на Байкале,
Вблизи рисующий картины
Далёкой жизни неземной.
Стальная челюсть, три глазницы –
Он из какой явился дали?
Кому служили три зеницы?
И был он добрый или злой?

Отцы святые говорили
Царице: «Дьявольские козни!»
Знамения над ним творили,
В подвал велели схоронить.
Сейчас понятие иное:
Его к Земле послали звёзды,
В нём жило чудо неземное,
Нас с ним связала жизни нить.

Странные рисунки

На плато Наска, плато Пальпа
Рисунки древние в породе –
Словно божественные пальцы
Писали летопись природы.

Пришельцы в дисках-кораблях
Нисходят на земное ложе,
На удивление похоже
Рисуя знаки на полях.

Взрыв сверхновой 1987 года

Взорвалась сверхновая. Земля
Тихо вздрогнула – сейсмографы черкнули,
Ослепило телескопов взгляд
И прошло нейтрино, словно пули,
Сквозь незащищённую планету.
Раз в сто лет бывает в небе это.

Взрыв для нас – толчок пассионарный:
Волны войн, народные волненья,
Словно знаки чьей-то высшей кары
За грехи больного поколенья.

Ожидание

Говорит человечества опыт:
Бумерангом вернётся к нам зло.
Скорбен список потерь самолётов,
Что ввязались в бои с НЛО.
Пред пришельцами люди бессильны.
Нужен мирный, научный контакт.
На плях англичан и в России
Письмена – их оставил не враг.
Знаки их поддаются разгадке:
Генный код, указанье планеты
На пшенице, как в школьной тетрадке.
Не могли и мечтать мы об этом.
Как дать знать им, что мы не опасны,
Что сумеем друг друга понять?
Чтоб Вселенную глубже познать,
Жду я встречи с пришельцами страстно.

Звёздные врата

В Ираке с времени Богов Шумера
Есть фантастические Звёздные Врата –
Путь в Нибиру, как говорит их вера.
Прародина Богов планета та.
Когда подходит близко Нибиру,
Через Врата проходят аннунаки
И, если нужно, в руки власть берут,
Чтобы прекрасной сделать жизнь в Ираке.

Мудрее «серых» с Дзета Ретикули,
Их технологии безмерно высоки.
В 2003-м ожидали их, в июле,
Рыдая и сжимая кулаки.
Закрыть, разрушить в звёздный мир проход
Американцы вторглись, рыщут всюду.
Страдает убиваемый народ,
Уж не надеясь на космическое чудо.

2004

Пришельцы

Земное к Луне несший знамя,
Армстронг первым подал нам весть:
«Господь мой! Они уже здесь!
Они наблюдают за нами».

Давно обживают Луну
Космические пришельцы.
В скафандры упрятавши тельца,
Гуляют по пыльному дну
Морей, строят в кратере город
И в гости навряд ли ждут нас.
Летают крылатым дозором
На Землю, Венеру, на Марс.

На Марсе их стены и башни,
И, кажется, что неспроста
Из строя там техника наша
Выходит, ещё не устав.
Они не желают делиться
Пространствами ближних планет.
В их странных и чуждых нам лицах
Холодный, неласковый свет...

НЛО

Способны НЛО менять свои размеры,
Внутри просторней быть, чем видимы снаружи.
Ещё не знаем мы материи резервы –
Нам кажется, закон физический нарушен.
Но физики считают, что «им» пространство-время
Подвластно – его могут свернуть иль искривить.
В такой чудесной «свёртке» быстры перемещенья –
Сверхсветовая скорость! Турбина или винт
Смешны и допотопны, как колесо телеги, –
В небесном океане красивей гравитрон.
Летят от Альтаира, чтоб посадить побеги
Растения с планеты с названьем кратким Рон.

Кыштымский гуманоид
 
Та, что нашла его, любила,
Звала Алёшенькой, как внука,
Сгущёнкой с ложечки кормила...
Должна б заняться им наука,
Но не успела. Ищут тело.
                Успел патологоанатом
О теле заключенье сделать:
Тот человечек был нам братом
С другой, неведомой планеты.
Был близ Кыштыма НЛО.
Не знала женщина об этом.
Ей с головой не повезло.
Когда забрали в психбольницу,
Алёша умер без присмотра,
Затем пропал. Но поиск длится.
На нём нажился, верно, кто-то,
Продавши трупик за границу.
Но поиск длится. Поиск длится.

Следы с тряпицы показали,
Что был раздавлен человечек.
О смерти женщине сказали –
В рыданье затряслися плечи.
                Погиб Кыштымский гуманоид,
На произвол судьбы оставлен.
Нам, людям, доверять не стоит
Живую, трепетную тайну.
Летел, минуя звёзды-солнца,
Своей планеты разум славя.
Не мы – духовные японцы
В Кыштыме памятник поставят.

2005

Культ Карго

Есть остров Карго в Тихом океане.
Там сел однажды маломестный самолёт.
Мотор исправив, в небеса вновь канул –
Легенда ж о «богах» средь жителей живёт.
Отведав виски, шоколада и галет,
Соорудив подобье самолёта
Из веток и камней, молились много лет
И ожидали нового прилёта.

Пришёл корабль. Смеялась матросня
На допотопный самолёт людишек диких.
А капитан на видео заснял
Вкруг «самолёта» воткнутые пики.

«Культ Карго» на Земле – ждём инопланетян.
Что Бог, что НЛО – нам всё едино стало.
Дождёмся. Только с чем они к нам прилетят?
А Бог на диких нас с небес глядит устало...

В Космос!

Нам не играть на звёздной арфе –
Опасны ноль-пространства струны.
Свивает Космос тёмный бархат,
Летят в тоннелях звёзды, луны.
Мы, искривив пространство-время,
Пройдя близ вакуум-струны,
Обманем смерть, преодолеем
Аннигиляцию. Умы
Всё изощрённей век от века –
«Ньютоны» все, «Николы Тесла».
Им не предел и скорость света,
Когда в своей системе тесно.

Встреча в океане

Вода тянула вниз. Большие рыбы,
Как камни падали, не справившись с теченьем.
Свет бил со дна. Невероятно, ибо
Откуда быть ему? Всё облаченье
В порядке, но давление воды
Парализует, наливает сном.
- Травите фал! – кричу, боясь беды.
Меня не слышат. Ослепляет дно...

...Подняли на поверхность без сознанья.
Сжимал я с древними монетами кувшин.
Ещё нёс потрясающее знанье
О тех, кто силой рыб к себе тащил.
То были люди, что в воде дышали
Без всяких аппаратов и без масок.
Они кувшин мне с золотыми дали –
Волшебники из старых добрых сказок.
Они вживили в ногу имплантанты –
Недавней травмы словно не бывало!
Пришельцы с НЛО или атланты?
Эскадра юрких субмарин сновала
Близ грота, где лечили мою ногу.
Я встретил «их», благодаренье Богу!

...Монеты сдал в музей. Наладил выпуск
Своих скафандров для больших глубин.
Хотите встретиться с «атлантами» – спускайтесь!
Пока их видел только я один.

P.S.   Из пальца имплантант хирург извлёк:
       Титано-пластиковый полый композит
       Под микроскоп учёных чудом моря лёг,
       В нём напыленье золотом сквозит
       И медью. Он даёт лечебный ток,
       Который Майка* исцелить помог.

*Австралиец   Майк   Рариш,    врач  и  механик,     сконструировавший
облегченный глубоководный костюм и разработавший дыхательные
смеси,    позволяющие   без   ущерба   для   здоровья   опускаться   на
большие глубины.

Космические рисовальщики

Кремнийводородные пришельцы
(И с иной структурой ДНК)
Скручивались в шар, сжимая тельца,
И с земли взмывали в облака.
Опускались на покосах дальних,
Снова поднимались, подлетая,
Оставляли на траве посланья
И сгорали, лёгким дымом тая.

Нужно ль было им вот так сгорать
За светящиеся странные рисунки:
Женский образ, ДНК-спираль,
Оставаясь кучкой пепла в лунке?
Жертвенность небесного ашрама
Не вмещаю в хладной голове.
Может быть, энергоголограмма
Рисовала знаки на траве?

Марс

Гигантские оставив пирамиды
И сфинксов средь оранжевых песков,
Пришельцы с Марса выбрали Египет.
До сей поры там памятью веков
Сфинкс с пирамидами, что меньше марсианских
Раз в десять – здесь имелось меньше сил.
Что послужило поводом для странствий,
Давно хочу Учителя спросить.

Из «зоны жизни» Марс, возможно, вышел,
А может быть, виной тому война,
Такая страшная, что мало кто в ней выжил?
Пустыней стать была осуждена
Дотоле благодатная планета,
Вмещающая жизней миллиарды.
Иль врезалась тогда в неё комета?
А может, оттого Марс стал вдруг адом,
Что рядом пролетавшая Венера,
Блуждавшая по Солнечной системе,
В небрежной, свойственной красавицам манере,
Толкнула Марс своим горячим телом –
И потрясенья он не перенёс?
И истекала лавою Венера...
Её Господь, шагающий меж звёзд,
Тогда поставил в строй планет, наверно.

Битва НЛО

«Шесть серебристых НЛО
Сбивают золотистое
У нас над Пермью». Обожгло.
Пришельцы так неистовы,
Что отголоски звёздных войн
Уже до нас дошли.
А ведь в пределах жилых зон
Летают корабли.

...Упало «блюдце» у болот.
Скончались двое из солдат,
Что были там. Так Смерть берёт
Большую плату за погляд.

Восторг начальный поутих
От кораблей пришельцев.
Что на уме у дерзких их? –
Болит опаской сердце.

Демонические силы

У Андреева*: из глубины Земли
Выйдут демонические силы.
Ужас! Человечество внемли!
Уничтожат всех зверей. Насильно
Расу полуигв произведут
От землян и от себя самих.
Может быть, они летают тут?
За пришельцев принимаем их?
В океанах, на орбите, на Луне
Подрастают полуигвы-дети.
Видится, и очень близко, мне
Эра Люцифера на планете.

*Даниил Андреев «Роза Мира»

Два случая

1 Смертельное излучение

Проснулся Виктор от тоски
И из палатки вышел.
Вдруг осветило склон, кусты.
Взглянул геолог выше.
По небу плыл огромный диск,
Он двигался бесшумно.
От днища шёл луч яркий вниз.
Нет времени подумать,
Луч явно смертью угрожал! –
И Виктор к лесу побежал.

...К утру вернулся. Все мертвы.
Природа обеззвучела.
Геолог в ужасе завыл...
...Комиссия научная
К такому выводу пришла:
Энергия – магнитная.
Вещей и тел не обожгла.
Хранит плита гранитная
Активность смертного луча.
Пришельцы ночи, кто вы?
Пришедши в гости, в дом стучат
И не желают крови.

2 Прозрачные спасатели

Я расскажу, как повезло.
В горах «шестёрку» занесло.
Летел с огромной высоты
И днищем сел на скальный «клык».
Когда очнулся, весь в крови,
Внизу увидел пропасть – ох,
Не долетел я до земли...
Болели ноги, череп, бок.

Стал звать. Напрасно. Истеку
Я кровью иль к утру замёрзну.
Вдруг луч по битому стеклу
Скользнул. Платформа осторожно
К моей «шестёрке» подплыла
И у «клыка» остановилась.
Платформа матово светилась
И на себе людей несла.

Прозрачность тел их поразила.
Их двое. Протянули руки,
Но мягко-мощная их сила
Слегка добавила мне муки.
Ополоумевший от страха,
Я потерял сознанье вновь...
...Очнулся – белая рубаха
И на бинтах больничных кровь.
Был дальнобойщиком подобран,
Доставлен в сельскую больницу.
Но кто с «клыка» снял – сильный, добрый? –
Не устаю судьбе дивиться.

P.S.
Два случая явленья НЛО.
Один, неся космическое зло,
Убить лучом геологов приплыл.
Второй из Шамбалы, мне думается, был.

Полёт на другую планету

Ранним утром, разгребая снег,
Дворник увидала НЛО.
Рядом с ним – высокий человек.
Встретиться с пришельцем повезло
Девушке. Он в диск её провёл.
Попросил прилечь. Когда очнулась,
Женщина ей мило улыбнулась.

Космос за окном огнями цвёл.
Через два часа машина села.
Вышли. Чудно дышится, легко.
Домики стоят недалеко.
Храмы. Оглядела всё несмело
На похожей, но другой планете.
Полторы часа – и дома снова.
Не сказала б никому об этом,
Но две вещи в подтвержденье слова:
Скатерть и сорочка. Их проверив,
Удивилась: «Неземные ткани!»
Космос открывает людям двери,
Но платить приходится за тайны.
Через год в старуху превратилась
Молодая гостья дисколёта.
С страшным генным сбоем воротилась.
Видно, это следствие полёта.

Восприятие «учёных»

Год 1180-й –
«Горшок» оставил дымный след».
Год 1235-й –
«Петлял всю ночь на небе свет».
«Качает просто звёзды ветер», -
Таков «научный» был ответ.
Всё те же глупости в ответах
И через много сотен лет.

Небесные гости

Вопрошали древние философы:
«Ангелы ль в небесных кораблях?»
Поразмыслив, высший взгляд отбросили –
Гости наподобие землян.
Хоть их жизнь намного дольше нашей
И подача знаний в мозг легка,
Они землю, как и люди, пашут,
Ремеслу обучена рука.
Ткут им жёны серебристые одежды,
Обувь шьют любимые братья.
Обращая к звёздам свои вежды,
Их планету видела раз я.

Крыши их домов четырёхскатны.
Их библиотеки – в виде храмов.
В их музеях есть мечи и латы.
Они смотрят весело и прямо
Друг на друга, в Космос и в грядущее.
Их История записана в анналах.
Берегут они всё в мире сущее.
Их планета войн давно не знала.

Встреча с ицарцами

Пришли зеленоглазые ицарцы,
Сказали о грозящей катастрофе.
Они, как мы, но праведно их царство.
Жаль, что дают от знаний только крохи.
Твердят: «Должны вы прежде измениться!
Во зло используете данное вам Богом.
Мы видим ауру. Нет света в ваших лицах.
Века идёте не по тем дорогам...»

Сильфы

Мысль пришла каббалисту Седекии:
Вызвать сильфов, чтоб всем доказать,
Что они существуют. Мысль дерзкая
Не могла принести благодать.
Их увидев с оружием, в латах
На воздушных больших кораблях,
Люди скрылись от зрелищ в палатах –
Обуял их неистовый страх.

Сильфы, чтоб показать миролюбье,
К себе звали гостей ясным днём.
Погостивших жестокие люди
Убивали водой и огнём.
Это дикость! У нас контактёров
Забирают за речи в психушки.
Тоже дикость, что ляжет позором
На неверов. Нет света в их душах.

Побывавшие на небе

Троих мужчин и женщину, сходящих
С красивого небесного челна,
Чуть не казнил огнём народ кричащий.
Спас Агобард – епископ и монах.
Есть случай в книге. Я б в стихотворенье
Включила виденного чудные дары,
Но, к сожаленью, преданы забвенью
Небесные рассказы четверых.

Посещенье дисколёта

В «их» дисколёт была взята душа из тела.
Вернули, ничего не повредив.
Гипноз дал память о мужчине в белом
С серебряною бляхой на груди.
Он показал мотор мне – гениальный!,
Что дал бы нам возможности полёта
Почти без топлива к созвездиям недальним.
Он был движителем их чудо-звездолёта.

Встреча на лавандовом поле

На моё лавандовое поле
Приземлился маленький объект.
Что-то новое испытывают, что ли?
Но, приблизившись, увидел я, что нет –
Это НЛО овальной формы
С круглою открытою кабиной.
Два пилота ростом меньше нормы.
Вдруг один из них приборчик вынул.

Встал я, этой трубкой обездвижен,
И смотрел: без шлемов, без перчаток;
На земле казались ещё ниже.
Осмотрев лавандовый участок,
Взяв с собою несколько растений,
Обменялись булькающей речью.
Не было вражды в глазах ни тени,
Взгляд миролюбивый, человечный.
Поднялись на борт, и дверь закрылась.
Видел чрез открытую кабину,
Как смотрели на меня. Вот скрылось
НЛО – тогда рукою двинул.

Пришельцы среди нас

Дети неизведанных галактик,
С вами время встретиться пришло.
Ходите средь нас в обычном платье,
Выйдя в города из НЛО.
Что влекло вас, цель вела какая?
Жизнь земную изнутри узнать?
Кто, пришелец, Авель ты иль Каин?
Ела ль яблоко Богов твоя прамать?

Кто «они»?

У финикийцев не было писателей.
Они любили море, корабли.
Они прекрасно ткали, ткани красили.
Они систему точную ввели
Весов и мер. Стекло искусно дули.
Изделия их пользовались спросом.
Раскопки их культуру нам вернули.
Печати финикийцев под вопросом.

Изображения крылатых дисков
На них, фигур «божественных» существ.
Жаль, нет об этом книг, нет древних списков,
Лишь амулеты и печати есть.
Но сохранились греческие тексты
О том, как Ангел связь поддерживает с Богом.
На эту тему есть иконы, фрески.
Посредством зеркалец друг друга видят оба.

На голове прибор приёма звуков.
Наушники и мини-телевизор?
Сейчас достигла этого наука,
Богам и Ангелам земной бросая вызов.
Другое дело, Боги иль пришельцы –
Объекты нашего и древних поклоненья.
Кому молюсь я? – защемило сердце.
Кто три молитвы предал исполненью?
Кто мне послал видений целый сонм?
Кто мудрые слова вещает ночью?
Кого благодарить за вещий сон?
Кто исполнение моей мечты пророчит?

Вездесущая жизнь

Знак Венеры на космическом объекте.
Гости звёздные, сказавшие, что с Марса.
Это ж непригодные планеты
Для белковой жизни! Разобраться
Встречи с ними разум мой зовут.
Вижу я одно лишь объясненье:
В тонком теле там они живут,
В плоть у нас лишь облекаться смеют.

Контактёры говорят: «Они тела
Себе строить из планктона могут.
Здорово! Бессмертием б цвела
В поклоненье разуму и Богу
Вся Вселенная во льду, в камнях, в огне.
А похоже, так и происходит.
Саламандру показали мне.
Жизнь нашли и в тьме, в глубинных водах.
Жизнь кометы в Космосе несут
К дальним остывающим планетам.
Мир – для жизни созданный сосуд.
Догадались древние об этом.

Ночные посещения Роберта Монро

Проснулся Роберт. Тонкий луч
Тянулся с неба сквозь окно
Из «точки света» в свивах туч,
И явь казалась страшным сном.
В ячейки памяти вошла,
Пласт дней подняв, чужая сила,
И воля обратилась в шлак,
И дух Монро похоронила...

...Через неделю тот же луч
Возник, но было ощущенье,
Что он идёт с небесных круч
К нему с каким-то обращеньем,
Что есть меж ним и «точкой» связь,
Что здесь не просто так он – с делом.
Угас луч. Связь оборвалась.
«Тарелка» к югу улетела.

...Прошло ещё четыре дня.
Вновь «точка». Луч, увы, прощальный.
На зов, мольбы не отвечая,
Простились вспышкою огня.
Он сел в постели. Чувство краха
Из горла вырвалось рыданьем:
Что храм, что крестик под рубахой
И что есть Бог и Мирозданье?!

Корабль над церковью

Ирландское предание гласит:
Однажды в воскресение на мессе
Корабль над церковью увидели небесный,
И якорь впереди него висит.
За арку церкви зацепился якорь,
И кто-то из команды прыгнул вниз.
Все видели реально, очень ярко:
Он в воздухе, как на воде завис,
И двигался так, словно плыл в волнах.
Народ поймать пловца того пытался.
Он ускользнул. Обрублен был канат,
А якорь, как реликвия, остался.
P.S.
Был случай: такой якорь проволок
Хаббарда из Айовы метров семь.
Жаль, наших представлений потолок
Отсёк от нас чудесное совсем.

Помощь пришельцам

Рокленд. Джон Баркли увидел объект,
Что опустился близ дома на луг.
Баркли пошёл, подавив свой испуг.
- Бросьте оружье! – сказал человек.
- Масло для смазки и пара зубил
Мне для работы сейчас нужны, срочно!
До лесопилки дойти лунной ночью
(Денег он дал) слишком не затруднит?

Баркли принёс, что пришелец просил.
Руку пожал тот от чистого сердца.
- Откуда? Куда вы? – Джон Баркли спросил.
- Мы ниоткуда. А путь держим в Грецию.

Он поднялся на корабль. Звук свистящий
Сопровождал взлёт мгновенный объекта.
Был тот пришелец, как мы, настоящий.
Он из грядущего или с планеты
Славной, зелёной, похожей на нашу?
Он обещал взять с собой полетать.
Баркли страшился полёта и жаждал.
...Эти визиты уходят в века.

Гостеприимство

Лепёшка состояла из крахмала,
Гречишной шелухи и соевых бобов,
Пшеничных отрубей, искусственных жиров,
Что «вкус картона» вместе всё давало.
Джо Саймонтон лепёшки получил.
Они пеклись «на чём-то вроде гриля,
Но без огня». Что в корабле звучит? –
Свистящий тихий звук. Вот люк закрыли.

Объект, поднявшись над землёй, унёсся к югу.
От его ветра чуть пригнулись сосны.
К Джо отнеслись пришельцы, словно к другу,
Оставив три лепёшки и вопросы.
Кувшин, что он водой для них наполнил,
Был одного металла с дисколётом.
Приборные панели он запомнил,
Ремень, пристёгнутый к крючку пилота
Для плотного закрытья люка.
По внешности те трое – итальянцы.

...Но усмехнулась «кухоньке» наука,
Межзвёздного она желала глянца.
В укор учёным сей правдивый случай
Мы обобщить с такими же посмеем.
Простой и добрый житель Земли лучше
И к НЛО претензий не имеет,
Поэтому с учёными контакты
Редки, с властями не бывает вовсе.
В официозе нет души – вот так-то!
И остаются вечные вопросы...

Джентри

Джентри – Ангелы падшие.
Этот добрый народец,
Став соседями нашими,
По окрестностям бродит.
Хлеб вдруг явлен на скатерти
Волшебством без затей.
Но боятся их матери –
Те воруют детей,
Так как стало их мало.
Говор сладок и быстр их.
Я и пенье слыхала –
Голоса серебристы.
Они могут меняться,
Становиться моложе.
Они часто мне снятся,
Видом с эльфами схожи.

Гречишные лепёшки

Однажды чёрная корова,
                принадлежащая фионам,
Поела сев в гречишном поле.
                Хозяйка плакала со стоном.
В беде фионы виноваты,
                с ней соглашенье заключили:
Неистощимые запасы
                лепёшек ей они вручили,
Она ж должна была молчать.
Проговорилась всё ж кому-то –
И спала волшебства печать,
И стол её был пуст наутро.

Флейтист и горные человечки

Один хороший человек,
Взяв флейту, поднялся на гору
Проведать пасшихся овец.
Вид с высоты открылся взору.
Он сел на камень, заиграл.
Вдруг появились человечки.
Уэльс холмистый был их край,
Они, одеты в шерсть овечью,
Шли на игру, сужая круг,
И подошли почти вплотную.
Он им играл, как старый друг,
И пели те, в кругу танцуя.
И предложили за игру
Такие вкусные лепёшки!
Он парочку принёс в ладошке,
Чтоб угостить свою сестру.
Ему казалось, три часа
Прошло с тех пор, как он ушёл.
Минуло три недели. Сад
В его отсутствие отцвёл.

У эльфов

Как-то эльфы забрали к себе одну девушку
И велели муку перепечь на лепёшки.
Всё печёт и печёт. Ночь ушла. День ушёл.
Клонит в сон. Заболели от теста ладошки.
А мука из чулана не убывает –
Волшебство, как у эльфов обычно бывает.

Старый эльф, пожалев её, тихо сказал:
«Ты, я вижу, устала, тоскуешь, как лань»,
И единственный способ уйти указал:
Все остатки муки класть обратно в чулан.
Всё исполнив, она получила свободу,
И добрейшему эльфу весьма благодарна,
В мир обычный вернулась к родному народу
За терпенье и кротость с мукой дивной, с даром.

***
Где визитёров сверхъестественных обитель –
Миры загробные иль дальние планеты?
Как по небу ступает небожитель,
Не знает ни наука, ни поэты.
Но не оставим сладкий труд исканий
В трактатах древних, в НЛО-отчётах.
Когда-нибудь откроем эти тайны,
Всё сопоставив, обобщив весь опыт.

Марсиане

Человек проверял своё поле –
Не пора ль начинать на нём пахоту?
Ветер тёпл, солнце светит, приволье.
Подвезти удобрения надо бы.
Вдруг увидел на поле объект,
Яйцевидный, длиной метров в шесть.
Ни дверей, ни окошек в нём нет,
Но живой, верно, кто-то в нём есть.

Появились вдруг два существа,
Вроде люди, но ростом, как дети.
Шлем от взора лицо закрывал,
В остальном Гарри смог разглядеть их.
Они были в костюмах без швов.
Исходил голос как бы из тела:
«Мы не сделаем вам ничего.
Поучиться немного хотелось б.
С Марса мы. Там растим себе пищу.
Но среда изменилась. Проблемы.
На Земле разрешенья их ищем.
Не дадите ль мешок удобрений?»

Уилкокс отошёл за мешком,
Но объект вдруг унёсся за лес.
А мешок, видно, взяли потом –
Он таинственно с поля исчез.

Похищение горшка с цветами

А это нелепо-смешное событье
Случилось тому назад где-то с полвека.
Несла итальянка дорогой разбитой
Горшочек с цветами для человека,
Что был похоронен на кладбище старом.
Взойдя на открытое место, Дайнелли
Увидела нечто... Стоит вертикально
Торпеда. В отверстие видно сиденья,
Две серых фигурки, два кожаных шлема –
Похожи на маленьких странных военных.

Приблизились радостно, взяли горшок,
Что Лотти-Дайнелли повергнуло в шок.
Она попыталась цветы отобрать.
Не дали. Вернулись на свой аппарат.
Она закричала, пустилась бежать.
Вернулась с подмогой. Примяты, лежат,
Где был аппарат, молодые кусты,
А странных нахалов след в небе простыл.

Удивительные пришельцы

Пустив во двор собаку, мальчик Кларк
Увидел НЛО и четверых.
Один пытался отловить собак,
Но опасался злых укусов их.
Объект продолговатый был, без дверцы,
Неясно было – как они войдут?
Прошли сквозь корпус так легко пришельцы,
Исчезли, словно не было их тут.
Объект с пришельцами беззвучно улетел,
А мальчик долго в высь небес глядел.

Похитители собак

Ещё о похитителях собак.
«Яйцо» зависло во дворе перед сараем,
А существо внизу – собачий враг? –
На ломаном английском вдруг сказало:
«Мы мирные. Нам нужен только пёс».
Хозяин задержать хотел пришельца.
Хоть бегством разрешился тот вопрос,
Но у хозяйки замирало сердце.
Машина сорвалась, умчалась ввысь,
Лишь порошок зелёный под ногтями.
Такие встречи преподносит жизнь,
Что трудно деликатничать с «гостями».

Мифы и НЛО

1
Как обновилась наша мифология!
Нет ни кентавров в ней, ни гномов, ни титанов.
Её тематика идёт от уфологии.
Её сюжеты более, чем странны.
Но если почитаем Парацельса
Или откроем Пселла и Уира,
Поймём, что были в древности пришельцы
Такие же, как в современном мире.
2
«Демоны пятницы» среднего роста,
Красивы, как пишет Корнелий Агриппа.
Их появленью предшествуют «звёзды».
И сильфы летают, со слов каббалистов.
А феи имеют «светящийся камень».
Не в форме ль кристалла фонарик карманный?
Разгадка за нами – мы многое знаем,
И новые факты к нам сыплются манной.

Странное пламя

16-й век. Над лесами Тюрингии
Летела звезда необычных размеров.
Франконцы, всё бросив, на улицы ринулись.
Звезда всё росла и давила на нервы.
Спускаясь всё ниже, большим стала шаром,
И пламя из шара летело вниз вихрем.
Народ опасался большого пожара
Сплавлялось железо от пламенной искры,
Но не было людям от искр тех вреда,
Жилище ничьё не сгорело тогда.

НЛО среди индейцев

Индейское племя Цельталь
Имеет рассказ об «икалах».
Один из них в сфере летал
За воином опытным, старым.
Тот сферу ударил мачете
(Вот так – очень грубо и просто) –
И та моментально исчезла,
Лишь пепла оставила горстку.

Цельтальское слово «ихкал»
Лингвист переводит, как «чёрный».
Смугл был тот, кто в сфере летал,
Сражённый вдруг воином вздорным.
У майя «икал» есть «душа».
Что к истинной сути здесь ближе?
Загадки, как перлы лежат,
И мир в ожерелья их нижет.

P. S.
В цельтальской космологии Земля
Стоит на четырёх столбах, и ночью
Подземный мир проходит Солнце, всё паля.
И карлики черны в нём, между прочим.

Гав-мавусы

Крылатое «каноэ» серебрится,
Гудит слегка и, обогнав орла,
Летит на юг большой красивой птицей.
В ней «гав-масувы» с их оружьем зла.
Такая маленькая трубочка могла
Свободно уместиться на ладони,
Но как уколы кактуса плоть жгла.
Отличное сравнение! Масс помнит
Такое ощущенье на себе.
Но то «каноэ» – из предания индейцев.
Их, как соседей, знало племя пайуте.
Куда могли они через столетья деться?

Огненный дьявол

Крышу кафедрального собора
Украшала крытая свинцом
Башенка красивая, в которую
«Молния попала». Словно сон
Страшный, это бывшее событие.
Пламя вспыхнуло, раздался страшный взрыв.
Близ собора башенка разбитая
Неуёмным пламенем горит.

А в огне зелёный дьявол пляшет,
Раздувая бешеный пожар.
Люд сбежался к башенке упавшей.
Лили воду в этот жуткий жар,
Бросили священные предметы,
Тачки с удобреньем привезли.
Дьявол был по-прежнему на месте.
С неба пал, а как из-под земли
Вырвался. Священную облатку
Поместили внутрь буханки хлеба,
Бросили. Синел, желтел он гадко.
«Помоги!» - молили люди небо.

А потом, смешав святую воду
С молоком кормилицы достойной,
Выплеснули в башенку, как в домну.
Засвистев, исчез пришелец знойный.
Что там было? В самом деле дьявол?
Иль пылало страшно НЛО?
Верующий люд рассказ оставил.
Лет четыреста с тех пор уже прошло.

Трактат Кирка

«Тайный союз эльфов, фавнов и фей» –
Написанный Кирком трактат необычный.
Священник собрать много данных сумел
И опыт общенья имел с ними личный.
Ссуммировал выводы Кирка Валле:
- их статус: меж ангелом и человеком;
- флюидное тело (не могут болеть!);
- умны, их познанья – над нынешним веком;
- легко появляются и исчезают;
- силу имеют забрать с собой всё,
   что им приглянется;
- в пещеры влезают,
   как воздух сквозь щель;
- не кладут в пищу соль;
- пока было мало людей, занимались
  они земледелием, жили оседло;
- следы их на горных вершинах остались;
- парить могут в воздухе наши соседи;
- менять место жительства любят и странствовать;
- у них племена есть, обычаи, семьи,
- язык схож со свистом серебряным; странные –
  общаются мало;
- ночное их зренье;
- с людьми говорят на привычном наречии;
- негаснущий, вечный огонь в их домах;
- религии нет, поклоняться им нечему,
  но принцип красивый царит в их умах:
  «Нет смерти. Всё в мире в цикличном развитье.
  Так жизнь, цикл за циклом, идёт к совершенству».
- вожди есть, ответственность развита личная;
- есть книги, в познании видят блаженство.

Мысль Кирка в том, что каждая эпоха
Оставила потомкам свои тайны,
И разгадать их было бы неплохо.
Общение с флюидосуществами,
Что прежде вызывало изумленье,
Быстрей, чем думаем мы, станет нам естественно,
Как самое обычное уменье,
Но нужно отнестись к нему ответственно.

Воздушные существа

Существ оккультисты делили на классы:
- ангелы;
- демоны;
- души умерших;
- духи стихий (феи, эльфы... – их масса,
  обычно их рост человечьего меньше).
Тела всех существ полуматериальные
(Энергией я назову ту субстанцию),
Но плотскими могут казаться, реальными,
Когда между нами и ими дистанция.
А руку протянешь – и нет ничего.
Однажды прошла я сквозь душу мужчины.
Я стах ощутила – не мой, а его,
Что страхом казался моим беспричинным.
Дух позже сказал мне о страхе своём.
Живые, с умершими рядом живём.

Корриганы

Наделённые магическою силой,
Даром прорицанья и умом,
Они в скалах одиноко жили.
Видели их, только уж давно.
Роста небольшого, темнокожи.
Волосаты. Старческие лица.
В остальном же на людей похожи.
Только древности их можно подивиться:
Глубоки на лицах их морщины,
Голос низкий, временем надломлен.
Может быть, пришельцы те мужчины,
Жившие вблизи каменоломен?

Из рассказа души о битве 1014 г.
при Клонтарфе с норманнами

Дикий, безумный, безжалостный Бадб
Громко кричал и размахивал крыльями –
Воинство демонов слала судьба.
Женщина-эльф рок заране открыла нам –
Смерть! Но мы приняли смерть за Ирландию.
Бой был, как ужасы Судного дня!
Дунланг речёт. Вижу чёрные раны,
Демонов, Бадба и вспышки огня...

О неверии

Не просто всплеск молвы в тонах фольклорных
С религиозным и мистическим подтекстом –
Рассказы о селеньях странных горных,
В которых жили Боги. Сказки детства,
И те имеют правду в изначалье:
Ковёр летающий и зеркальце, как «видик».
Летаем и вдали друг друга видим,
А всё не верим в чудеса. Печально.

Коллективное наблюдение НЛО

Говорят, но с большой неохотой
Об объектах, что вдруг исчезают.
Э. Мишель, обобщив этот опыт,
Как никто, много странного знает.
Вот один случай странных видений,
Что уфолог убрал под сукно,
Не сочтя случай сей наблюденьем.
Коллективное было оно.

Жорж Гатай, бригадир на строительстве,
Обнаружил, что движется прочь от
Стройплощадки. И вдруг ему видится
Незнакомец в одежде рабочей.
Шлем с забралом. Какой-то предмет –
Пистолет или прут? – в руке держит.
Рядом, выше примерно на метр,
«Купол плавает». С слабой надеждой
Оглянулся. Бригада вся здесь,
Наблюдает за той же картиной.
Незнакомец внезапно исчез.
Сильный свист. НЛО их покинул.
Вверху лопасти видел Гатай.
То же видели все. В лёгкой дымке
Вертикально, толчками взлетал
НЛО, вскоре став невидимкой.

Контакты

Понаблюдаем за созданием фольклора.
Есть сходные с преданьем элементы
О сущности пришельцев и о форме
Их аппаратов, схожие моменты
Контактов гуманоидов с людьми,
Интриговавшие средневековых богословов.
Мы мифы не творим – изумлены,
Людское пересказываем слово,
Что возбуждённо заикается, дрожит
И ловит дисколётов след горячий.
И древний страх, мохнатый и незрячий,
Не знает, как с событьем этим жить.
 
Последствия контактов

Жизнь контактёров и прошедших смерть
Претерпевает измененья в целях.
Талант, что теплился с рожденья еле-еле,
В них прорывается пламёнами теперь.

Мне тоже помогли – я «их» просила.
Лечу, пишу, читаю очень много.
Не устаю. Откуда эта сила?
От Высших Гуру, Ангелов, от Бога?

Был элемент абсурдности в общенье.
«Сошла с ума», затем, «на разум встав»,
Сменила направление мышленья
И темы, и весь жизненный устав.

Учили думать, понимать с полслова,
Общаться символами. Сердцем «их» поняв,
Я выстроила прочную основу,
С которой не собьёшь уже меня.

Что это было?

Штат Иллинойс. Полковник ВВС,
Который ехал по пустынному шоссе,
Увидел птицу с самолёт, но в весть
Поверили уфологи не все.
«Чтоб самолёт захлопал вдруг крылами?!» -
Отбросили рассказ и с ним вопросы
Комиссии с их важными делами.
Но отчего не верить людям взрослым?

***
Есть на Земле крылатый человек,
И люди видели не раз такую «птицу».
Её глаза во тьме могли светиться.
Чем дивит ещё чудесный век?

«Бэтмен»

В год смерти Пушкина на лондонской окраине
Скакал, взлетая в воздух, человек.
Высок, силён. В плаще и шлеме. (Странное
Нам преподносит почти каждый век).
Он что-то нёс, как ранец, на спине.
Наверное, движитель для полёта.
(Мечта всей жизни! Вот такой бы мне –
Не нужно ни машин, ни самолёта).

Сам герцог Веллингтонский пристегнул
К седельной луке кобуру, искать пустился.
Но, видно, кто-то «бетмена» спугнул –
Надолго он в своих пределах скрылся.

Страшный гость

Одежда сияла. Фонарь светом бил.
Горели глаза, как два огненных шара.
Пришелец «на вид отвратительным был»,
И Джейн, испугавшись его, закричала.
Схватил её гость, но вбежала сестра.
Стрельнув в лицо Джейн обжигающим газом,
Сбежал. Ещё долго стоял в доме страх.
Как вынести мог это девичий разум?

Сицилийский факт

Недалеко от Сиракуз в луче от фар
Фигурка в шлеме медленно «плыла».
Она имела – невозможный факт! –
На месте рук два маленьких крыла.

Встреча художника с «зелёными»

Итальянский художник брёл вдоль ручейка
На границе Италии и Югославии,
И срывала травинки привычно рука.
Вдруг увидел такое меж дикими скалами!
Ярко-красный большой линзовидный объект.
Рядом с ним человечки, по виду, как дети.
На больших головах их волос вовсе нет –
Ни бровей, ни ресниц. Что на нашей планете
Нужно им? Шевельнулся неловко художник –
И его поразил моментально луч света,
Словно сотни иголок вогнали под кожу.
Он упал. Взмыл объект. На вопрос нет ответа.

Рассказ командира бойскаутов

Командир бойскаутов Дисвергерс
В лес отправился взглянуть на странный свет.
Примем же его рассказ на веру.
«...Отогнув с пути большую ветвь,
Я столкнулся с страшным существом.
С башенки летающей машины
На меня смотрел так жутко он!
Не сбежал я, так как был мужчиной.
Вдруг заметил шарик из огня,
Плывший в воздухе. Вот шарик стал туманом.
Облачко окутало меня.
Бросив нож, закрыл лицо я. Мама!
Потеряв сознанье, пал в траву.
Рядом мой фонарь, светя, лежал...
...Даже странно, что ещё живу.
Кто-то мне звонил и угрожал,
Посоветовав историю забыть
И язык держать покрепче за зубами.
Злая шутка или, может быть,
«Их агенты» здесь уж, между нами?

Сходство

В «Книге легенд» есть об эльфах подробность:
Смертный не может приблизиться к ним.
Если случится неосторожность,
Выпустят яд «изо рта» или дым.
Древнее с нынешним в сумме итожа,
Скажем, что случаи очень похожи.
Только мы видим оружие разное:
Электрошокер, баллончики с газами,
«Поле» из страха, луч, аэрозоли –
Средства защиты от слишком назойливых.

Встречи на дороге

1
«Удивительно искристые глаза.
В волосах грудь. Плоская подошва
У ботинок, - очевидец рассказал,
- И фонарь, в две фары, был хороший.
А одет в комбинезон без швов
Из материи, как плёнка, серебристой.
Он, светя, дорогой сельской шёл.
После встречи удалился быстро».
2
Был припаркован на обочине объект.
(Я, разглядев его, запомнил крепко).
Его чинил обычный человек
В солдатской форме и бейсбольной кепке.
Объект без швов, похож на самолёт,
Но не имел ни крыльев, ни хвоста.
Закончил дело и взлетел пилот,
И вскоре звёздочкой в вечернем небе стал.

Похищения

Похищения были во все времена.
Улетали с пришельцами люди куда-то.
Доходили до нас даже их имена,
Описанья машин, «взятья на небо» даты.
Похищали и «Тайный союз», и магонцы,
И небесный народ из преданий индейцев.
Улетали, скрываясь в сиянии солнца.
У оставшихся в ужасе падало сердце.
Это страшно – куда-то совсем, навсегда!
Тут не лишнею будет такая ремарка:
«Хорошо ещё, если возьмут в города.
Ну, а если посадят в вольер зоопарка?»

Контакты

Из мглы человеческих знаний,
Из памяти прошлых столетий
Вдруг выйдут, представ в новом свете,
Контакты с иносуществами.
Духовным представ компонентом,
Религией новой и странной,
Они взбудоражат все страны
Слегка заскучавшей планеты.
И все чудеса из анналов
Для нас захотят повториться.
И сказочно-синяя птица
Взлетит над уснувшим каналом...

Высшее действо

Смиренье и трепет над пламенной чашей.
Восторг пред кустом купины непалимой.
Стоянье в молчанье пред огненной башней.
Господним огнём наши души хранимы.

Видение Ангелов, Воинства неба
И Девы летящей в жемчужном плаще –
Природа реальности? Странная небыль?
Обычный порядок небесных вещей?

Далёкий от истины мозг мой немеет.
Не дать пониманье посредством науки.
Я вижу геенну, она пламенеет,
И рушится дух мой от адовой муки.

Огонь преисподней и Божии Светы,
Касание лёгкое ангельских крыл
Ребёнку дано, пастуху и поэту,
Как действо прекрасной и страшной игры.

Амнезия

В фольклоре кельтском говорится: люди,
Вернувшиеся из страны волшебной,
Вам ни о чём рассказывать не будут,
А станут чаще посещать молебны.
Закрыта память, лишь порою смутно
Мелькнёт, как странный сон, воспоминанье
О прожитых там днях или минутах.
Сейчас гипноз завесу с тайн снимает.

Рассказывают в трансе о таком,
Что даже и помыслить невозможно.
Написан не один об этом том
Гипнотизёром, вскрывшим осторожно
Глубинной памяти закрытые пласты.
Там операции, полёты внеземные,
Совокуплений с «ними» острый стыд
И впечатленья жуткие иные.

Типичный случай

Очевидцы ехали в машине
В южном направлении шоссе.
Вдруг сказала спутница мужчине:
«НЛО летит, чуть-чуть не сел».
Стали наблюдать за ним в бинокли.
Крылья выпустив, на V похож стал он.
Он над ними! Серия коротких,
Словно уронили камертон,
Виброзвуков, этаких «гудений».
Вновь «гуденья», через два часа.
Странно, время потеряли где мы?
Что в нём? Амнезии полоса.

...Под гипнозом, что велся раздельно,
Вспомнили, что брали их на борт
Гуманоиды. Картина стала цельной.
«Был лицом пришелец, как монгол,
Но темней, с кошачьим острым взглядом.
Командир и тот, другой... ну, врач –
Не такие. Знаю я, что надо
Вспомнить, но не вспомню их, хоть плачь.
Мне смотреть на них ужасно не хотелось.
Вспомнил спутник. «Серые» типичные.
Голова большая, тонкотелы,
Как «с портрета на пшенице», личико.

Языком общались непонятным.
К людям обращались по-английски,
Но без звука. В общем, телепаты.
(Этот случай, как типичный в списке).
Женщина подверглась «экзекуции» –
Длинную иглу ввели в пупок.
(Черти так несчастных пыткой мучили.
Есть изображенья). Где Ты, Бог,
Позволяющий «нечистым» издеваться,
Имплантанты людям в плоть вживлять?
Оставляют меты злые пальцы.
«Меткой дьявола» их люди стали звать.

Чёрный день

Напевая, я спешу домой.
Всё спокойно – ни души, ни дуновенья.
Вдруг слепящий свет... и руки. Боже мой,
Ужасом то чёрное мгновенье!
...Пальцы чёрные тянулись и дрожали.
Вот схватили голову мою
Кисти чёрные с отливом медным, сжали.
Током поражённая, стою.

Ни кричать, ни видеть, ни дышать
Не могу – лицо закрыли пальцы.
Вот сдалась в отчаянье душа.
Невидимка громко рассмеялся,
И, ударив чем-то твёрдым в спину,
Грубо потащил через кусты.
Вскоре, отпустив, меня покинул.
Я пришла в себя, слегка остыв.

Никого, но ветки воздух хлещут,
Сильно пригибается трава.
Вспомнила стальную грудь и плечи
Этого большого существа.
Ощущенье. Сам он был невидим,
Только руки, чёрные, как тень.
Для чего ты женщину обидел,
Сделав чёрным этот светлый день?

Шла едва я, ноги волочила.
Вспыхнул свет. Как буря, зашумело.
Всё пригнула неземная сила.
Что-то, воздух рассекая, улетело.
Накануне видела звезду,
Что качалась, а потом упала.
Всё связав, я речь к чему веду? –
В НЛО едва я не попала.

Дары феи

Вскормила грудью молодая мать
Дитя прекрасной и премудрой феи.
Кормилицу решила фея взять
В свою страну, где тёплый ветер веет,
Стоят хлеба, под тяжестью плодов
Сгибаются, зовут вкусить деревья.
В холме зелёном был у феи дом.
Весь холм – волшебников чудесная деревня.
Дала кормилице волшебные дары,
Смочила веки драгоценной влагой,
Чтоб видеть чудеса и говорить
О них в стихах, склонившись над бумагой.

Чудеса

Нельзя просить у эльфов ничего.
За труд возьмёте более обычного –
Стыдом окрасится на целый век чело,
С таким лицом жить будет неприлично вам.
Они ж щедры. Наложат в фартук мусор,
Придёшь домой – монеты золотые!
Дадут горсть угля, глянь – каменья-бусы!
А выбросишь – уйдёт богатство дымом.

Не веришь в сказку? А Саи Баба,
Что достаёт из почвы статуэтки
И самоцветы изрыгает? Вот судьба!
Легко берёт из воздуха монетки
И одаряет нищих. Свой ашрам,
Народа полный, пресвятой имеет.
Что в доказательство ещё скажу я вам?
От недоверья мой язык немеет...

Генетические опыты

Что хочет гуманоид НЛО?
В своих потомках слиться с нашей расой
И на планете навсегда остаться?
Иль, укрепив дряхлеющий свой род,
Отбыть к себе? Вопросы не из лёгких.
Но генетические опыты проводят,
На них затрачивая своей жизни годы,
В условиях Земли, в морях, в полёте.

Эффект старения

Люди, пробывшие сутки в волшебной стране,
Старше на год становились, а может, и больше.
Глубже копаю – и знаки странней и странней.
Плата за сказку годами бесценными, Боже!
Случаи ранних старений известны сейчас.
Я написала об этом рассказик, читайте.
Страшно, но хочется в сказку хотя бы на час!
Жду вас, магонцы, к балкону с утра подлетайте!

Потоки времени

Об относительности времени слова
В преданьях древних, в НЛО-отчётах.
Не переварит чуда голова,
Пока не обретёт свой личный опыт.
Как скорость разная теченья разных рек.
Вошли в потоки, и несёт нас время.
Но вот поток меняет человек.
Там пробыл час – щетину суток бреет!

Ночные пляски

Однажды ночью Рис и Ллуэллин
Домой от фермера верхами возвращались.
Но Ллуэллин вернулся с лошадьми.
Плясал в лесу Рис, звуком арфы восхищаясь.
Он не вернулся и к утру. Нашли то место,
Где он плясал – и арфа зазвучала,
Открылся круг диаметром в шесть метров.
Рис с эльфами танцует беспечально.
Ему казалось, что лишь пять минут
Прошло. «Где лошади?» - он очень удивился.
Из круга вытолкнув, пеняли все ему.
...А вскоре свиток жизни Риса свился.

Возвращение Джитто

У эльфов мальчик прогостил два года.
Мать горевавшая открыла дверь: «Мой Джитто!
Уж думала, несёт по Стиксу лода.
Уже два раза молотили жито».
«Вчера ж ушёл...» Дал маме узелок.
Одежда в нём без швов, как из бумаги.
В огонь швырнула – оборонит Бог.
- Нам не нужны волшебники и маги.

Шахматы

Герой истории Ван Цзи –
Святой даосского преданья,
Тот, кто в эпохах разных жил,
Слегка коснувшись страшной тайны.
Искал он хвороста в горах
И вдруг наткнулся на пещеру.
Там старцы в шахматы играть
Давно, знать, сели. Их манеру
Игры Ван Цзи решил понять...
...Вот кость от финика дал старец –
«Их» средство голод вмиг унять.
...Вот торопить мужчину стали.

Ван наклонился подобрать
Топор, а тот под слоем пыли.
«Здесь время вечное. Там, брат,
Века в небытие уплыли
И не осталось ничего
От мира твоего. Ты понял?» -
И отпустили  с гор того,
Которого уж мир не помнил.

Владыки Шамбалы они
Иль Боги отдохнуть решили?
Они не замечали дни –
Дана им вечность. Не спешили,
Ведь любят шахматы покой,
Просчёт ходов вперёд намного.
Взял пешку чёрных белый конь...
...Ван Цзи вела своя дорога.

Сила времени

Оссиан полюбил королеву
Легендарной страны Тир-на-н,Ог.
Счастлив был. Но она не велела
Становиться на камни. «Мой Бог! –
Оссиан возопил, встав на камень, –
Ведь в стране моей вражеский гнёт!»
Королева: «Держать я не стану,
Если в горе народ твой живёт.
Сколько пробыл со мной?»
- Трижды семь дней.
- Трижды семь лет! Возьми же коня
И с него не сходи вниз на землю.
Оссиан, как ты понял меня?
Сила времени смять тебя может.
Эта ноша для всех нелегка.
...Он сошёл. Вынул меч свой из ножен,
Превратившись в тот миг в старика.

Икалы

Икалы цоцилов летают, как птицы.
В пещерах детей обучают летать.
Черно их потомство. Пугают их лица.
Крадут земных женщин ловчее, чем тать.

***
Куда поместим НЛО? В клан пришельцев
Из глуби Вселенной? В разряд суеверий?
Приходят во сне, и сжимается сердце,
Но поздно – вошли сквозь закрытые двери.
Вошли, не спросясь, в мир чужой, а быть может,
Мы с ними давно уж в мирах параллельных?
Все знанья о них, как мозаику, сложим
И, может, увидим картину всю цельной?

Феномен НЛО

Феномен НЛО не даёт ни малейшего повода
Утверждать, будто он из галактик иных и систем.
Он даёт насыщенье в условьях духовного голода,
Он – одна из новейших, трепещущих ужасом тем.
Многомерность явленья, способного манипулировать
Нам известной реальностью в виде пространства и времени,
Потрясает наш разум. То ль демоны тешатся играми,
То ль на новый лад Боги рисуют предания древние?

Горячий луч

Богатые архивы уфологии
Хранят историй необычных сонм.
Есть те, в которых, кажется, нет логики.
Но вспомним мы историю о том,
Как очевидца настигал горячий луч.
Свет фонарей стал от него зелёный.
Когда он, в дом войдя, застыл в углу,
(Хозяин там в гробу лежал покойный),
То изменился даже свет свечей.
Лицо и руки Дугласа в ожогах
От тепловых? (луч красным был), лучей.
Зачем стрелял он? Не под тем ль предлогом
Преследовал так долго луч его?
...Стояли трёхметровые пришельцы
У круглого большого НЛО,
Что вышли из него через отверстье.
Замечен Дуглас. Вспыхнул красный луч.
Напрасно всё-таки, испуганный, стрелял он...
...Хранил следы почти в полметра луг,
Где НЛО недолго постояло.

НЛО в саду

Трое мальчиков, трудившихся в саду,
Набирали воду из колодца.
Вдруг увидели такое!.. Спёрло дух.
«Сфера. В сфере группа инородцев.
По лучам в сад соскользнул гигант
И, раскачиваясь, странною походкой
Метров шесть по направленью к нам
Прошагал и сел на камень. Потом
Обдало от страха. Странный глаз
Посредине лба чернел под шлемом.
Он хотел взять одного из нас,
Но, противясь ужасу и плену,
Я взял камень. Тот смотрел в глаза,
И застыл я, неспособный кинуть.
Видел я, как в сферу он влезал.
По лучам, скользнув вверх, сад покинул.
НЛО. Уверенность была,
Что не думал нас гигант обидеть –
Не из тех он, кто желает зла,
И хотелось вновь его увидеть.

Ночь в НЛО

Час ночи, а Антониу пахал.
Вдруг появилось НЛО. Хотел уехать,
Но двигатель заглох и трактор встал,
И трактористу стало не до смеха.
Он выпрыгнул – и тут его схватили.
Короткая неравная борьба –
И в аппарат Антониу втащили.
Что уготовала ему ещё судьба?

«Раздели, вымыли какой-то мокрой губкой
И в комнату с значками отнесли.
Общались с помощью рычащих странных звуков,
А были, как и жители Земли,
Но чуть скуластей, с острым подбородком,
Раскосыми глазами, нос прямой.
Вошла вдруг женщина. Я принял её кротко.
Она желала близости со мной.

Случилось так, как женщина хотела.
Мы были в этой комнате одни,
И обнимал я маленькое тело.
Хотят от нас детей себе они...
Вошёл мужчина. Показала пальцем
На свой живот она, потом на небо
И улыбнулась, словно в одеяльце
Увидела вдруг сбывшуюся небыль».

...Одежду дав, Антониу ввели
Туда, где были члены экипажа.
«Рыча», друг с другом разговор вели.
Часы увидел с одной стрелкой. Что покажут?
Но стрелка оказалась неподвижной,
Хотя немало времени прошло.
Хотел украсть «часы». Увы, не вышло,
Лишь гневным взглядом сердце обожгло.

Ему устроили экскурсию по судну
И знаком предложили вниз спуститься.
Расстаться с необычным было трудно.
Сошёл, но не спешил он удалиться
И видел, как готовились к отлёту,
Как поднялись и как умчались прочь.
Взглянул на время – пол-шестого. За работу!
Остывший трактор простоял всю ночь.

Интим

Фольклор, ветшая, переходит в формы,
Известные сегодня нам, как сказка.
Но в сказке нет интима, что не фоном,
А сутью был, и без него развязка
Нам ничего, увы, не говорит.
Фольклор имеет «взрослые» подробности.
И снова лампа на столе горит,
И я вникаю в действо с осторожностью.

Фольклор нам говорит о повитухах,
О браках с джентри, воровстве детей.
Проникнут он правдивостью, тем духом,
Что жизнь даёт страннейшей из всех тем.
Рассказы, где присутствует интим,
Есть и в архивах Церкви католической.
Имея доступ, выучив латынь,
Прочтёте главы повести космической.

И даже Библия открыто говорит:
Входили Боги к женщинам земным.
Любовь меж Ангелом и женщиной горит,
И не ищи в их близости вины.
Об этом есть в известнейших трудах
У Флавия, Афинагора, Августина.
Любились с эльфами землянки? Скажем: «Да».
И фея смертному родила как-то сына.

Есть старое названье «ланнан-ши» –
Интимный дух. За связи с ним казнили.
Рождаются ль от духов малыши?
Навряд ли. Но родила крошку Лилли.
Он странным был и не хотел расти.
Он помнил то, что было до рожденья.
Скончался он, бедняжка, лет шести,
Оставив тайну о своём происхожденье.

***
Отчего в США гуманоиды видом, как монстры,
А в Латинской Америке злобны и так кровожадны?
Как туристы – во Франции? Здесь разобраться непросто.
Что-то с нашими чувствами, с нашей моралью неладно.

Небесные хирурги

Есть случаи чудесных исцелений.
Петрополис (Бразилия). Сгорала
От рака девочка, в мученьях умирала.
Но двух мужчин случилось ей явленье.
Та операция фантастикой была.
Воскресла девочка и попросила хлеба.
Всей благодарности не выразит хвала
Врачам, спустившимся к ребёнку прямо с неба.

Икона Марии Гваделупской
(9-12 декабря 1531 г., Мексика)

Шёл в церковь индеец по кличке Поющий Орёл.
Вдруг встал на дороге, дивясь, восторгаясь, как вкопанный.
Откуда мелодия? Птица сейчас не поёт.
Ушам своим верить или многолетнему опыту?
Однако мелодия всё продолжала звучать.
Потом женский голос, позвав, произнёс его имя.
Холм, дымкой окутанный, свет золотой излучал.
Поднялся на холм. Облечённая в солнце Мария
Сказала: «Желаю храм видеть на этом холме.
Епископу всё расскажи, что ты видел и слышал».
Индеец епископу всё рассказал, как умел,
Но тот не поверил. Вернулся индеец – не вышло.

Марии советовал выбрать другого посланника.
- Ты тот, кто Мной выбран для этого дела. Иди!
Епископ вновь выслушал Девы Пречистой избранника,
И дрогнула струнка в отвыкшей от чуда груди.
Велел он индейцу просить у Марии знаменье,
А слугам своим приказал не спускать с него глаз.
Исчез с глаз Орёл, зрел один золотое виденье.
- Получишь знаменье! Пожалуй на холм ещё раз, -
Сказала Мария. – За всё тебе делом воздам».
Был при смерти дядя. Назавтра на холм не пошёл,
И Дева Святая напрасно ждала его там.
Страдания дяди пытался облегчит Орёл.

И только во вторник пошёл за священником он.
Бежал в Тлалтелолко. Вдруг путь преградило виденье:
- Не Я ль твоя Матерь? Утишу и плач твой, и стон.
Уже дяде лучше. Утешься. Отдай этот день Мне.
Пойди на вершину холма и сорви там цветы.
- Декабрь же!
Поднявшись, увидел кастильские розы.
Сорвал их, в росе, испытав за неверие стыд,
И спрятал на грудь, под накидку от злого мороза.

Их Дева в накидку сложила, узлы завязав,
Чтоб розы не выпали. (Вот и знаменье!) Исчезла.
В покоях епископа он развязал два узла –
Посыпались розы. Епископ, поднявшийся с кресла,
Упал на колени. На тальме из грубых волокон
Светилась фигурка Марии в лучах золотистых.
От шва отклонила головку, а девичье око
Смотрело чуть вниз неземным взором,
                нежным и чистым.

Сказки

Джентри древней Ирландии были красивым народом.
На Руси чуть попроще – леший, баба Яга, домовой.
По душе всем дано: феи, тролли, красавцы, уроды,
Чтобы сердцем вникали и думали головой
О житье-бытие, что для нас хорошо, а что плохо.
Похищал наших девушек – вспомнили? – что за Кащей?
Нынче новые сказки, и Космос ввела в них эпоха,
Но подобраны сказки народам опять по душе.

Итальянский случай

Объект издавал звук гигантского улья,
А воздух вокруг был почти раскалён.
Хотел подойти я. На место вернули,
Отбросив каким-то могучим лучом.
Пришельцы чинили корабль свой. От пайки
Наутро кусочки металла нашлись.
Ещё от опор были там отпечатки.
Поверить в пришельцев заставила жизнь.
Металл был изучен земною наукой:
Он был жаростойким и что-то ещё...
А всё же обидно: рабочие руки
Тянулись помочь – саданули лучом!

Многообразие мира

О чудесном расходятся мнения,
Но твердят непреложные факты:
Из иного пространства и времени
Приходили то Боги, то фавны,
То пришельцы со звёзд, а то лешие,
То кентавры, то гномы, то феи,
То на «дисках», то путники пешие –
Всё в себе мир огромный имеет.

К фатимским событиям
(Португалия, 1917 год)

1
Был «танец солнца» в Фатиме,
Шары, горящие в огне.
Полётом «падающий лист»
Снижался серебристый диск.
И Дева, видная лишь детям,
За оскорбленье миром Бога
Войну пророчила столетью.
И очевидцев было много
Явлений неба на земле,
Ещё лежащей в страшном зле.
2
Сам Ангел мира был бессилен
Остановить шаги событий,
И шла безбожная Россия
К своей последней жуткой битве
Не освящённою Марией,
Не посвящённой сердцу Девы.
Знать, Бог её мольбу отринул.
Горели избы и посевы,
И смертью полнилась страна.
Искуплена ль войной вина?

Боги

1
Античные Боги, сменив имена,
Держать над планетою власть продолжают.
Олимп был. Теперь где святая страна?
Преданье гласит, что она в Гималаях.
Там Рерихи видели взлёт НЛО –
На стрелочке луковка. Есть даже фото.
Оттуда Учение Агни пришло.
Оттуда идут к людям знанья и опыт.
2
Храня грядущее чудес,
Нас Боги часто не пускают
В высокогорный чистый лес,
Туда, где Их нога ступает.
И можем долго мы блуждать,
Но прилетит стрела с запиской:
«Вернись. Здесь ждёт тебя беда».
Пути к Богам чреваты риском.

Ночная фраза

Земля в ночи гигантом мощным дышит.
Пронзило что-то одинокий разум,
И с мозговою очень сильной вспышкой
Явилась замечательная фраза:
«Все будут праздновать – один смеяться».
Конечно, это будет «кукловод»,
Что на горах иль на небе живёт,
Куда нам, смертным, не дано добраться.

Дух местности

Америка, как новая планета!
Не каждый смог в её условьях выстоять.
Дух местности – созданье континента –
Воздействовал на белых колонистов.
И встреча с ним сломила их, бесстрашных.
Не устояли – каждый пал по-своему.
Быть может, миф немного приукрашен,
Но мирный становился жёстким воином.

Исчезновение НЛО

НЛО таял, как Чеширский кот,
А я его ещё не рассмотрела.
Зелёный луч имел его живот
И серебристым было его тело.
Он «ангельские волосы» оставил,
Которые растают, словно снег.
И сам объект в пространстве быстро таял,
И исчезал в нём бывший человек.

Звёздная карта

1
Звёздная карта пришельцев.
К Терре пунктиром их путь.
Фиш, твоё замерло сердце
В миг, когда вникла ты в суть
Карты? Два спаренных солнца –
Взгляд из системы иной.
...Сняв шлем, пришелец смеётся
Славной природе земной.
Ростиком, как наши детки.
Долго летел он сюда?
Дзета созвездия Сетки –
Маленьких homo звезда?
2
Бэт под гипнозом начертила карту,
Что в корабле ей показал пришелец.
На ней два круга – сферы звёздных стартов,
Два Центра разума большие. Неужели
Они общаются? Пришелец: «Жирной линией
Здесь обозначены коммерческие трассы.
Пути пунктирные, короткие и длинные, –
Пути познания, куда влечёт нас разум.
Где вы на карте?» Бэт ему: «Не знаю».
- Не знаете? И я не объясню,
Откуда я на Землю прилетаю.
Вот послесловье к гипнотическому сну.

Маджори Фиш нашла участок неба,
Который был на звёздной карте этой,
И обрела реальность гипнонебыль,
И Фиш для Бэт нашла слова ответа.
Пришелец был со Дзета Ретикули.
По сведеньям, жестокость им присуща.
И Бэт, обследуя, иглой живот проткнули.
Так узнавали всё о мире сущем.
Из тел животных вырезав куски
Для образцов, их умирать бросали.
...Муж Бэтти Хилл скончался от тоски
В своём дому, как на космическом вокзале.
Он вместе с Бэтти побывал у «серых».
Общения не выдержали нервы.

Пришельцы с Урана

В Бразилии группа людей
Увидела севший вдруг диск.
Пришелец (глаза без бровей)
С рисунком протягивал лист.
Там наша система. Уран
Пришельцем особо отмечен.
Казалось, что жизни нет там,
Но вот, неожиданна, встреча.
Высокие, лысые, трое
В блестящих прозрачных костюмах –
Проходцы пространства, герои,
Отдавшие Космосу юность.

Откуда «они»?

За Солнцем прячется планета Кларион.
Оттуда прилетали к нам с визитом.
Энергетических существ шлёт Орион
Надолго к нам, а иногда транзитом,
Готовя новый уровень сознанья.
Ланулос присылал к нам человека,
Что был, как мы. Несут за тайной тайну
Земные дни космического века.

Летят с Уммо, с Титана, от Плеяд,
Пришельцы серые от Дзета Ретикули.
Летят за аппаратом аппарат
Или какой-то «с дьявольщинкой шулер»,
Космическую карту разыграв,
Смеётся над струхнувшим человечеством?
Земная разверзается кора –
Шлёт НЛО подземное отечество?
Нет однозначного ответа на вопрос.
Так проявленья НЛО разнообразны,
Так способ их познания непрост –
Теряется в догадках твёрдый разум.

Космические силы

1
НЛО – материальная опора
Вере и космической мечте.
Звёзды дальние иль шамбалистский город –
Место обитанья тех существ,
С кем встречаемся? И, чуда ожидая,
Встретим НЛО на полпути
К Аду ли земному или к Раю?
Нам сейчас ответа не найти.
Ясно лишь, космические силы –
Бог и Дьявол. К ним приблизит смерть.
Встанет дух в познанье из могилы
И поймёт, что небо тоже твердь.
2
Ослабла религия, и НЛО
Становятся новой системой контроля.
От Неба иль Бездны явленье пришло?
Иль поровну в пьесе расписаны роли?
Но ясно – от сверхчеловеческой воли
Идёт то, чему мы не знаем законов.
Всё дело в морали, она всему солью,
Её нарушение – духу препоной.
Годятся все средства, чтоб нас воспитать:
И сказки, и мифы, и сны, и виденья.
Посылы добра, как Господний Устав,
Отводят живущих от грехопаденья.

Учёба

Программа подкрепления учёбы –
Непредсказуемость с периодичностью в связи.
Непредсказуемость – не закисали чтобы.
Периодичность закрепляет в нас азы.
Так обученье медленно вершит,
Но непрерывно, с лучшим результатом,
И НЛО, и Бог твоей души,
Чтоб стал всему живущему ты братом.
И, может статься, кто-то никогда
Не встретится с Учителями Света,
Но падает зелёная звезда –
И вдохновенье входит в дом поэта.

Тор Знаний

«В нас надо верить, но не слишком»,
«Не лучше ль будет промолчать?»,
«То, что даём Мы, не для книжки»,
«Не отдавайте факт в печать» –
Предупрежденья контактёрам.
Я тоже их не избежала,
Но, завороженная Тором,
Писать о данном продолжала.
Тор Знаний где-то на орбите
Между Землёю и Луной.
Мой дух в нём был. Ужель событье
Могло сокрытым быть вдруг мной?!

Информация к размышлению
 
«Община единой всемирной семьи».
Ей знанья даны с НЛО.
Мессия Алан – лишь один из Мессий.
Читают писанья его.
Он в них говорит, что Земля изнутри
Пуста – в ней пилоты «тарелок»!
Читатель, прошу, слёзы смеха утри –
Здесь более сложное дело,
Чем думаем мы. И Андреев писал
В своей «Розе Мира» об игвах,
Что там же живут. Боги на Небесах,
Ужель Вы допустите иго
Тех сил демонических?! Скоро тогда
Антихрист сумеет родиться.
Копаю по книгам. Богата руда –
Для дум о грядущем годится.

2007

Дети Богов

Шарль Фор утверждал в «Книге проклятых»,
Что вы несвободны, вы собственность чья-то.
И я, исходя из немалого опыта,
Скажу: пьёте вы познавания чашу,
И каждая жизнь есть развитье способностей
Со сменой занятий земных, даже пола.
Вас учат отказу от эго и злобности.
Вы – дети Богов, и Земля – ваша школа.

НЛО на войне
(Рассказ американского солдата)

Пятидесятые. Корейская война.
Бои близ деревеньки Чорвон.
Стояла ночь, но залпов шла волна.
Вдруг в центр обстрела, прямо в пекло к чёрту
Спустился неопознанный объект.
Минут чрез сорок он явился к нам,
Включил сверкающий ярко-зелёный свет.
Я бронебойной выстрелил – война.

Объект вдруг завертелся. Свет погас
И вновь включился. Беспорядочно мигая,
Крутился он и мог вот-вот упасть,
Но вдруг взревел, и началась другая
Атака – уже против нас.
Нас сбило излученье из объекта.
Мы побежали, что есть сил, в блиндаж.
Сидели долго, а объект бил светом
По нашим укрепленьям... Вскоре роту
С дизентерией отвезли в больницу.
Ходить не могут: слабость, жажда, рвота.
В крови процент высокий лейкоцитов.

Доклад не составляли – НЛО
В ту пору ещё не было известно.
Что это было? Много лет прошло,
Но и теперь мне очень интересно,
По чьей вине я инвалидом стал:
Потеря памяти и дезориентация,
На сорок фунтов даже вес упал.
Зачем, неумный, за винтовку брался я?

«Дело Мейера»

Нашумевшее дело швейцарского фермера,
Что встречался с людьми из созвездья Плеяд.
Были части приборов и фото у Мейера.
Для серьёзных учёных всё это, как клад.
Провели испытанье металлов – и только.
До конца не смогли довести его даже.
Необычен металл, необычна пропажа...
Так легло «дело Мейера» к прочим на полку.

В нём есть фото плеядцев и их космолётов.
На одном из них Мейера брали в прогулку.
Он с Христом познакомлен в межзвёздном полёте.
Неужели? Забилось моё сердце гулко.
Мне Учитель являлся в виденьях лучистым,
Но ни разу в привычном, физическом теле.
Но мне хочется верить: всё правдиво и чисто
В этом, стихшем уже, потрясающем «деле».

НЛО

Продолговатою жемчужиною в небе
Летит, исчезнув и явившись вновь,
Вчерашняя мифическая небыль –
Привычное сегодня НЛО.

Австралийский контакт

Прошло с контакта больше сотни лет.
Объект дискообразной формы
Летел и приземлился меж полей.
Из него вышел астролётчик в униформе.
Хотел к нему крестьянин подойти –
Тот что-то вроде факела направил.
(Не стой у астронавтов на пути –
Главнейшее из контактёрских правил).
Крестьянин мощной силой был отброшен,
А диск мгновенно взмыл за облака.
Не нам судить: хороший – не хороший,
Парализованной осталася рука.

Посадка на ферме

Восьмидесятый год. Виктория. Разбужен
Был фермер блеяньем, мычанием скота.
Он вышел ночью, быв неробким мужем,
И очевидцем приземленья стал.
Шар издавал свистящий сильный звук.
Был вынужден закрыть руками уши.
Так и стоял, не отнимая рук,
Пока тот не уплыл, взяв, как из лужи,
Всю воду из огромнейшей цистерны.
Был нездоров неделю смелый фермер.

Бетти и инопланетяне

Большеголовые прошли сквозь дверь на кухню.
«Хотите есть?» - спросила у них Бетти.
Они кивнули. «Накормлю вас вкусно».
О, только б не вошли на кухню дети!
Достав кастрюлю, стала мясо резать.
Они поправили: «Не это наша пища.
Огнём очищенное знанье нам полезно».
И Бетти поняла – они о книжках.

За Библией в гостиную прошла.
Пришельцы строем шли за нею следом.
Семью, застывшую во времени, нашла.
«Мне нужно накормить детей обедом», -
Мелькнула мысль. Но главный из пришельцев
Просил её последовать за ними.
Скользили в воздухе тщедушные их тельца.
Прошли сквозь дверь все, силою хранимы.

Та сила медленно внесла их в звездолёт.
...На ложе Бетти в белом платье уложили.
Вводили иглы в мозг ей и в живот,
Затем пойти куда-то предложили.
Она сидела на стеклянном стуле,
Чехлом накрытая, он наполнялся жидкостью.
Сиропа выпив через трубочку, уснула.
Очнувшись, всё воспринимала с живостью.

...Пошли тоннелем, вырубленным в камне,
Затем сквозь зеркало легко прошли все трое
И подошли к каким-то странным зданьям.
Карабкались по ним лемуры роем.
Вместо голов – с глазами два отростка
Они имели, внешностью пугали.
Тот мир был в духе Иеронима Босха.
Вот тройка к круглой подошла мембране.

Пройдя без затруднений сквозь неё,
В зелёной атмосфере очутилась.
В тумане лёгком чудно бытиё:
Там в дивной рыбе дивной птицы примесь,
Растенья необычные, вода,
Дома вдали красивым градом встали.
Они дорогой двинулись туда,
Где свет шёл сквозь огромные кристаллы.

О, устрашающая эта красота!
«Стою я перед светом. Птицу вижу.
В жару златом сгорает птица та.
Мне очень больно. Жар мне душу выжег.
«Ты поняла?» - вдруг голос громовой.
Так Божий Дух беседовал с евреем.
- Ты избрана.
- Скажите, для чего?
- Узнаешь после, а теперь не время.

Вернулись. Главный: «Ты должна забыть
На время то, что видела и слышала».
Гипноз помог ей всё восстановить,
И это знанье для людей не лишнее.
- Мы любим вас и потому не можем
Позволить идти гибельным путём.
Должно усилья человечество умножить.
Для постиженья истины ведём.

Но знания даются через дух.
Кто со всей силой честности их ищет,
Те непременно знания найдут.
Пора духовною питаться пищей.
Энергия везде вкруг человека,
Вдыхает с воздухом, а этого не знает.
Не можем выдать мы открытий веку –
Он новых войн поднимет выше знамя.

Простым вещам учёные не внемлют,
Вглядеться в пламя, в пепел не умеют.
Мы собираемся в сей век прийти на Землю.
Бояться будут нас, но страх преодолеют.
Мы можем время повернуть обратно.
Отчётливо мы видим и грядущее.
Нам ваша жадность очень неприятна,
Самоуверенность, но вы не всемогущие.

Нас 70 различных рас, есть и с Земли,
Из места, о котором неизвестно вам.
Есть на орбите наши корабли.
В землян мы вкладываем важные слова.
Когда придём, всё вспомнят, и откроются
Для человечества великие мистерии.
И общество достойное построится,
Жаль только, с неизбежными потерями.

Польский контакт

Ехал лесною дорогой старик.
Встретив двоих, он подумал: «Туристы».
Но пригляделся – зелёные лица.
...Вскоре его на корабль привели.
Вежливо так попросили раздеться.
Кончив исследовать, отпустили.
Птиц на полу он увидел без силы –
Жалостью сжалось крестьянское сердце.

Снял, уходя с дисколёта, он шапку.
Те, поклонившись в ответ, усмехнулись.
Ходко бежала до дома лошадка
Лесом и полем, вдоль узеньких улиц.
Бросился к сыну: «Там люди зелёные!
Ну же, скорей поезжай, посмотри!»
О, человечество, в чудо влюблённое,
Что тебе будет от этих смотрин?

Снилось нашествие мне: НЛО
В небе фашистскими плыли крестами.
Обещано нам удалить с Земли зло.
Мёд пить бы (правдивыми ль только?) устами!

Преступление пришельцев

Мужчина пришельцев застал за копанием ямы.
Они, испугавшись его, убежали в кусты.
Об этом рассказывал он, отдыхая с друзьями.
Пришельцы простить не сумели испытанный стыд
И вскоре похитили Сильву при сыне-подростке.
Полиция кровь в отдаленье от дома нашла.
«Пришельцы нам братья», - вы скажете снова.
Да бросьте!
По случаям многим они – средоточие зла.

Встреча мальчика с НЛОнавтами

В саду играя, мальчик за спиной
Услышал шелест.
Овальный диск, по виду неземной,
Там сел на землю.
Из люка вынесли большой резервуар
Два существа.
Заметив мальчика, один послал удар –
Внезапный страх,
Что состоит из жидкости он весь.
Уж не потрогать
Одежду тех, что вдруг явились здесь.
А были оба
В комбинезонах бело-серебристых
И шлемах длинных.
Одежда их была стерильно чистой,
Взгляд очень сильным.
Закончив дело, в аппарат вошли
И люк закрыли,
И «эллипс» отделился от земли.
Полёт без крыльев.
Как бы рывками в небе возникал
Полёт штрихами.
Только тогда с сердечка паренька
Свалился камень.

Вашингтонский случай

Есть маленьких размеров НЛО –
Не более футбольного мяча.
Один проплыл в окно и над ковром
Треногу выдвинул. И крохи, хлопоча,
Их пять иль шесть, ремонт производили.
Закончив дело, в люк вошли по трапу.
Где, на какой планете они жили,
Те астронавтики, народец малый, странный?

Краснодарское НЛО

На мотороллере просёлочной дорогой
В двенадцать ночи ехала южанка.
А НЛО, спустившийся над логом,
был огненным пятном, большим и жарким.
Но вот спустился он довольно низко,
Стоял на месте где-то с полчаса.
Вдруг два луча ударили из диска:
Один, мигающий, направлен в небеса,
Второй – на землю. Женщина попала
В сосредоточье этого луча,
И, как в трубу, глядеть внутрь него стала.
Он разноцветье волновое излучал,
Затем погас. Объект стал фиолетовым
И скрылся вдруг в сгустившемся тумане.
На облако зелёное из этого –
Проекция лесов, гор, океанов.
Изображенье, словно вверх ногами,
Такое ясное – любимая планета!
Кто говорит так необычно с нами,
Придя звездой большой с ночного неба?

Небесный город

Прозрачный шар над океаном.
Внутри «космические соты» -
Дома особенной работы.
Ходили люди, что чуть странно,
По улицам между домов.
Там жизнь особенная шла,
Непостижимостью влекла,
Как проявленье высших снов.

Уильям Дентон

19-й век. Житель Англии Дентон
Заявил, что он связан с существами планеты,
Так похожей на нашу! Что им двигало? Деньги?
Или был он в душе гениальным поэтом?

Он с семьёй посетил и Венеру, и Марс.
О «тарелках» летающих много книг написал,
Что поверить ему заставляет всех нас.
Раньше прочих людей он познал небеса.

Имплантанты
 
Прибор, похожий на дробинку,
Пришельцы сняли с кончика иглы,
Из мозга человека его вынув.
Контроль мышления – начало той игры,
Что с человечеством пришельцами ведётся.
И озаряет страшная догадка,
Что много претерпеть ещё придётся.
Насилье и контроль – как это гадко!

Они и мы

Мы с ними можем быть неодинаковы
По внешности, в мышлении, в делах.
Их технологии, неотличимые от магии,
Им позволяют пребывать в телах
Энергетических, физические строить
Из синтетических белков или планктона,
Поскольку перегрузки и герои
Не вынесут, когда их масса – тонна.
Нам не освоить Космоса, пока
Такое тело мы имеем, как сейчас.
Я полагаю, что пройдут века,
Пока далёкие планеты примут нас.

Посланец Сатаны

С пером петушиным в берете,
С кровавым подбоем плаща
Эштер приезжал не в карете –
Незнамо откуда душа
Являлась на съезд оккультистов.
В последний же раз поразил
Одеждою новой и истиной,
Что он не от адовых сил –
Связной офицер МКК,*
Которое нас опекает,
Но прямо не входит в контакт,
Поскольку ментальность другая.
Поздравил землян с переходом
В духовную юность из детства.
Исчез на глазах у народа.
Но как, не имея техсредства?

МКК – Межгалактическое космическое командование.

Четыре убийства

9-й век.
Объекты близ Лиона.
Что человек
Из их полётов понял?
Что в годы НЛО – неурожаи.
Простых людей пришельцы раздражали,
И было четверо крестьянами убито.
Документально отражённое событье.

В гостях на орбите

Рим утренний спешил к своим делам.
Дорогу Галли преградил «Фиат».
Черты знакомые, знакомый чёрный взгляд.
«Я пригласить хочу Вас, Галли, к нам.
Вы помните меня?» И Галли вспомнил:
Он видел смуглое его лицо в толпе.
Он принял приглашенье, хоть не понял –
Куда, зачем? Обдумать не успел,
Как оказались на «Фиате» возле диска.
Вошли вовнутрь. Он сквозь окно в полу
Смотрел в полёте с ощущеньем риска
И напрягал и зрение, и слух,
Чтоб всё вместить. «Сигара» на орбите.
Гигантская, открытые порты.
Влетели в порт. Событье из событий!
Когда-нибудь такое видел ты?

Влетали дисколёты, вылетали.
На базе было человек пятьсот.
Библиотека, пульты, бары, залы.
Всё осмотрев, вновь сели в дисколёт.
Часа четыре Галли был в отлучке.
Летел домой и молчаливо пелось.
О знанье, в путешествии полученном,
Поведать миру Галли не терпелось.

НЛО – движители прогресса

НЛО к нам посылают звёзды,
И бывает, что посланцы бьются.
Из обломков НЛО воссоздан
Ум машины – нынешний компьютер.
Средь обломков найденный транзистор
Есть прообраз интегральных схем.
На вооруженье взяли быстро
Провода оптических систем,
Лазер, фильтры на глазах НЛОнавтов,
Позволяющие видеть в темноте.
Из находок что применим завтра,
Взяв идеи для научных тем?

Как посланец из иного мира
Смотрится Б-2, бомбардировщик.
Редкие контакты станут шире –
Перенять идеи будет проще.
А пока исследуют, что есть:
Ткань одежды и фольгу обшивки.
Не затем ли астронавты здесь,
Чтобы мы, пройдя через ошибки,
Сделали рывок в земном прогрессе,
В их поток мыслительный вникая?
Я читаю жадно UFO-прессу
С будоражащими разум дневниками.

Взгляд в небо

Лётчик встретил НЛО.
Словно дирижабль,
Выше, слева за крылом
Шёл чужой корабль.
Захотелось облететь
И вступить в контакт,
Но приказ с земли был сесть.
...Эта встреча – факт!

По ночам теперь стоит
Лётчик у окна
И с надеждою глядит
В чёрный мрак без дна,
И в небесные врата,
Словно телепат,
Шлёт мысль: «Снова прилетай,
Мой далёкий брат!»
Выйдет полная луна,
Красная, как медь.
Улыбнусь – не я одна
У окна во тьме.

Пилотируемые кометы

Немало в Космосе комет,
Похожих на комету Деннига.
Не хвост – едва заметный след.
Является раз в десять лет.
От фактов никуда не денешься.

А факты говорят за то,
Что пилотируют кометы,
Как НЛО. Узнать бы – кто?!
Летит сей огненный цветок,
Звуча по радио при этом.

Купив приёмник-сканер, ты
Услышишь инопланетян.*
Не их ли странные черты
На фото поля? Красоты
Ты в том лице не замечал?

А есть – огромные глаза!
Они всё в мире зреть хотят.
Их тело гибко, как лоза.
Небесный голос мне сказал:
- Они издалека летят.

- А из какого далека?
- Так далеко, что смысла нет
И объяснять.
                - Летят века?
Их миссия так нелегка!
Их жажда знанья от планет

Своих влечёт в далёкий Космос?
Рождают в кораблях детей?
А может, клонов? Сто вопросов
(Но у кого ответа спросишь?)
Роятся в голове моей.

...Комета Аренда-Ролана
Вообще имела два хвоста.
Второй был импульсным – не странно ль?
Гляжу я в окна, как в экраны.
Привет летящим шлют уста!

*Услышишь инопланетян на частоте 420 мегагерц.

«Чёрные дыры»

Однажды Эйнштейном о «чёрной дыре» было сказано:
«Пространство и время в бушующий узел завязано
В объекте Вселенной, чья плотность настолько огромна,
Что даже пылинка там весит великие тонны».

У каждой галактики в центре чудовищный сгусток.
В нём мощный запас на частицы разъятой материи.
Он взглядом не виден, и кажется людям – там пусто.
Познанье идёт по спирали, прорывом, по терниям.

Открыли учёные: в «чёрной дыре» даже свет
Не в силах уйти из ужасных полей тяготенья,
Поэтому и в телескопы не виден объект.
Чудовища нет, но следы его лап в поле зренья:

Уходит материя за «горизонты событий»
И падает в плотность, откуда возврат невозможен.
Я вам рассказала об этом, как неба любитель.
Представишь такое – мороз пробирает по коже!

...Навстречу галактике нашей в пространстве летит
Другая галактика. Имя её – Андромеда.
Столкнутся лоб в лоб – и она Млечный Путь поглотит.
Быть может, в «дыру» её рухнет родная планета.

А может, отбросит её и закружит у солнц
Других – голубых, золотых, белых, огненно-красных
Планета – корабль. Из оплавленных жаром оконц
Взглянём вглубь пространств ужасающих и прекрасных!

Ковчег «Золотой бык»

Золотой бык на снимке.* Что это?
НЛО удивительной формы
В грозовых вспышках ярого света.
Будет послано фото на форум.
Многократно его увеличив
С сохранением резкости, люди
Разглядели в «быке» чью-то личность,
Вроде «серого». «Многолюдно»
В корабле. Это «ноев ковчег».
Он включает различных созданий.
Удивительно, что человек
Смог сейчас получить это знанье.
Технология «РРР»
Есть «процесс проникания в фото».
Новый способ к моменту поспел,
Облегчая учёным работу.

*Снимок сделан во время грозы 10 сентября 2008 года
американкой Кристиной Дики.

Инопланетянка

Стоя средь кустов сирени,
Слушал пенье Янка.
Завлекала, как сирена,
Инопланетянка.
За собой звала идти
Говорящим жестом.
- Я останусь здесь. Лети!
У меня невеста.

Но не сладилась с Еленой
Свадебка у Янки.
Ждёт прилёта из Вселенной
Инопланетянки.
Слышит голос неземной
Звёздными ночами:
- Не пошёл тогда со мной –
Будь теперь в печали!

Голос Реи – ворожба –
Долетал, ликуя.
Восемь лет уже прождал
Девушку, тоскуя.
Часто спрашивал себя:
- Вдруг я сумасшедший?
Нет, любовь дала судьба
К той, с небес сошедшей!

Луна

Глаз Бога, небесная лодка, жемчужная чаша.
Увидевши горы на ней, удивлён Галилей был и очень.
Орфей легендарный воспел её словом звучащим.
Небесная Дева с лицом, освещающим ночи.

Лилея. Лилит с тёмной тайной на той половине,
Что зреть не дано. Но о ней Атлантида всё знала.
Раскинув вуаль, она души земные ловила.
Печалясь о нас, лик серебряный в дымке скрывала.

Бог Тот, проводник душ, считается Богом Луны.
За знаньем о ней отправлялся грек древний в Египет:
«Была ли живой? Нет ль у нас перед нею вины?»
Вглядитесь в лицо её с тайной печалью, вглядитесь!»

Плутарх описал удивительный лунный пейзаж:
Пламенеобразные горы, пурпуровый пояс.
О, многие блага из жизни обычной отдашь
За то, чтоб своими глазами увидеть такое!

Железные яйца на Землю роняет Луна,
И лунные люди из них нам навстречу выходят,
Берут нас с собой. Лунных Питри* забыла она.
Пришельцы и души теперь стали лунным народом.

В ущербе Луна. Пёс Пульксэ отгрызает кусочки.
Космично преданье. Я вспомнила эпос корейский.
Плывёт, как ладья. Очарованы влажные очи.
Что это? Зажёгся на лунной поверхности крестик!

*Лунные Питри – Лунные Отцы.

Полёт духа

Я лечу, касаясь, словно стриж
Серебра земных и звёздных вод.
Слышу, как восторженно кричишь:
«Ты легко вписалась в небосвод!
Выше, выше и смелее лёт!
К синей Веге поверни штурвал!
Ты не птица, дух твой – звездолёт,
Что с моей ладони стартовал!»

Пришельцы

С других планет к Земле летят пришельцы.
Какое всё же маленькое тельце
У этого пришельца, у Алёши.
Раздавлен кем-то он, такой хороший.
Есть «серые» с огромными глазами,
Что нелицеприятное сказали:
Живём не так и скоро все умрём.
Неужто все неправильно живём?
Пришельцы с золотыми волосами
Добры, землян пытаются спасти.
Жить страшно и прекрасно чудесами
Лет до шести...


НАУКА

Вскрытие атома

Во имя нового открытья
Рентгены трубка излучала
В живое тело – вены вскрыты
У жизни ядерным кинжалом!
Озон в пространство истекает,
Уходят силы из планеты.
Луна цветёт холодным каллом –
Не сожалеет мир об этом.*
Мир разучился сожалеть –
Живёт по хладному расчёту.
На сколько рассчитал он лет
Свою кинжальную работу?
Крепись, кормилица Земля!
Крепилась долго мать Селена.
Авось дойдёт, что всё с нуля
Нельзя начать и во Вселенной.

*По оккультным данным Луна – колыбель человечества.
Её атмосфера была сорвана ядерными взрывами.

560 км/час

Магнитопоезд мчит, как самолёт.
Японец в поезде отправился в полёт.

Синдром непослушанья

Бог не велел срывать плода познанья.
Изгнал Бог из Эдема человека,
Чтоб не разрушил он прогрессом Мирозданья,
Чтобы не стала Мать Земля навек калекой.

Открытья две имеют стороны:
Учёные для блага открывают;
Открытья приспособив для войны,
Власть предержащие о благе забывают.

Жжёт лазер плоть, жжёт ядерная бомба –
Пылает мир и тонут острова.
Спасаются народы в катакомбах,
Уцелевает треть из них едва.

Всё повторяется под небом снова.
Все яблоки познания съедят,
Не захотев послушать Божье Слово.
С последним яблоком взорвут и Божий сад?

Открытье

Наш Некрасов и Тесла излученья крутили.
От разрядов озон жёг дыханье мечтателей.
Голограмма явилась меж двух излучателей:
Городские пейзажи в ней разные были –
Кенигсберг, город Львов. Но откуда, откуда?
От вращенья полей получилось то чудо!

А ещё оживали гравюры и фото:
По минуте сражались бойцы из баталий,
А затем, хоть ещё продолжалась работа,
Вдруг крошились и меркли, рассыпались и таяли.
То открытье осталось лишь в формулах Теслы –
Виртуального супероружия нет.
Но открытье могло быть для мира полезным.
Например, чтоб увидеть жизнь дальних планет.

Голова

Жутким катастрофам нет предела.
Голова оторвана от тела.
В мозге жизнь стараясь удержать,
Голове смогли питанье дать
Умные немецкие врачи.*
Голова, хоть что-то прошепчи!
Двадцать дней читали губ движенье.
Сознавала ужас положенья
До своей кончины голова.
Трезвые, печальные слова
Замирали на её устах.
Наконец ушла душа, устав.

*Двум немецким нейрохирургам В. Крайтеру и Г. Куриджу удалось
20  дней  поддерживать  жизнь   в  ампутированной   человеческой
голове.

Бесстрашье знанья

В никуда ведёт путь отрицанья.
Страх ведёт в заколдованный лес.
Полюбите бесстрашие знанья –
И найдёте реальность чудес.
Высший мир явит тонкость энергий –
Излученье уловит прибор,
Как мои обнажённые нервы.
Больше скептик не скажет: «Всё вздор!»

Будет ауропаспорт духовный –
Не укрыться за фразами лжи.
Мир обмана навеки уходит.
Станем новым сознанием жить.
Эволюция двинется мощно,
Всё – наука искусство и быт.
Человечество в Божии Очи
С дерзновенной любовью глядит.

Человек

Что человек по словам Диогена?
«Петух лишь ощипанный», тварь и не боле.
О, нет! В нас не та комбинация генов.
О, нет! Мы имеем свободную волю.
Вещал нигилист из пролёженной бочки,
А Бог создавал человека подобным
Себе по уму и по оболочке,
И первый Адам был Его камнем пробным.

Никола Тесла

Великий серб с горящими глазами,
Жонглировавший сгустками энергий,
Шёл по Бродвею и внезапно замер,
Мысль принимая обнажённым нервом
Из Тора Информации Земли,
В котором Знанья всех земных цивилизаций.
Пытливый ум, пришедшему внемли,
Переведи тончайший звук вибраций
В язык понятный, тогда сможешь ты
Природные стихии обуздать!
Опережая дерзкие мечты,
Движитель вечный Тесла смог создать!

Электроток к мотору из эфира
Он брал – и вдаль летел автомобиль.
Заговорили: «Это не от мира.
Учёного нечистый возлюбил!»
И Тесла вынул из авто коробку,
И навсегда в лабораторию унёс.
(Когда б не это, не летали б робко
Вокруг Земли – стремились б к выси звёзд!)
Исследовал процессы колебаний –
От опытов его Нью-Йорк трясло.
Унёс с собой открытий многих тайны –
Боялся, что используют во зло.

Резонатор мысли

Жорж де ла Варр, английский гений,
Проникнув в свойства резонанса,
Пришёл к такому заключенью:
Ничто огромные пространства
Для излучающих в частотах
Одних, меж ними связь незрима.
Жорж де ла Варр продумал опыт,
Чтоб сделать с мысли фотоснимок.
Был нужен резонатор мысли,
Пробирки с кровью и терпенье.
И своего добился мистик –
Он получил изображенье!

В полях РМ* он вспоминал
День свадьбы, взяв пробирки с кровью
Свою и милой. Как он знал?
...Движимый к новому любовью,
Он в резонирующем поле
Снимал кровь чем-то заболевших.
Поверишь в чудо поневоле,
Услышав этакие вещи:
На снимках органы с пороком!
Кровь о болезни их рекла
Так, словно, обладая оком,
Всё видела, когда текла.

Уж умер гений. Резонатор,
Чем можно, новым оснащён.
Компьютер, лазер? Вот вам – нате!
И голография ещё.
Универсальная прогностика,
С иными временами связь
Посредством мысленного мостика
В стране туманов началась.

*РМ – резонатор мысли.

Чудо прозрения (в Германии)

Сталевару выжгло оба глаза.
Был незрячим Михаэль три года.
Конрада Хилле логичный разум
Смог «перехитрить» закон природы.
Поместили в коренной зуб Михаэля
Новенький «зрачок» из плексигласа,
Чтоб оброс живою тканью тела,
И затем на роговицу глаза
Приживили. Метод эффективен.
- Вновь читаю, вижу землю в цвете.
Оттого, что вижу, стал счастливым,
Словно снова начал жить на свете.

Оккультизм

Оккультизм – понимания жизни основа –
Убеждает вглядеться в незримое пристальней.
Выдвигая теории странные снова,
Оккультизм утверждает: в них содержится истина.

Изобретение генетиков

Японцы вывели сорт риса
С внедрённым геном человечьим.
Здесь элемент каннибализма.
Нужна ли людям рисо-печень?
Мутант, скрестившись с диким злаком,
Сорняк гигантский породит.
Опасен этот рис, нелаком.
Что ждёт нас, генно, впереди?

Искусственный интеллект

Интеллект искусственный, как мозг
Миллиардных человеческих сообществ,
Сможет то, что человек не смог.
Но пусть человечество не ропщет,
Когда мозг тот станет диктовать,
Словно Бог, модели поведенья.
Может быть, его не создавать?
«Поздно!» - утверждает Провиденье.

Страшный опыт

Невидимым корабль пытались сделать.
Его объяло марево магнитное.
Дрожало корабельное в нём тело
И вдруг исчезло – нет его! Открытое
Пространство в гавани. Нет больше корабля.
В другой район он – как?! – переместился
С с ума сошедшим капитаном у руля,
С испуганной командой. Опыт длился
Сам по себе: Матросы возгорались,
Впадали в летаргию, исчезали.
Что было с ними, людям не сказали.
Такие опыты с тех пор не совершались.
                P.S.
Есть версия: рассказ людей об этом
Не правда, а банальная фальшивка,
Что не мешает ему быть советом,
Остерегающим учёных от ошибки.

Рождение жизни

Наполнил колбу Стенли Миллер
Водой, метаном, водородом
И аммиаком. Бог над Миром
Так начинал. И год за годом
Разряды молний «суп» пронзали,
«Первичный суп», налитый Вышним
В лабораторном светлом зале.
Тот опыт очень быстро вышел:
Стал тёмно-красным в колбе «суп» –
Биомолекул проявленье.
Так жизнь явилась – в этом суть.
Как способ прост – на удивленье!

Чёрный «курильщик»

Железо с серой ускоряют биосинтез,
Из бездны извергает их «курильщик».
Кипят в котле краб, червь, моллюск.
                Подвиньтесь
И, флоре фиолетовой дав выжить,
Дополните чудовищный портрет
Форм жизни фантастических и странных!
Курится жерло, чтобы жизнь согреть
В безрадостных глубинах океана.

Конвертер Мейера

Конвертер Мейера – моторчик на воде:
Три литра Н2О – и едь сто километров!
Не чудо ли?! Но странно, нет нигде
Экономичных Мейера-конвертеров.

Диск Серла

Летит «диск Серла» - вечный двигатель,
Летит магнитное кольцо,
Утратив вес и тяготея
К ветрам, ударившим в лицо.
Ну чем не звёздный диск – «диск Серла» –
Изобретение землян?
Легко исполнившийся план –
От Лондона до Корнуэлла
И снова в Лондон – вылет первый.

Космос

Сфотографировал Джон Граббин роды
Галактик маленьких из галактического чрева.
О, грозное величие Природы!
В ней созидание, любовь и вспышки гнева –
Жизнь бесконечной звёздною рекой!
А угасание – космической тоской.

Помощь Свыше

«Открытье есть врата к ближайшей тайне».
Учёный – это вечный ученик.
Как ученик, он к знанью руки тянет,
Но нет, что ищет, ни в одной из книг.

Открой Тор Знаний жаждущему, Бог,
Пусть схватит мозг хотя бы направленье,
В котором мыслить – есть уже предлог
Для поиска, есть к цели продвиженье.

Пошли ему пространственную мысль,
Учитель из Общины шамбалистской.
От формул чётких вздрогнет чистый лист,
И новое открытье будет близко.

Научный подвиг Ньютона

Теория Декарта утверждает,
Что белый цвет простой, что призм стекло
Его в различные цвета преображает.
С тех пор три века мысли утекло.
Мы приняли теорию Ньютона,
Что призма разлагает сложный цвет.
И этот опыт каждый делал дома.
Преображенья красного, к примеру, призмой нет.
А к выводам таким пришёл Ньютон
Смотреньем долгим на диск солнечный без призм.
Чуть не ослеп от утомленья он,
Но миру славный преподнёс сюрприз –
Открыл большой оптический закон.

Небесный огород

Горох сажали на орбите, кресс-салат,
Капусту, огурцы. Хоть гряды – крохи,
На эту зелень радовался взгляд,
Но невесомость сказывалась плохо:
Ростки слабели, изменялась их структура,
Их внешний вид, биохимический состав,
Как будто им там становилось дурно,
Хирели, словно бы расти устав.

Эксперимент не очень ладно шёл,
Но в Космосе ещё путей нет торных.
Лишь орхидее было хорошо –
Она пускала в воздух свои корни.
Но постепенно стал давать плоды,
Как всякие упорные труды,
Наш маленький космический парник.
Тогда уже серьёзный план возник.
Сейчас в Америке наш овощной проект.
Растёт экосистемный городок,
Чтоб принял Марс через десятки лет
С Земли в свою пустыню огород.

Познанье во имя гуманности

Жизнь идёт путём познанья, а не страха,
И не видим мы противоречий
Меж наукой и религией. Из праха
Встанет воин мёртвый, изувеченный.
Чудеса дано творить лишь Богу?
Но на грани чуда и наука!
Удлинили хромоножке ногу.
Девочке оторванную руку
По сосудику, по нервику пришили.
Чудо жизни – стволовые клетки.
Те живут, что раньше бы не жили,
Стимуляторов в себе нося «таблетки».

Вырастают из пробирки дети.
Создана искусственная печень.
Каждый день открытья на планете,
Что продляют жизнь и тело лечат.
Но душа... Какие инструменты
Применить для воссозданья душ?
В ней, в душе, всех жизней киноленты.
Не создашь! Хотя бы не разрушь.

Бесконечность познанья

Пространство физиков – Калаби-Яу,
В котором свёрнуты те измеренья,
Которые не видим и не знаем.
О нём и «струнах» не стихают пренья.
А те, энергетические – миф,
Родившийся в раздумьях, в спорах жарких,
Чтоб объяснить непостижимый мир:
Сплетаясь, «струны» образуют кварки.
Три кварка сложат вам нейтрон или протон,
Ядро возникнет из протонов и нейтронов.
Готов уж атом. Запускает он
Вокруг ядра планеты электронов,
Ведь микромир – почти как макромир.
И если «струнную» теорию докажут,
То дальше вглубь стремиться будем мы
И вряд ли остановимся однажды.

Важное открытие

Есть в наших генах маленький объект,
Тот, что регенерацию включает.
Искания упорный человек
Победою над раком увенчает,
Когда научится процессом управлять.
И заживленье ран пойдёт успешней.
Надеждой на удачу сердце тешим.
Генетика – лишь приоткрытый клад.

Победа над раком?

В аденовирус, вызывающий простуду,
Внедрили ген, производящий релаксин.
Случилось долгожданнейшее чудо –
Неодолимый, наконец, рак отступил.
Внедрённый вирус, быстро размножаясь,
Уничтожал все раковые клетки,
Не нанося вреда здоровым. Продолжалась
Борьба со смертью, бьющей в цели метко.

Новые знанья

Есть в клетках тела магнетит –
Он для ориентации.
Ум любознательный постиг
И просветил нас, братцы,
Что есть песчиночки в ушах –
Для чувства вертикали.
Но как устроена душа,
Он скажет вам едва ли.
«Вам о душе понятье даст, -
Учитель говорит, -
Тот человек, чей третий глаз
В незримое открыт».

Эффект компрессии

Привыкший к букве постоянства,
Учёный чудом удивлён:
Эффект компрессии времён
В счёт расширения пространства.
При сжатье времени твой дом
Просторен – целый мир вмещает!
Закон возможность обещает
Тем, кто в глубь Космоса ведом
Сжимать пространство на пути.
Построй компрессор – и лети!

Управление временем

Возможен двигатель хрональный в НЛО,
Что в сотни раз спрессовывает время.
Оно взрывалось, длилось и текло
То медленно, то мчалось с ускореньем,
Как самый удивительный предмет,
Который людям дали в ощущеньях.
Хронант, как квантик; время, словно свет,
Что льётся в мир сквозь галактические щели.

Время

Ритмичность живого. Плывут кронионы –
Изящные рыбки в известное время
На берег, чтоб спариться. Как они помнят
В ночи два часа, чтоб излить своё семя?
Вскрывает наука секреты и тайны
И вносит в момент восприятия ясность.
Живое имеет в мозгу биотаймер.
Ход времени может замедлить опасность.
Есть люди, живущие в прошлом. Есть люди,
Что помнят лишь миг настоящего, странно.
Виденья грядущего, что мы так любим,
Теченьем времён с мозгового экрана...

Видение физика Ф. Капры

Я увидел каскады энергии Космоса.
В них в космическом танце, в ритмичной пульсации
Пребывали мельчайшие атомы Господа.
То движение танцами Шивы назваться
В моём сердце хотело. Я слышал звучание,
И во мне были эти вселенские ритмы.
Я стоял на обрыве в великом молчании,
Потрясённый явившимся с неба открытьем.

«Сиротские факты»

«Сиротские факты» не входят в теории,
Но многих волнуют, как вещие сны.
«Сиротские факты» – остаток, которому
Научные рамки пока что тесны.

***
Толтеки-ясновидящие учат:
«Вас важность делает тяжёлым и напрасным.
Стань человеком лёгким и текучим –
И испытаешь познаванья праздник!»

Н2О

В капле дождя та же истина, что в океане.
Каплю слизнёшь, океан ли осушишь до дна –
То же предстанет в явленье единое знанье,
Та же в основу молекула ляжет одна.

ДНК

Заглянем внутрь молекул ДНК.
О, если б знать все коды её текстов!
Кто программировал молекулу века,
Вложив свой гений в ген? Отец Небесный!
Компактно вложенные в мизерность пространств
Программы тела, разума и рока.
Согласно им жить заставляют нас.
Раскрыто 2% Плана Бога,
Записанного в текстах ДНК.
С компьютером сравнимо наше тело.
Как совершенный автомат, рука,
Считав программу, производит дело.
Биокомпьютер самообучаем.
Преодолеем закодированность тестов –
И эволюцию сознанья увенчаем
Познанием возможностей и места
В Великой Иерархии Вселенной.
Впустую время тратить перестанем.
И пред Всевышним преклоним колени,
Как пред непостижимой  нами тайной.

Воздушная энергия

Я вижу в воздухе энергию –
Светясь, танцуют сферы плазмы.
Я их увидела не первая.
Сумел извлечь их Тесла. Разум
Идёт в неверном направленье,
Ядро опасно расщепляя.
Уже при нашем поколенье
Возможно сферы вместе сплавить
И зарядить аккумулятор
Автомобиля или лодки.
Приборчик помести на трактор,
Введи в состав станка, лебёдки –
Ну что удобней и дешевле,
Ведь воздух, даже не вода!
А нужно лишь принять решенье
И не жалеть затрат труда.
В свой адрес не приму улыбок,
Мол, оккультистка, а учу.
Научный ум силён и гибок,
И сделает, что я хочу.

Пришитая рука

Много лет без руки жил мужчина.
Деревяшка с крюком вместо кисти.
Жил, работал, не слишком кручинясь,
В мастерской и отвык уж от мысли,
Что вдруг сможет иметь две руки.
Но пришили чужую. Не чудо ль?
Приживания дни нелегки,
Но работать рука его будет!
Пальцы движутся, может обнять
Он супругу руками обеими.
Как же радостно дар принимать,
На который уже не надеялись!

Планемо

О, астрономия – одна из лучших тем!
В ней изучают то, что Богом создано.
Планемо – центры собственных систем,
Но слишком холодны, чтобы стать звёздами.
В созвездье Змееносца есть система
(И ей не больше миллиона лет),
Что состоит из двух больших планемо.
Довольно редкий в Космосе объект.

Планета Кваоар

За год вкруг Солнца облетает земной шар.
Почти за  триста лет – планета Кваоар.
В честь Божества индейцев названа.
Оно наш мир творило, а она
В три раза где-то менее Луны,
Влетает Прозерпиной в мои сны.
Её похитил у отца Плутон.
Как далеко унёс от Солнца он
Его прекрасное, любимое дитя!
Тоскует в мрачном Космосе летя,
И только раз в три долгих сотни лет
К родному дому приближет свет.
Вновь в этом веке обнаружили её.
Довольно долго длилось забытьё.
...А астрономы не читают древних греков,
Раз Кваоар для них – открытье века.

Чудеса техники

Летит вперёд технический прогресс.
Мысль управляет инвалидною коляской.
Возможны стали разговоры без...
Без открыванья рта. Сигнал на связки
Улавливает компенсатор речи.
Система знает полтораста слов.
Начало есть, и завтра будет легче.
О, сколько в мире золотых голов!

Опасенье

Что, сбой в компьютерной системе
Привёл к эффекту «волчьей стаи»?
Но сбита цель внезапно теми,
Что подчиняться перестали.
Система «компов» в самолётах
Вдруг оказалась страшной силой:
От управления пилотов
На время боя отстранила,
Как мозг убийц, что без эмоций,
Всё просчитав, предпринял шаг.
А может быть, и в этом войске
Живёт – машинная! – душа?
Однажды расщеплён был атом.
Мы снова джинна выпускаем.
Так иль иначе, страшновато –
Пилот с машинными мозгами!

Открытье

Нас любопытство к знанию вело.
Открытья совершают увлечённые.
Медузы светятся. Светящийся белок
Задумали использовать учёные.
Ведь если маркер из белка ввести
(Возможно это) в раковую опухоль,
Он, как в медузе, станет в ней светить.
Рост метастазов виден будет – плохо ли?
Работают над этим в США,
Здоровья не жалея, сил и времени,
Учёных трое, как одна душа,
Отмеченные Нобелевской премией!

«Летающее блюдце»

М200Х – «летающее блюдце»
С сенсорным управлением – не чудо ль?
Хоть похвалы машине так и льются,
Но выпускать её пока не будут.
Желали бы купить – дороговата.
Хотят дешевле. Я бы заплатила,
Когда б была (смешно сказать) богата.
Я бы на ней фортели закрутила!
Увы, мечта – «летающее блюдце»...
- Летай, как прежде, по ночам во сне, -
Желанью страстному домашние смеются.
Хотя б увидеть это «блюдце» мне!
И пусть ещё летает невысоко –
Три метра, скорость около ста миль,
И всё же человек в нём, словно сокол.
Не для полёта ль рождены все мы?!

Трактат Ветрувия

Учёный римлянин Ветрувий
Тома с рисунками оставил.
Предпринял он сей опыт чудный,
Великолепный, многотрудный,
Чтоб люди пользу извлекали.

Его рисунки вдохновляли
Великий гений Леонардо.
Строитель мельниц Барбигаля
Черпал оттуда. Хронодали
Посредством книг  с тобою рядом.

И ты, механик современный,
Из тех трактатов почерпнёшь
Какой-то принцип неизменный
И, мысли спаивая в звенья
С идеей в новый день шагнёшь.

Лекарство века

Как хорошо быть океанской птицей,
Что залетает только в устья рек,
Бесстрашием и силою гордиться
И умереть, так и не постарев.
Бессмертья нет, но если взглянем шире,
До самой смерти молоды те виды,
Которым дал Господь возможность в мире
Жить без врагов. Скажите, не обидно ль,
Дыханьем убивая естество,*
«Царю природы» в дряхлости влачиться?
Нашли учёные – ликуйте! – вещество,
Что даст возможность не стареть, как птице,
И жить не 90, а 140.
Не чудо ль – в биологии прорыв?!
Пока эксперимент идёт, но скоро
Лекарство века обретёте вы!

*Ядовитые формы кислорода в клетках вызывают старение.

Тотальное средство

Микрочип, внедрённый в лист бумаги,
Передаст спецслужбам информацию.
Хватит ли писателю отваги
За перо в такое время браться?
А такие времена наступят скоро.
Чипы в ручках, в платье, в автошинах.
Чип внедрится в школьника и вора,
В женщину, в животное, в мужчину.

Не посмеет уже вор украсть,
Муж пойти «налево» не посмеет.
Будет всё о человеке ведать власть.
Чип-террор внедриться в мозг сумеет
Блоками рекламы и идей,
Чтоб постричь всех под одну гребёнку.
Мы уж прожили свой век, но жаль детей.
Чипы ставят – и не первому ребёнку.
С чипом  ты иль без него, малыш,
По земле доверчиво ступаешь?
Чипы стали до того малы,
Что с инъекцией введут – и не узнаешь.

Связь

Электроны поля разлучили.
При воздействии на первый электрон
Реагировали оба. В чём причина?
Родственны они, есть связь меж ними.
Способ связи? Он не объяснён.

Есть контакт!

О синтезе холодном ядерном
Спросил учёный душу Менделеева.
- Услышишь через год, обрадую.
...Уже сбылось. Мечту лелею я
Об интереснейших контактах
Светил наук, живых и мёртвых.
Есть прецедент хороший. Так-то!
Но в кабинетах воздух спёртый.
Пусть даже слышат голос вещий,
Но веры нет в такие вещи.

***
Биолог – косный человек,
Идеи старой вечный пленник,
Считает: в «сером веществе»
Сосредоточено мышленье.
Он верит лишь тому, что видит.
Мозг не бессмертен, умирает,
Но ведь душа, из тела выйдя,
Способность мыслить не теряет!

***
Обори страх смерти, друг,
Отточи острее мысль!
Двигает прогресс наук,
Вкупе с нашим миром, высь.
Духи знают больше нас.
В Торе – знанья всех эпох.
Попросись в небесный класс –
И пойдёт навстречу Бог.
Только будь готов в поту,
В муке знанья обретать.
Не даётся даром тут
Разрешенье в Тор летать.
Но сбываются мечты,
Если труд твой для людей.
Можешь стать для мира ты
Генератором идей.

Неизбежный вопрос

Прорыв в глубь мозга совершён,
Разгадан ген, изучен нерв.
В свою науку погружён,
Биолог, генный инженер,
Кого создашь ты? Галатею,
Что силой духа оживёт,
Иль «франкенштейновское» тело,
То, что создателя убьёт?

Телегония

Что мораль у людей негодная,
Подтверждает и телегония.
ДНК дитя нечиста:
В ней не только гены отца –
Всех мужчин, что имела мать.
Вам не совестно это знать?

***
Так удивительна природа!
Что в ней чудеснее всего?
Меняясь с временами года,
Вода, пар, лёд – всё Н2О.
Так удивительна природа!
Стоят в одной её графе
Три ипостаси углерода –
Графит, алмазы и графен.
Графен – чудеснейший, тончайший,
Прочнейший наноматериал.
Наука радует всё чаще
Мир, что путь знания приял.


О ПОСМЕРТНЫХ
               
                ***
Я закляну небытие
Сократом, Гегелем, Спинозой,
Страх смерти выну, как занозу,
И выпью знанья питие.

Исполнение желанья

Хотела я знать, что за гробом. Пришли
Посмертные, в чувствах познания дали.
Не даром. Мозг холодом зла обожгли,
А в сердце огнём Божий вестник ударил.
В отваге отчаянья так и живу.
Не жду воздаянья. Стою у предела.
Что было лишь в снах, всё теперь наяву.
Бог всё сотворил мне, что я захотела.

Слово неизвестного духа

За тех, что убиты,
За вновь воскрешённых,
За злые событья,
За плач горький Шона,
За речи Фиделя
И клич революций,
За скрип колыбели
И ход эволюции –
За всё я в ответе,
Не ведавший страха,
На этой планете
Восставший из праха
И знающий тайну
Земных воплощений.
Я огненным стану
В небесном крещенье.

Рассказ умершего
(Дух В. Голубев)

Умер человек. Из тела вышел.
Зеркала его не отражали.
- Нет меня. Каким-то чудом выжил
Разум мой, хоть смертью лоб ужален.
Нет меня, но я иду куда-то.
(В гроб свой мне смотреть невыносимо).
Бьёт озноб, но как надену платье? –
Тела нет. Есть разум, воля, имя.
Как жить дальше? Имя – без гражданства.
Разум где сумею приложить?
Бьёт озноб начавшего со странствий
В день осенний в смерти свою жизнь.
- Что же дальше?
                - Умолчу я, больно
Говорить о странствиях души.
Нынче, слова горького невольник,
Мыслью говорю с тобой – пиши.

1993

Добрые духи:

- Для тебя, дорогая, шесть вёсен
И иконка Корсунской в слезах.
Белый крест в мир нести тебя просим,
Как лекарство от грязи и зла.

***
Я вас уверяю: смерти нет!
Я не просто слышу голос павших
С хрипотцой, звенящий иль уставший –
Мне диктует новый стих поэт.

После службы

На исповедь не подошла.
Не подошла к причастью.
Звенят, гудят колокола.
Вдруг чей-то голос властный:
- Иди домой, прижми к вискам
Прохладу того света.
В твой дом нисходят небеса
Небесного поэта.

Я шла, и плакала душа,
- Це тэкле, - лопотала.
Не утирая слёз, я шла,
Я плохо понимала
Её взволнованный язык,
Отчаянные всхлипы.
Вдруг Ад в сознании возник,
Печальный и великий.

Весть из Тонкого мира

Мы в храмине книг Гесиода читаем,
Чтоб глубже прочувствовать древнюю жизнь.
Альбомы культур всех народов листаем.
Мы учимся. Некогда плакать, тужить
О жизни покинутой. Нас здесь знакомят
Со знаньями канувших в Лету эпох.
Из Тора – открытий сегодняшних корни.
Из Тора учёным шлёт формулы Бог.

Путь с посмертными

Путь в одержании мучителен,
Но и имеет свои плюсы,
Ведь опыт мёртвых поучителен.
Я убиваю в себе трусость
И, расплатившись за пошедшее,
Свой укорачиваю Путь.
Ещё одно: те, в смерть ушедшие,
Мне прояснили мою суть.
Ну, и сотрудничество – плюс,
Их слову краткому учусь.

Путь в Аид
(Продиктовано неизвестным духом)

Присев на камень Алатырь,
В Стикс руку опустил
С рублём тяжёлым золотым
И жемчугом в горсти.
Вверху остался белый свет,
Рай Ирий меж морей.
Туда пути грешившим нет.
- Харон, сюда скорей!
Харон, полна твоя ладья
Жемчужин и монет.
Я был богат, но выпил яд.
Я был плохой поэт.
Я воспевал страсть игрока,
Предательство, разврат...
Мзду отдала моя рука –
Греби до тёмных врат!

Как давит этот низкий свод –
Подземная река.
Не помнишь ты, который год
Без отдыха рука
Сжимает старое весло?
Не год – который век?
Гребёшь, сокрыв лицо, без слов.
Ты демон? Человек?
Слуга Аида или жрец?
Мы скоро доплывём?
Когда увижу, наконец,
Загробный мрачный дом?

***
Я жизнь затворника веду,
Терплю от бесов истязанья.
Живу физически в Аду,
Но сердце, Рай духовный зная,
Как птаха вешняя поёт,
Стенать и плакать не даёт.

***
Когда мне трудно, вспоминаю юношу,
Что носом свою книгу напечатал.
Пусть тяжело, руками я пишу.
За мои книги легче моя плата.

Жду

Мой ум,
Как яблоко на блюде,
Покажет инобытиё.
Но жду –
Навязываться людям,
Простите, дело не моё.

Злой дух и я

Я о здоровье не забочусь.
Одна забота три родит.
В стекле зеркал в земные очи
Коварно злобный дух глядит.
Он травы делает отравой,
Компресс – соляной кислотой.
Он полновластно телом правит,
Но власть не может взять над той,
Что укрепилась, словно воин,
И чьё терпение – доспех,
Чьей силы духа, силы воли
Достанет на живущих всех,
Что отучила от жалений,
Что отлучила от слезы,
И при попытке умолений
Немотным делает язык.

Ночной звонок

Звонили в 3 ночи, спросили:
«Какую имеешь ты тему?»
Ответила: «Бог и Россия».
Но мне уточнили: «О теле
Был задан нескромный вопрос».
Зачем разговаривать стала?
Такой получился курьёз –
Пред свиньями жемчуг метала.

Но странный звонок, странно кто-то
У слов поменял окончанья.
Учитель, не Ваша ль работа? –
Знакомое было звучанье.
Ещё будет странностей много,
Проверок на честность, на самость.
Дорога, ведущая к Богу, –
Не путь ослепительный санный.

Протащат по грязи – отмыться
Уже не имеешь надежды,
А тут тебе Синяя птица,
С златою каймою одежды!
Смирилась с коварством методы.
Что делать, такая судьбина.
Учили небесные, чтобы
Из сути нечистое вынуть.

За гранью

За тою гранью, где телесность – прах,
Где ты бездомный на семи ветрах,
Где одиночество, как смертная тоска
Стоит холодным дулом у виска,
За тою гранью память похорон
И чёрный грай кладбищенских ворон,
И дни, прошедшие сквозь пальцы, как вода.
Путь в никуда.
Ты перешёл невидимую грань,
Она ужасней гибели любви.
А мир всё тот же – воздух ночи прян
И соловьи.

«Ангел смерти»

Котёнок, маленький бродяжка,
Знал голод, холод, запах смерти.
В дом инвалидов взят бедняжка,
И, повзрослев, стал видеть меты
На пациентах престарелых,
Которых смерть звала на суд.
В постель ложился к ним и грел их,
И провожал в последний путь.
Как ангел смерти, облегчал он
Уход и боли утишал.
Покой целебный излучала
Кошачья добрая душа.

***
Смерть – подорожник,
Смерть – попутчик,
Вдвинь меч свой в ножны,
Грудь не мучай!

***
Тай в ухе. Тайный звук. Овальная серьга.
Я слышу голос мёртвых слухом тонким:
И клятву друга, и навет врага,
И бубенец смеющейся девчонки.

Потрясение

Влетел Высоцкий, хрипом, плачем
Всю душу мне перевернул.
- Небесный день мой страшно начат.
Гитара где? Где рампа? Нуль!
Я сатанею (дальше матом),
Я по спирали вниз несусь.
Я в жизни падал. Хватит. Хватит!
На дно уж сразу камнем – пусть!
Мне душу рвут из крестотела.
О, что мне делать, что мне делать?!

Дух в пол ушёл. Стекло в серванте
Разбилось, строй книг стал неровным,
И с пикой выступил Сервантес,
Андреев – с верою христовой.
Прошла сквозь моё сердце мука,
Она была невыносима.
Я воздеваю к небу руки:
- О, сохрани всех, Божья Сила!
 
Стих был наплавлен из вибраций
Его раскрещенного тела.
Внесли Вергилий и Гораций
Тот крест в Господние пределы.

Дух аборигена

Тамбо, самый рослый, но самый ранимый
Из взятых в Австралии дикарей,
Не вынес позора и вычеркнул имя
Из списка пленённых, не в срок умерев.
Забальзамировав тело гиганта,
Его выставляли в нью-йоркском музее.
И остров Палм-Айленд (взгляните на карту)
Спустя лишь столетье прах тёмный согреет.
И дух будет мстить, приходя к белым людям
С копьём и петлёй, устрашая их ростом.
В петле много юношей жизни погубит,
И многие в страхе покинут тот остров.

Призрак острова

На острове Звезды ждёт мужа призрак –
Поклявшаяся ждать до судных дней.
Всё вдаль глядит, а море свежим бризом
Одежды рваные легонько треплет ей.
Уж двести лет прошло, как нет пирата.
Из моря поутру восходит солнце.
Не примирившись с горестной утратой,
Безумный призрак шепчет: «Он вернётся...»
Не слышно в гальке шороха шагов,
Хоть взор пронзителен и как живая кожа.
Рыбак, несущий на плече улов,
С пути посмертной сходит осторожно.

Воссоединение

Ушёл мужчина из семьи, оставив дочку.
Хотел вернуться и простить просил,
Но женщина, поставив твёрдо точку,
Уехала. Где взять для жизни сил?
Убив себя, смог воссоединиться
С любимой доченькой. Она с ним говорит.
Меж двух миров стирается граница,
Когда любовь в людских сердцах горит.

Опыт смерти

Белково-нуклеиновое тело
В себе содержит вечную субстанцию,
Что выйдет за телесные пределы,
Когда прикажет с жизнью Рок расстаться.
Хотя б на время... Таня умерла.
Из тела вышла в серебристый свет.
Она тянула руки и плыла
К Тому, кто ввысь ушёл две тыщи лет
Тому назад, теперь Он шар огня,
Но может принимать телесный облик.
Два облика привычны для меня
И крест пылающий в просвете белых облак.

...Смерть – категория поэтов и философов,
Ведь живо «Я», оставив оболочку.
Но задаёмся вечными вопросами:
Что там? Как там? Никто не ставит точку
Посмертным опытам. У каждого он свой.
Не вверх, а вниз летела Антонина
И видела шары перед собой
С Святыми Ликами внутри. И стала глиной.
Из этой глины вылепил Господь
На благо всем чудесного целителя.
Когда она вернулась в свою плоть,
То первое, что хорошо увидела –
Болезнь врача.
                ...Не все свой опыт помнят.
Один из семерых вмещает в память
Видения миров потусторонних
Или как его дух взлетел над нами,
Или прошёл сквозь стену в коридор,
Чтобы коснуться близкого кого-то.
Иные утверждают: «Это вздор!»,
Но средь слепых имелся этот опыт.

Я знаю, души видят каждой клеткой.
Любая клетка чует запах, слышит.
Я говорила с душами нередко.
Хотелось некоторым душам нашей пищи.
Обременённые грехами не могли
В иные сферы от земли подняться.
Когда душа раскаяньем болит,
Она обречена одна скитаться.

...Клиническая смерть даёт уроки.
Ты пересмотришь творчество и жизнь,
Стараясь в деле уложиться в сроки.
Ты станешь чище, радостнее жить.
Блатные песни Вика Цыганова,
Что пела прежде, больше не поёт.
Романс и лирика живут в ней, ставшей новой.
Душа пасть ниже планки не даёт.
Под планкой жизни понимают Боги
Развитье дара, честь и милосердье,
Принятие большой планетной боли,
Стучащей кровью рек в твои предсердья.

В психиатрической больнице

Там в блоке персонала розы,
Но двери заперты на ключ.
В палате на окне морозном
Написано: «Злой дух, не мучь!»
Но не ведутся разговоры,
Чьи у кого бытуют духи.
Под одеяла, словно в норы,
Залезли девы и старухи.
Молчат, но нет в помине сна.
Читают мысленно молитвы.
Идёт духовная война,
И нет конца незримым битвам.

Люди-птицы

Гленну Брайану дверью гаража
Задело сердце, проломив грудную клетку.
Ушла из тела к ангелам душа.
С детьми умершими случается нередко,
Что их в посмертии встречают «люди-птицы» –
И боль уходит, и становится легко.
Когда настанет время возвратиться,
Христос из Света ласковой рукой
Обнимет, скажет: «Я люблю тебя,
Но ты вернёшься, вырастешь большой.
Ждёт на Земле тебя красивая судьба.
Иди, малыш, всё будет хорошо!»

Рассказывает Гленн: «Раздался свист,
И люди-птицы с глаз моих пропали.
Глазами тела мы не видим их.
Хранит прекрасные созданья моя память.
Я знаю, что есть план для всех у них:
Для мамы и для папы, для меня,
А мы любить друг друга все должны
И обещания, что дали, выполнять».

Ожившие

Петрарка ожил пред похоронами
И ещё прожил долгих тридцать лет.
О морге ходят байки между нами –
В них оживают мёртвые. Нет-нет,
Да и попросит кто-то папиросу,
А кто-то голый, к выходу спеша,
Уклонится от вечного вопроса:
«Когда ты умер, где была душа?»

Астральные спасатели

Начало 20-го века.
Три случая странных событий.

...Оплакав конец человека,
Прозрачным его дочка видит.
Его окружает сиянье
Красивое, золотистое.
Отец открывает ей тайное,
Что стало умершему истиной:
«Сейчас я в иных временах
И в мире ином, моя дочь.
Здесь огненная страна.
Могу я отсюда помочь.
Она проницает ваш мир,
И я буду всюду с тобой».
Предвидел отец страшный миг –
Сойдёт пассажирский вагон
С разрушенных рельсов. Он ей
Сказал: «Выйди на остановке!
Скорей же, родная, скорей!»
Отбросив тревожные нотки,
Осталась на собственный риск,
И вскоре стряслась катастрофа.
Ломая все кости, дочь вниз
Летела и видела профиль
Отца на оконном стекле.
Смотрел он на дочь скорбным взглядом.
А сколько несчастных калек
Не слышало голоса рядом!..

... «С поднятым шагая забралом
К беде, полним сонмы калек.
Со мной рядом клапан сорвало
Давлением пара в котле.
Я был бы мгновенно убит,
Когда б не спасители Свыше.
Я в тесное место попал
И в ярком свету не дышал.
Я был там и тут. Чудом выжил.
Как, я на товарном дворе?!
Рабочие в страхе взирали –
Откуда я взялся? Смотрел
На них, понимая едва ли,
Что чудом был перенесён
Тем, кто человечество любит.
В явь люди вошли, словно в сон, –
Потусторонние люди.

...Во время маневров в предгорьях
Пятнадцать солдат верховых
Всосала земля. Не на горе –
Спасая от гибели их!
Учебный снаряд падал в место,
Где прежде стояли они.
Со слов генерала известно:
Искали их долгие дни,
Нашли в провиантских подвалах.
Их лошади странно исчезли.
История чувство давала
Присутствия рядом полезных,
Могучих, красивых существ
И чувство огромных пространств.

Чудесного в мире – не счесть!
Что знаю, пишу я для вас.

Вернувшаяся с «того света»

Пострадав в катастрофе дорожной,
Я ушла в мир иной, в Свет небесный.
Я узнала: без тела жить можно,
Может, даже ещё интересней.
Но спросил строгий голос из Света:
- Ты зачем здесь?
- Я очень устала.
- Слишком рано пришла, Генриетта!
Я просить и перечить не стала
И вернулась, войдя, как в перчатку,
В отчуждённую плоть с сожаленьем.
Наша жизнь – всеобъемлющей частность,
Но любая должна быть служеньем.

Вернувшиеся с «того света»

Пережив смерти личную драму,
Человек, побывав на «том свете»,
Возвращается новым, с дарами,
Ясным, мудрым спокойствием светит.
Первый вынес понятье: жизнь эта
Вся записана кадрами хроник.
Возвратившись, второй стал поэтом.
Может, Ангел крылом душу тронул?
Третий вынес в мир многоязычье.
Кто-то голос певучий и сильный.
Кто-то всё изменил в жизни личной.
Кто-то просто вернулся в Россию.

Явление двойников

Царица Анна Иоанновна с Бироном
Вошла в зал – там двойник её стоял!
- Зачем ты здесь, тень, перед царским троном?
Потусторонним холодком наполнен зал.
Двойник, попятившись назад, исчез у трона.
А вскоре Анна Иоанновна скончалась.
Досталась Анне Леопольдовне корона.
Такое не единожды случалось.
О, как жутки подобные смотрины –
Царь в двойника, как в зеркало, глядится.
Двойник являлся и Екатерине,*
И тоже предвестил конец царице.

*Екатерине Второй.

Ночью

Ночь луной осияна жемчужной.
Что мешает счастливою быть?
Чей-то взгляд из пространства, мне чуждый,
Призывающий мёртвых любить.
Чей-то голос, входящий мне в уши,
Говорящий, что мир разделён
На две сферы.
– Которая лучше?
Не желает ответ дать мне он.

Опыт смерти

Пусть не поверит Церковь,
Но факт:
Дух полоснул по сердцу –
Инфаркт.
Откройте дверь на вынос!
Колокола.
Страх смерти. Боль – не вынесть!
Ушла...

Господь сидит на камне:
- Вернись!
Песчинкой над веками –
И вниз,
Сквозь ларец  Демиурга
С печатью,
И как рука хирурга
В перчатку,
Душа вошла вновь в тело:
- Изволь.
Кто надо мною в белом?
О, боль!..

Друзья по несчастью и счастью

       «У меня запой от одиночества.
       По ночам я слышу голоса».
       «Я чувствую, что на меня глядит соглядатай,
       Но только не простой, а невидимка».
       «Во мне живёт мохнатый злобный жлоб.
       ...Такое не приснится и Стругацким».
                Из стихотворений В. Высоцкого.

Я «это» узнаю по строчкам строф.
Есть многие, попавшие в беду.
Невидимый, вошедший в плоть и кровь,
Цветаеву полжизни мучил дух.
Никто не знает истинных причин,
Что затянули мёртвую петлю,
Но весь мой опыт плачет и кричит,
Что это он. Злых духов не люблю.
Кладёшь ты в скорби «розы на гроба» –
И входит в жизнь потусторонний «гость»,
Считающий, что ты его раба,
А сам тот «гость» тебе, «как в горле кость».

«Во мне живёт мохнатый злобный жлоб», -
Высоцкий о таком же говорил,
И «в глотку, в вены яд» вгонял он, чтоб
Тот жрал и сдох. И что? «Перехитрил»?
В какой-то мере, да. Пятнадцать лет
Под прессингом любого измотают.
Измотан был до крайности поэт,
Так, словно уходил от дикой стаи.
В июле запил. запил от тоски,
Послав всё навалившееся к чёрту –
И «злобный жлоб» от гробовой доски
Перед уходом полоснул аорту.

Но кое-что Владимир утаил
Или не отдавал себе отчёта,
Что вдохновляем кем-то, он творил.
Такая ж грандиозная работа
Велась и с Рерихом. В видениях и снах
Давалась информация, что надо!
Отсюда этот творческий размах
И глубина, и самобытность взгляда.
Но помощь не даётся просто так,
И духи – на терпенье испытанье.
Зато «летает в небесах верстак»
И Боги говорят ночами с нами!

Демоны

Они не плод фантазии безумца!
Я демонов своих не создавала.
Один – красивый юноша безусый,
Второй – старик в плаще, подбитом алым.
Неотличимы внешне от людей,
Но сутью внутренней они меня пугают.
Мне сил недостаёт на них глядеть.
С их приближеньем я изнемогаю.
Их принадлежность к инфернальному ясна,
Но я хотела бы узнать их цели.
Они пришли, и я почти без сна
Живу уже четвёртую неделю.
Они молчат, но чувствую: в мой мозг
Влагают блоки тёмной информации.
О, если бы Учитель мне помог
Страх обороть и с этим разобраться!
Есть подозренье: демоны хотят
Мне навязать своё мировоззренье,
Которое содержит тайный яд.
Но подозренье – только подозренье.

Духи

По утрам болят, и сильно, кисти рук.
Вроде бы нигде не застужала.
- То привнёс свои «болячки» новый дух, -
Мне сказали. Я не возражала:
- Если ваши шрамы проросли,
Почему бы не явиться боли?
- Нас такими, как мы есть, возьми,
Одари заботой и любовью!
Мы же не останемся в долгу.
Наши души сотканы из света.
Мы не отдадим тебя врагу.
Поклянёмся, как один, все в этом!

Нория – духи:

- Как своё где-то кинем?
И вы жадные тоже.
Бескорыстно лишь Небо.

Вы-то что же такие?
- Мы, как люди, не можем
Отказаться от «эго».

Ещё о духах

Когда покойник есть в квартире,
Закрыты зеркала,
Чтобы душа без тела в мире
Освоиться смогла,
Чтоб то, что отраженья нет,
Её не испугало.
Душа проходит сквозь предмет,
Не пострадав нимало.
И мои духи в гладь зеркал
Из моих глаз глядят.
Мне был необходим закал,
Чтоб пить их взглядов яд
И узнавать в своём лице
Недобрых лиц черты.
Они – подлец на подлеце.
Вот, мать убивший, ты.
Ты плачешь о грехе твоём,
Твои глаза красны.
А после с адовым вдвоём
Взорвёте болью сны,
Пытаясь гнуть мне кости ног.
На всю квартиру вопль!
Кто молча выдержать бы смог?
Ничьих не хватит воль!

А этот мрачный, тёмный взгляд –
Чей? Имя не скажу.
И пусть в нём самый жгучий яд,
Тем духом дорожу.
Вот женщина. Она светла.
Вот головни черней
Душа, сгоревшая дотла.
Мне страшновато с ней.
Вдруг: слева пол-лица – моё,
А справа – маска зла.
Мистично-жутко бытиё.
Не развязать узла.

Но в мире нет случайных встреч.
Всех Рок сюда послал.
И я выслушиваю речь
Небесного посла.
Затем маньяка, палача,
Грабителя, садиста.
Светлеют, душу облегча,
Их адовые лица.
Господь чистилищем избрал
Измученное тело.
Где взять на них на всех добра
И сил, чтоб делать дело,
Когда по сердцу – кулаки,
Огнь – в лёгкие, нож – в печень?
Гиен и змей кормлю с руки,
Пишу в тетрадь их речи.
Сказал Бог много лет назад:
«Мы делаем прививки.
Придёшь на помощь после в Ад –
Не сделаешь ошибки».

Нория – духи:

- То боль, то мысль великая во лбу.
Одновременно и садисты, и печальники?
Откуда в вас жестокость?
- От отчаянья,
Что мы не можем изменить свою судьбу.
Меняем, строим судьбы человеков.
Вся наша жизнь является борьбой.
Мы в действие приводим карму века,
Но мы не властны над своей судьбой.

Дух Силоард

Дух Силоард – «посланник Бога»? –
Мог превратиться в осьминога
И сердце обхватить,
И щупальцем давить на клапан,
В другую ночь кошачьей лапой
Тихонечко когтить.

Дух Силоард не слишком мучил.
Он был других намного лучше,
Вводя в потоки тем.
Он мне показывал, что может
Тот, что без плоти и без кожи,
Кто кем-то назван – Тень.

Он может Тенью быть и Светом,
И музыкантом, и поэтом.
Знаток других искусств.
Он мудр. Что скажет – врежет в разум,
Применишь слово в жизни сразу,
Но на советы скуп.

Эзотерист, врач и философ,
Он не уходит от вопросов.
Где столько смог узнать?
Мне интересна с ним дорога,
И всё ж вопрос: «Посланник Бога?»
С повестки дня не снят.

***
В те часы, когда неможется,
Успокаиваюсь тем,
Что умру, а жизнь продолжится
В простоте и красоте.
Пусть невидима, неслышима,
Пусть сторонним наблюдателем,
Всё увижу и услышу я.
Как же это замечательно!

Жертвоприношенье

- Духи, демоны, бесы, черти!
Сколько быть вам со мной?
- До смерти!
- А потом?
- Ты – своим путём.
Жертву новую изберём.
- Всё же жертву?
- Прости. Прости.
Слово само с губ сорвалось.
- Всё же жертву!
Кто смысл постиг,
Понял: страшное – началось!

Потрясенье

Взгляд в зеркало – и кровь застыла.
Чья демоническая сила
Черты почти не исказила,
Но, ужаснув, из глаз глядит?
Вновь взгляд в жестокий тёмный пламень.
- Нет, я не инопланетянин.
Экран зажёгся на груди.
Тела в огне, страдая, плыли.
- Я был там. Ад теперь закрыли.
- Давно?
- Три сотни лет назад.
Ещё когда там души были,
Пространство игвы захватили.
Вот всё, что я могу сказать.
                - Да, да. В космическом вокзале
Вход в Лунный Ад мне показали.
Он заменил земной?
Тоннелем, в язвах и коростах,
Неслись на спутник, как на остров,
Земные души... Скрой
Свои глаза – я холодею!
Но бездны чёрные глядели,
Клубился Космос в них.
- Я вижу, что не человек ты!
Но чем влекут тебя планеты?
- Все разные они.

Игра

- Кто вы, духи, с какой горы?
Отвечайте, пришла пора!
Не приемлю больше Игры –
Аморальна ваша Игра!
Отвечайте – иду на Вы!
Независимо от того,
Что несёте, кто сами вы?
Ваша сущность – добро иль зло?

Вздох смущенья, молчанье, мысль:
- Для чего вопрос о горах?
Мы не скажем, откуда мы.
Продолжается наша Игра.
- Мы играем семнадцать лет!
- Когда выбор тебе был дан,
Ты, не глядя, взяла билет.
Ты сказала игре нашей «да».
А сказав, нельзя отступить.
Выйдя в путь, кто назад идёт?
- Я давно не вижу тропы –
На глаза льёт кровавый пот...

2010

Просьба

Павший, страшный, маньяк, садист,
Изувер и душевный калека
Напряжённо в глаза глядит:
«Прошу, сделайте из меня человека!»
Как так смог опуститься дух?
Дух в моём понятье – небесный.
Сколько их на мою беду,
Что уже не духи, а бесы?!.

Пульс

Пришли от Смерти корабли –
И духи в тело проросли.
Пульс у людей бывает разный.
С тахикардией люди мрут.
Пульс 48 – и прекрасно! –
Наверно, долго проживу.
Пульс учащённый – при волненье,
А я спокойна, холодна.
Лечу высокое давленье
И чашу боли пью до дна.
Пульс потому, как у спортсмена,
Что бьются несколько сердец
В одном и чуть сбоится вена.
Но резкий сбой – и всё, конец!

***
Не ужас ль палачей носить в себе?
Калёным выжигает на судьбе
Бог слово страшное «Святая».
Жизнь тает.

Тайные силы

Ветра хлёсты.
Снеготаянье.
На погосте
Силы тайные
С того света –
Для совета,
С тех вышизн –
Для наших тризн.
Духо-души –
Шёпот в уши.
Рассветает –
Прилетает
Духо-душа.
Спи, не дыша!
В небе высоко
Старый осокорь.
Птицею дух –
Бденье за двух.
Счастья ищи
В этой тиши!

Беседа живой с посмертным

- Ты ждёшь меня на страшный брак.
Зачем тебе, посмертный брат,
Зачем я, женщина живая?
Возьми посмертную из Рая!
- Нет никого. И Рая нет.
Нет стад, для выкупа монет,
Нет терема, кольца, парчи.
И Бога нет, как ни кричи.
Вся жизнь посмертная убога.
Ты нищ. А свет – всё тот же свет.
- Я сожалею, что нет Бога.
Но нет для тех, в ком веры нет.

Дух-Учитель Силоард

Был со Светловым, был с Высоцким
Сило, дух вечный Силоард.
Красивым словом и высоким
Помочь земным поэтам рад,
Он отдаёт им свои годы,
Нетерпеливый свой огонь.
Он для властей не пишет оды,
И знак его – летящий конь.
Поэт, эзотерист, Учитель,
Чем я горжусь, был и со мной,
Уча мой разум мыслить чисто
О жизни высшей и земной.

Сило дал мне прозренье в души
Поэтов тех, которых знал.
Талант их ярок, дух разбужен,
Красив их высший идеал.
Высоцким даже заболела.
Дух в приближенье показал,
Как он стихи и роли «делал».
Смотрела я, глаза в глаза,
В его лицо в тени зеркал.
Владимир стал мне, как родной.
Читала я в его зрачках
Любовь к Марине, к ней одной.
Любовь к Марине даже там,
Где на взаимность нет надежд.
Он пишет Там, но смерть – черта,
Чей след бывает долго свеж.

Он пишет Там. Над словом власть
Он обретает с каждым днём,
Но ненасытна к жизни страсть
И жжёт его своим огнём.
Я, зная, это говорю.
Я слышу крик его души:
«Господь, за всё благодарю,
Но, мой Отец, дай снова жить!»

В плену зеркал

Чжан был у магов и просил
Их вызвать дух его невесты.
- Она придёт. Свой страх осиль! –
И показали ему место:
Забытый склеп, где ряд зеркал,
Друг друга длинно отражая,
Являл тоннель. Его рука,
Держа свечу, слегка дрожала.

Вела любовь. В плену зеркал
Чжан было холодно и страшно.
Он вдруг Юй Тин в себе узнал.
Она была почти вчерашней.
Она смотрела хорошо,
Но был вопрос веё зрачках.
Чжан смысл его прочёл душой,
И был ответ в его речах.

И лишь потом общенье их
На мысль и чувство перешло.
Мысль-молния несла ей стих,
А чувство пламенное жгло.
Её же мыслей водопад
Омыл в мгновение его.
О, как он несказанно рад
Посылу чародейных воль!

Юй Тин сказала, что без них,
Она сама пришла к нему,
Но не почувствовал жених,
Не достучался ум к уму.
И лишь теперь, в плену зеркал,
Где свечка божия горит,
Он дух любимой вдруг узнал
И смой с Юй Тин заговорить.

***
Нет, не по силам мне «творческий» гнёт!
Дух делает мягкими кости и гнёт.
Но это ж не пластика речи!
В теле моём он живёт много лет,
Тьмой погашая духовный мой свет.
- Бог, возжигай свои свечи
В сердце, измученном долгой борьбой –
Жизнь невозможна без света!
Живо, Господь мой, одним лишь Тобой
Бедное сердце поэта.

Покойник

Над тёмными водами птица печальная
Безмолвно кружит.
Вот к берегу лодка без вёсел причалила.
В ней кто-то лежит.
Свеча на корме догорает – покойник,
И лодка та – гроб.
Лик тонкий, бесстрастный, духовно-иконный,
Как воск, его лоб.
Он? Инок, отшельник, паломник к святыням?
В гроб девушки взгляд –
И сердце от страха и холода стынет.
Толкнула назад.
По озеру лодка плывёт с телом мёртвым,
И птица кружит.
У девушки страхом дыхание спёрто.
Вчера ещё жив,
Паломник тот, инок красивый и строгий,
Молился и шёл,
И были к нему снисходительны Боги...
Намок синий шёлк
Девической юбки от влаги озёрной,
И влага в очах.
Кого провожает в волнах скорбным взором,
Тот будет в ночах
Незримый, неслышный стоять в изголовье –
Бессмертная Тень –
И в свете лампады с тоской и любовью
На деву глядеть.

Болезнь

Чей это голос, чья лежит рука
На лбу моём и потном, и горячем?
Кто перед взором встал ночным, незрячим?
Чья плоть невидима, как облачко, легка?
- Ответь, ответь, тебя я заклинаю!
От страха нервная идёт по телу дрожь.
Обыкновенная я женщина земная,
Что хочешь от меня, чего ты ждёшь?
Иль ты – мой бред в горячечной болезни?
Но я не сплю. Не брежу ж наяву?
- Я тот, который может быть полезным.
Я дух бесплотный, рядом я живу.

***
Я вестник. Я несу вам весть:
«Жизнь после смерти в мире есть!»
Посмертные – я слышу их.
Посмертный мне диктует стих.
Кому-то – Леннон и Тальков,
Кому-то диктовал Высоцкий.
Ведь не в Раю средь облаков
Они живут, писать нас просят.
Они средь нас и в нас они –
Живые духо-человеки.
Когда одни, мы не одни,
И в нашем просвещённом веке
О духах множество вестей
Средь жгущих сердце новостей.


ИСКУССТВО, ТВОРЧЕСТВО

Игра на маринхуре

На маринхурах лишь белые старцы играли.
Толстые струны плетёного конского волоса
Очень правдиво и нежно передавали
Ржанье коней, Всхлипы тихого женского голоса.
Нынче бурятская дева взяла инструмент,
Новую песню запела тугая струна –
Ветер степей, смех детей выражает она.
Чтоб так играть, нужно чуткое сердце иметь!

Акварель

Я первый свой цветок нарисовал.
«Ты молодец, но твой цветок не пахнет», -
Сказал отец правдивые слова.
Они надолго врезались мне в память.
Стал размывать водою лепестки,
Добавил красок и затёр немного –
И стали стебли влажны и горьки.
Так началась в прекрасное дорога.

Скульптура Родена «Поцелуй»

Огюсту Родену Камилла Клодель
В «Поцелуе» позирует обнажённой.
Говорят: «Стыд какой! Это только в бордель!»
Но Моне у скульптуры стоит поражённый.
Трепет юности в двух обнажённых телах.
Мрамор кажется тёплым, живым и светящим.
Страсть любви в поцелуе влюблённых сплела.
- Мир ослеп! То, что вижу – шедевр настоящий!

Ф. Ницше «Антихрист»

Эта книга для немногих. Ницше.
Лишь для тех, кто понимает Заратустру.
Я вошла в неё, как в склепе в нишу,
И во мне вначале было пусто.
Но открылись дальнему глаза,
Но открылись уши новым звукам.
Он был мужествен и, что хотел, сказал,
Только истина его входила в муках
И великой правдой не была.
Я услышала в ней жёсткий голос зла.

Голос Шейлы Чандры

Потрясающий дар – голос Чандры –
Жил в певице других поколений,
Голос, словно читающий мантры
Иль поющий святые моленья.
Он выводит наш дух из оков.
Он звучит, как вселенский закон.
Но ведёт он не в древность веков –
В совершенство вне мест и времён!

Поэма экстаза

Поэма экстаза. Поэма экстаза!
Заходится сердце. Не вынесет разум
Таких напряжений! Вот я задохнулась.
Вот площадь, сломясь пополам, изогнулась.
Вот лента шоссе поднялась вертикально,
Явив совершенно иную реальность.
Что делают звуки с материей косной!
В «Поэме экстаза» творящийся Космос
На грани крушенья, и всё Мирозданье
В едином последнем большом задыханье...

Радость творчества

Монсеррат Кабалье пела с хором убогих.
Се щемящее диво – вознесённый глас к Богу!
Вся Земля распахнула им залы столиц.
Каждый мог петь отдельно, как хороший солист.
В светлой радости дух беды все переможет.
Мальчик лишних два года счастьем творчества прожил.

Любимый поэт

Заготзерно с названьем «Дружба»
На кокчетавской целине.
Здесь был ГУЛаг. Буран здесь кружит,
И нет конца крутой зиме.
Четырёхлетка-школа. Печка
Не в силах класс наш обогреть.
Сидим в шубейках, но сердечко
От счастья начинает петь,
Когда учительница наша
С косой тяжёлой, как корона,
«Читаем Пушкина», - нам скажет.
Класс обернётся залом тронным,
И царь Салтан захочет сына,
И лебедь девой обернётся,
И белка из ореха вынет
Чист изумруд, засветят солнцем
Вокруг скорлупки золотые,
И в чешуе, как жар горя,
Из моря выйдут и застынут
Все тридцать три богатыря!
Что нам бурана завыванье,
Когда Гвидон отца встречает
И говорит сам Пушкин с нами,
Поэт, высокими речами!

Царевна-лебедь

Мгновенье врубелевски дивное
В пространствах мистики живёт.
В крыло одета лебединое,
Выходит девушка из вод.
И пусть кричит ещё по-птичьи
До обретенья русской речи,
В осанке – царское величье,
Глаза – с печалью человечьей.

Проза Юрия Олеши

«Фламмарион. С фламинго ваза. Ливень слёз.
И сгусток плазмы шаровою молнией».
Её писатель на ладони внёс,
Пространство новой красотой наполнив.
Я прозу слушаю, как лучшие стихи,
И радуюсь великолепным образам.
Хотела б я писать такою прозой,
Чьи ароматы, как французские духи.

«Божественная комедия»

Есть сведенья биографов, что Данте
Писал шедевр свой, тронувшись умом.
Так далеки его безумья даты,
Так снизошло прозрение давно,
Что дни в громадные сложились числа,
Но тем отчётливей космическая мета,
Тем непреложней богоданность смысла
«Божественной комедии» поэта.

«Игра в бисер» Германа Гессе

Заклинатель дождя,
                в жертву жизнь положивший
Злобным демонам засух
                в то безводное лето,
Человеком природы был,
                среди племени жившим.
Жрец Луны.
                Наблюдатель небесного света.
В сочетанье познаний,
                что копились веками,
Вижу схожесть с игрой
                Кнехта Иозефа в бисер.
Волей, сердцем, умом
                заклинания камень,
Огранив, посылал его
                даром магии в выси.
Как похожи их жизни,
                так и смерти похожи.
Схожий слог биографий –
                схожий дух в воплощеньях.
Они прожили срок,
                что героям положен.
Завершение жизней –
                яркой вспышкой служенья!

Песенка актёра

Говоришь: «Какой ты Чапай?!»
Говоришь: «Не сесть на коня!»
Чуть поглубже, Саня, копай.
Почему ты не веришь в меня?
       Загорелись сотни сердец.
       Ну, и что ж, что это лишь роль?!
       Ты пойми, что я в этом боец,
       Ты пойми, что я в этом герой!
Говоришь мне: «Ты не арап».
Говоришь, что в саже лицо.
Но сейчас я страстей своих раб.
Я Отелло. Завтра буду стрельцом.
       Оборвутся сотни сердец.
       Ну, и что ж, что это лишь роль?!
       Я убью иль найду свой конец –
       Нынче я трагедийный герой!
Говоришь, что я некрасив.
Говоришь: «Для Гамлета плох».
Я найду для Гамлета сил,
Я смогу сыграть пульс эпох.
       И забьются сотни сердец.
       Ну, и что ж, что это лишь роль?
       Датский принц – за правду борец.
       Отомщён им старый король.
Говоришь ты: «Это игра».
Для меня ж это всё всерьёз.
И в душе я Толстой, я граф,
Я не зря бородой оброс.
       Я не выйду из роли, нет.
       Жизнь делю на войну и мир.
       Гаснет рампа и свет в фойе.
       На афишах – другой кумир...

Непревзойдённость

Непревзойдён в мастерстве Страдивари.
Музыку неба поют его скрипки.
Миро для грунта никто так не сварит.
Тайну унёс с собой мастер великий.
Не удаётся раскрыть компоненты.
«Двести их», - дух сообщил без улыбки.
Хоть похищались не раз инструменты,
Дух Страдивари хранит свои скрипки
И возвращает к плечу музыканта,
Счастье даря благородному сердцу,
Чтобы маэстро, блистая талантом,
Непревзойдённо сыграл своё скерцо.

Флейта

Флейта звучала, и девушка видела:
Всё мирозданье замкнуло уста.
Девушка вспомнила фразу мыслителя:
«Голосом флейты поёт пустота».

Маленькая художница

В тушь обмакнув перо, вела
Мэг по гуашному наброску –
И выразительней цвела
В кудрях испанки юной роза.
Искусных чёрных кружев вязь
На плечи смуглые ложилась.
Взметнув вверх юбки и смеясь,
Испанка стройная кружилась
В летящем танце огневом!
Изгиб стопы в туфле изящной
Мэг быстро обвела пером –
И спрятала рисунок в ящик.

Преемственность

Черпал художник из истоков,
Где мысли жемчугом бесценным:
Из философии Востока
С Конфуцием и Авиценной,
Из тактов музыки старинной,
Из живописи и скульптуры,
Рождая новую картину
Неувядаемой культуры.

Маленькая пианистка

Девочка играла на рояле.
Пальчики по клавишам летали.
Вздрагивал у уха тёмный локон,
Обнажался острый детский локоть,
И раскачивался хрупкий тонкий стан.
Музыки великой океан
Увлекал её в свою пучину,
Где скрывались силы и причины,
Двигавшие юной пианисткой
К постиженью мастерства и истин.

Взгляд в грядущее

Миг отрешенья вечность длится.
Как в сердце Сущего,
Как в бездну «неба Аустерлица»,
Гляжу в грядущее.
Я вижу мир издалека.
В нём кистью Брейгеля –
Пруды, собаки, облака.
Им в детстве бредила.
Пусть пересиливает новь,
Не повторяются
Да Винчи, Брейгель...
Новый Ной
Спасти старается
Картины, ноты, письмена,
Чтоб не истаяли
В грядущих бурных временах
Творенья старые.

Мона Лиза

Медиальные руки, загадка в улыбке,
Что достойна Богини в надмирном пейзаже.
Где-то рядом младенец качается в зыбке,
Но Да Винчи в картине его не покажет.
Хороши простота, гармоничность убранства.
Дышит разумом лик, в нём сквозит мягкий вызов.
Убегает тропа к горизонту пространства,
И сквозь дымку времён смотрит в мир Мона Лиза.

Балет Бежара

Выразительный жест зеркала отразили.
В пальцах – роза, в глазах – свет, от сердца идущий.
О, балет! Это столько прекрасных усилий
Совершенного тела, возвышающих душу!
Совершаешь моленье, балету служа –
Сами Боги нисходят в одинокие ночи.
«В одиночестве – свет», - утверждает Бежар,
Принося красоту из своих одиночеств.
Балетмейстер творит из движения тел
То, что внутренне видит, что чувствует сам.
Он не верит, что есть совершенству предел,
Даже если достиг джомолунгм ремесла.

Живописец

Глинобитные белые сакли.
Черепичные красные крыши.
У ручья в синем – это мы сами.
Всё в пейзаже художник напишет:
Горы, небо и в нём облака,
Лес на склоне, арбу на дороге.
У художника дрогнет рука,
Он присядет на старом пороге,
Когда дева с кувшином пройдёт.
Что пейзаж рядом с девичьим станом!
Он вина себе в кружку нальёт
И холст новый натягивать станет.

Отчаянье

Глотает Кронос сущее в веках:
Произведения искусств и пирамиды.
Где Атлантида, мощью велика,
Колосс, «висячие сады» Семирамиды?
Всё рассыпается. Всё обратится в тлен –
Улыбка Моны Лизы, камни капищ.
Я никогда б не поднялась с колен,
Когда б сказали мне: «Молитвою заплатишь
За вечность человеческой культуры».
«Спаси!» - молила б за шедевры Спаса.
Безумцы рушили из мрамора скульптуры
И в своих храмах жгли иконостасы.
В руинах войн прекрасные дворцы,
И пеплом стали живопись и книги.
Простят ли человечеству творцы
Безумства, в коих их творенья гибли?

Цвет души

Ауру цвета «электрик»
Видит у сына художник.
Творческий мальчик Валерик,
Кисточку взяв осторожно,
Нарисовал яйцо
В жарком сиянии злата,
В нём – золотое лицо.
Звать эту душу – томата.

Как удалось мне узнать?
Бог показал это чудо.
В мире немного томат –
Только Святые и Будды.

Песня

Они вложили в песню весь талант!
Каким она написана поэтом!
В какую глубь вёл старый музыкант!
Как выстраданно юношею спета!
Но Тьма в ней одолела Силы Света –
И наступил трагический финал.
И проклинала женщина поэта,
Который двух влюблённых убивал.

О, песнь, творимая не по земным законам!
Зал молчаливый не рукоплескал.
Он встретил песню приглушённым стоном,
Но это был творенья идеал!

Моцарт

Моцарта играли два рояля,
И у юной женщины в утробе
Близнецы от счастья замирали.
Амадеус нерождённых трогал
Музыкой ушедшего столетья
На краю иного измеренья.
Словно гены матери в тех детях,
Сердце гения живёт в его твореньях.

Взгляд художника

Пред ним предстала дивная картина!
Взглянул – и захотелось написать:
На сотах – полосатая оса,
На ломте хлеба в блюде – зёрна тмина,
А у любимой в тёмных волосах –
Слепящий белизной цветок жасмина!

Космическая сюита

Захлестнула музыка, снесла
Строй понятий правильных и строгих.
Отразил огонь рояльный лак –
Факелы страстей вздымали Боги!
Взмах – и чёрно-белое крыло
Взмыло в мрак космического свода,
И в горнило дух мой повлекло,
Где рождалась Фениксом свобода!

Совет литератору

Храни, писатель, в чистоте свой разум!
Пиши, затрагивая трудные вопросы
«Без обращенья толстоведенья в проказы» -
От осуждения людей обережёшься.

Всеобщность искусства

Не разгадать красивейшей загадки,
Как речь стихов становится блаженством!
«Поэзия – искусство всех галактик», -
Вошёл в мой мозг могучий голос женский.
О, это откровенье для землян!
Культуры жителей планет во многом схожи.
Взаимопониманье входит в план
Развития Вселенной. Путь итожим
И понимаем: переходят души
В посмертии с планеты на планету.
И люди Веги будут Баха слушать,
Их языки дадут слова поэту
Вложить в стих опыт, что пришёл извне.
Мне часто не хватает русских слов,
Хотя богат язык. Суть – в новизне,
Что возжигает вещество голов,
Что возбуждает нервы и ментал.
О, замиранья и восторги бдений!
О, кто в отчаянье и муке не искал
Слов верных для божественных видений?!

Рисунки шизофреника

Ода художнику

Рисунки. Пациент А.Ш.
Мудр, как восточный дервиш.
Он честно выносил в душе
Оккультные шедевры.
О, нет, не шизофреник он –
Есть у него харизма!
И если стон души, так стон –
Шедевром символизма!

Рисунки

1 «Я» и «Лимонная птица»

Раскрыла птица красный клюв,
И из её нутра
Упала кровь на лоб мне. Сплю,
Но меня будит страх
И слёзы чёрные из глаз.
Тревожат маски злых,
И умирает от их зла,
Упав на холм золы,
Моя душа.

2 Он скоро умрёт. Автопортрет

В его лице, ещё живом,
Я вижу глаз пустой.
Его душа пошла на слом.
Смерть встала на постой.

3 Основной символ философии

Солнце Мира из трёх аур соткано:
Две руки, и третья – изо лба.
Троеручец – символ философии.
Троеруким быть – моя судьба.

4 Переход количества в качество

Он и Душа, две чаши, друг за другом лица.
Душа одна, а он один из многих.
Он плачет в чашу, он заложник птицы,
Которую нам в грудь влагают Боги.

5 Материя и движение

Лодка. На парусе Ра-троеручица,
Маски Печали, Шута и Мыслителя.
Маски глядят в море бурное – учатся
Жизни печальной, потешной, пленительной.

6 Субстанция

Из клюва птицы тянется рука,
И тело женское из пальцев истекает
На пирамиду. Женщина, легка,
Витает над делами и веками.

7 Субстанция

Павлин, глотающий свой венчик.
В его груди пылает чаша.
Внизу – колонна прочной вещью.
Вверху – мир мёртвых, созвучащий
душе и черепу. Всё в нас.
Всё. Лишь бы в чаше огнь не гас.

8 Единство и борьба противоположностей

Адамо-Ева на ладони Высшей.
Как человечество, поддерживает сферу,
В которой Дьявол, что стремится выжечь
Из человеческих сердец любовь и веру.

9 Оратор. Он знает трансцендентное.
   Он зовёт их туда

Рука – из глаза, в глаз другой – указка.
Путь белый, вьющийся вверх лентой.
Лик – устрашающая маска.
Агрессия и кривизна момента.

10 Без названия

Над чашей лик философа. Из глаза –
Тяжёлый меч, пронзающий ладонь,
С числом Антихриста. Воинствующий разум
Против руки, что всем грозит бедой.

11 Сущность живописца

Сущность живописца – сущность та же,
Что философа: глаз в руку зла меч мечет,
Но лицо улыбчивей, и даже
В клюве птицы веточка сердечек.

12 Без названия

Космический Философ. Чьи-то души
Из своих чаш льют знанья в его чашу.
Душа сурова – видит день грядущий,
С её мечтами так не созвучащий...

13 Портрет живописца с лимонной птицей

Он, уставший мыслить и страдать,
Высохший от неизбывных мук.
Птица на плече (как попугай)
Обозначила крылами нимб ему.

14 Смерть надо заслужить

Он, поднимающийся лестницею к Богу
Средь сонма упокоившихся душ,
Упёрся в гроб главой, не вздымет ногу.
Ладони Бога отторгают: «Рано, муж!»

15 Без названия

Он хочет видеть мир красивым, сам красив,
А за спиной его, как за углом,
Стоит беспомощно лишившееся сил,
Больное существо с огромным лбом.

16 Художник и лимонная птица

Он обнажён, играет на трубе,
А рядом – то ли морды, то ли лица.
Над головою – Ангелом в судьбе
Большая утешающая птица.

17 Я и действительность

Божество и Дьявол. Внизу я.
Я кажусь печальным, оглушённым.
Лица-маски. Это жизнь моя
В зеркале сознанья искажённом.

18 Без названия

Я наверху. Клюв птицы над земными.
Глаз птицы, зрящий опечаленно в их суть.
Я наверху, и нет контакта с ними.
А был ли тот контакт когда-нибудь?

19 Я и действительность

Тону в крови, душой болея.
Мир – реки крови, боли, горя.
Мой взор влекут к себе, белея,
Недосягаемые горы.

Рисунки пациента А.Р.

По-девичьи красивые работы,
Но кто – поймёшь ли по инициалам?
Их пять всего, но в них духовный опыт
И ощущенье, что душа устала.

Его (её) рисунки

1
В белой рамке розовые губы.
Перспектива мира – в никуда.
Кляксосущность смотрит в рамку грубо.
Кляксе нежный рот не скажет «да».
2
Глаз, собранный из пазлов. Выше – диск
(Похоже из металла) серебрится.
Вот тесный ход – в стене, в реке? Вглядись!
Мой глаз из пазлов. Пусть другой вглядится.
3
Проломлен череп. Глаз зашит.
Лишились почвы мои корни.
Кто мне ответит, нужно ль жить,
Став обстоятельствам покорным?
4
Над чёрной башней – красный флаг.
К ней путь сквозь вогнутость пустыни.
Дойди ко мне, друг или враг, –
От равнодушья в башнях стынем.
5
Белый дым – вулкан иль гейзер стынет.
Шар серебряный над бежевой пустыней.
Проволокой скулы перекрещены.
Промолчи, коль знания обещаны!

Муза Матисса

Тот, что писал, та, что предвидела
Бессмертие его творений,
Анри Матисс и муза Лидия –
Новь дней любви без повторений.

Он выбирал средь душ и тел,
Труды художника верша.
В непревзойдённой красоте
Натуры светится душа.

Став музой, ангелом-хранителем
Его холстов, китайских ваз,
В объятье жизни удивительном
С Матиссом девушка слилась.

...Горело солнце предзакатное.
Рукой слабеющей Анри
Нарисовал лицо крылатое,
Что лучше слов всех говорит.

Нотные линейки

Бумаги нотной даже не имея,
В отчаянье однажды Шуберт впал.
Пришедший друг-художник из линеек
В альбоме нотный стан нарисовал.
Воспрявший Шуберт творческим гореньем
Альбом художника навеки опалил.
«Линейки – моё лучшее творенье», -
Сказал художник, чем себя не умалил.

Бесценная

Исчезла со стены музея Мона.
Унёс улыбку мира для себя
Наследный принц и поместил у трона?
Как жизнь, картину гения любя,
Сознанием утраты не вмещая,
Стоял два года, ждал Джоконду зритель.
...Поцеловал картину, возвращая,
Маляр полубезумный – похититель.

Перформанс

Перформанс «Выстрел» – дробь в плече,
«Переживанье» – кровь из вены.
Искусство странное в луче
Софита современной сцены.
«Америка – моя любовь!»
Перформанс длился две недели.
Суть: в клетке автор и койот
Бок о бок, здравствуя, сидели.
Койот сначала щерил зубы.
«Ты брат мне», - человек сказал.
Койот всё понял, и в знак дружбы
Подполз и руку облизал.

Съёмки в Бахчисарае

Когда уже не маленькой была,
Всё ж верила я в сказки наяву.
Съёмки я за правду приняла,
Сразу я поверила в войну.
Немцы выезжали из дворца,
А на нём висел фашистский флаг.
Сердце рухнуло от ржавого свинца –
Поднимал шлагбаум старый враг.

Журавушка
       Евгении Смольяниновой

Зеленеет травушка –
Поёт Русь-журавушка.
Поникает травушка –
Плачет Русь-журавушка.
       Голос, словно ручеёк,
       Серебром звенит.
       В её сердце плачет Бог
       И зовёт в зенит.
Плачет Русь-журавушка –
Поникает травушка.
Поёт Русь-журавушка –
Вновь зеленеет травушка.

***
Дали картина – в матери дитя,
В том золотится полфранцузской булки.
В душе России теплится, светя,
Златой ржаной Спас,
Как иконостас
Иль, может, ставенка в жасминном переулке.

Поэт

           Анне Ахматовой

Безлюбье не грозит Вам, Анна.
Читают дивную. Осанна
Стихам и горестным, и жгучим!
Поэт безтемием не мучим –
Он всё срифмует, что звенело,
Смеялось, плакало и пело.

Поэт в свой стих всё дерзко вложит –
И нет его на смертном ложе!
Жив стих – поэт живёт века!
Какая верная строка,
Какое чудное двустишье!
Здесь дух Ахматовой.О, тише!

Ирландские танцы

Ирландские танцы – красиво и чётко.
Искусные ноги, как в нашей чечётке.
Но это просторней, но это певучей
И кажется мне органичней и лучше.
В них древности дух, новый шарм поколенья.
В них есть ритм огня, что танцует в поленьях
Под стук барабана, под вздохи волынки.
На башмачках мягки тёплые блики.
А руки опущены долу в молчанье,
Лишь чёткие ритмы, как сердца звучанье.

Миф

В сивиллиной книге Титан, Крон и Япет
Есть лучшие дети Урана и Геи.*
Отец разделил землю им и взял клятву
Не быть своим братьям врагом и злодеем.

Но Крон и Титан воевали за землю
По смерти отца и нарушили слово.
Крон – «время». Всевластный, супруге не внемля,
Глотал своих чад. Зевсом свергнут сурово.

Титан – «властелин», «простирающий руку».
Сын Япета – давший огонь Прометей –
«Провидец», «ведун» по словесным наукам.
Он жизнь древним людям облегчить хотел.

Но Боги завистливы, Зевс – до жестокости.
Убил Зевс Асклепия, мучил он коршуном
За огненный дар Прометея. О, тонкости
Далёкого, давнего, дивного прошлого

Титанов, Богов, их детей и кентавров!
А были ль кентавры, ответит Асклепий.
Миф древний, ты явлен диковинным даром
Грядущим векам от минувших столетий.

Скрипки Страдивари

Какое наслажденье скрипка дарит!
О, этот звук, конечно, богоданный!
Но говорят, что мастер Страдивари
Все свои скрипки изготавливал из старых
Церковных скамей, что «озвучены» органом.

Духи о Пушкине

«В постели сломанные перья» –
О Пушкине от духов весть.
Я не питаю к ним доверья,
Однако в этом что-то есть:
«Когда от гения бежал покой,
Ломал он перья нервною рукой».


ОГНЕЛИКОЕ РЕМЕСЛО

          Огнём решимости кладу
          На блеск без мысли вето –
          И входит неподъёмность дум
          В творения поэта.

Огнеликое ремесло

От муки устав:
                «Убейте!»
Горят уста
Между жизнью и смертью
Словом огненным.
Жизнь: «Живи!
Души огниво –
Для Любви!»
Смерть: «Гори!
Обо мне говори!»

Пепел

Холодно. Дрожь.
Пепел итожь.
Пепла вороха –
Это смерть стиха.
Что осталось в памяти
От огневой замяти?
Переживут сроки
Верные строки.
Отгорит снова
Неверное слово.

Деревенская ночь

Ухожу, как лунатик,
И брожу меж деревьев.
Словно в синее платье
Ночь одела деревню.
Звёзды падают с неба
Прямо под ноги мне,
И брожу я, как в небыли,
В голубой тишине.
А слова как-то просто
Вдруг рифмуются сами,
На обрывок берёсты
Выбегая стихами.

***
Платок на ладонь.
Горький стих – в огонь.
Без жала. Без жалоб.
Тишина. Одна.
Пыльца легка у лица.
Пепел – тяжелей свинца.

***
Не надо внутрь себя смотреть.
Нельзя смотреть в упор и прямо.
Не надо плакать – надо петь!
О, Господи, как петь мне, мама?!
Не разжимая губ сухих,
Спою ли я свой горький стих?

***
Пламя, стих мой жги!
Пепел, в сердце бей!
Тишины не жди.
Бытие есть бег
Средь тягчайших бед
До любви высот,
А любовь есть свет
Средь мирских забот.

***
Я ненавижу эпиграммы –
От них разит рогами чёрта.
Жизнь автора и так вся – драма.
Зачем бросать суглинком чёрствым
В слезами вымытую душу?
Люблю я юмор. Юмор лучше.

Боги-судьи

Вошли в дом Боги-судьи раз
И с ними Пастырь.
Вуаль содрали с моих глаз,
Как лейкопластырь.
И вмиг мне в лоб вонзился шип
Пороков вечных.
О, как же я могла грешить
Легко, беспечно?!

В чернила обмакнув перо,
Почти отчаясь,
Как пригравшийся игрок,
Писала, каясь.
Но судьи шип во лбу сожгли,
И, дав фломастер,
Сказали: «Чёрным не пиши.
Пиши, как мастер!»

***
Вскрыть силу боли, силу чувства –
Вот назначение искусства!

Аватар Саошиант

1
Пришёл творец Саошиант,
Спаситель мира, духоглыба –
Впрессован творческий талант
В понятье временного мига.
Так Дух Космический творит,
Что в боль Земли обрывны ночи.
О горе дольше говорит,
О счастье – горше и короче.
2
Диск Сао придавил мне камнем грудь –
Тяжёлый ритм ворвался в чистый путь.
Высокий лоб мой полыхал в огне.
Распятье багровело на Луне.
Замкнув молчаньем накрепко уста,
Сложила для знамения перста.
Но Бог вложил в них чёрное стило,
Сказав: «Пиши – молчанье тяжело».

Слово

Люблю язык, языки,
Ищу меж ними связь.
В них вязь времён, событий,
Культур народных вязь:
Узлы, ячеи сети –
Ячеи букв, слогов,
Слова эпох, столетий.
Над ними – слово Бог!

Распятье души

- Что я сделала? - Против пела!
Душу вон из тела! Душу вон из тела!
Распни же непокорную, распни!
- Душа и так давно уже распята.
За грех какой даны ей, как расплата,
Безумный плач и горевые дни?!

Протест

Приняли господ не бессловесно –
Протестует против них душа.
Выскажет протест словесность
Жёстким росчерком карандаша.
И останутся потомкам строки эти.
Кто был прав, грядущее покажет.
Правду говорить должны поэты,
Когда этой правды сердце жаждет.

Дыханье

Вдох вдохновенья вначале,
Вдох и ещё, и ещё!
Боли твои и печали,
Слёзы с бледнеющих щёк.
Выдохнув первое слово,
Лоб над листом ты клонил.
Это дыханье – основа
Всех твоих творческих сил.

***
Бессмертно высшее искусство –
В нём слиты форма, мысль и чувство.

***
Опалённая пламенем бед,
Отрешённая болью от Бога...
Отпусти меня, злая дорога –
Дам молчанья обет.
Пусть не тупится мой карандаш,
За строкою строку пролагая.
За стихи жизнь в молчанье отдашь,
Встанешь в вечность другая.

Поэзия

Как скульптор, я вылеплю точное слово,
Его оживлю и слезою, и чувством.
Как дар оккультиста, как дар богослова,
Поэзии дар – всех галактик искусство.
Вот ухо открылось – и голос Вселенной
Вошёл поэтической Божьей молитвой.
Любовью ожившее слово нетленно!
Златою сутратмой, духовною нитью
Прядётся оно из руна Мирозданья,
Прошедшего сквозь горевое сознанье.

Роза огня

Беру несмелою рукой
Мой белый карандаш.
Откуда в сердце непокой? –
За рифму всё отдашь!
Отдашь покой и сон, и день,
Отложишь все дела.
Стихи горят. Чернеет тень.
А роза отцвела.

***
Стройте же мир, как мечтается,
Стройте же мир без грехов!
Пусть согрешивший раскается
Строчкою больных стихов.

***
Душно.
Настежь душу!
Душит боль.
Плачу соль.
Наплаканы реки
В чашу земную.
Горечи речи
И я не миную.

Бог – сердцу:

- Пой, мой алун, вздымая горло,
Не бойся ничего, алун!
Плачь, смейся нежно и мажорно,
Играя чувствами всех струн!

***
От мыслей обжигающе холодных
Сводило человеческую память.
Кто не летел тогда, как дух голодный,
К огню церквей сквозь вековую замять?

Огонь

Люблю огонь. Люблю во всём горенье.
Люблю глядеть, как плавится металл.
Люблю оплавленный конец стихотворенья
И тот огонь, что Прометей нам дал.

***
Решилась действовать – и мужество пришло,
Пришла мне в сердце вещая суровость.
Всё то, что мучило давно меня и жгло,
Вместилось в знамя поднимающее слово.

***
Я могла бы из строчек плести кружева,
Я могла бы белить и крахмалить слова,
Но пишу я правдиво, сурово,
Некрасивое чёрствое слово,
Чтоб видна была сразу вся истина, суть,
И такое, как есть, отдаю вам на суд.

***
Бог отнял слезу от очей:
заплакать хочу – не могу.
Их столько – бессонных ночей,
Их столько – с сухих моих губ
Слетевших рифмованных строк!
Стихи вместо слёз дал мне Бог.

***
Трещат за окном морозы,
Но снег на рассвете розов,
И цвет набирает розан,
И не говорится прозой.

«Дивлил»

Мне Боги сказали: «Дивлил».*
Не знаю, что это за слово,
Но вечер влил в склянку чернил,
А Ангел дал перьев из крыл,
Чтоб я написала «Дивлил»,
Как дивного дива основу.
Что спрятал Творец в слове этом?
Оно ждёт прозренья поэтов.

*Сказано Богами: «Дивлил – большое слово».

Событья

Слова прекрасные средь будней позабыты.
Я отзываюсь только на событья.
А не событье – хрупкий первоцвет
Иль дождь грибной, иль ржанье жеребёнка,
Или лиловый в извечерье свет
Или ладошка тёплая ребёнка?!

Говорение

Тебе – серебряное озеро поэзии.
Мне – ввысь по острию, ввысь по стальному лезвию.
Тебе – любовь поклонников и дев.
Мне – к небу очи скорбные воздев,
За дерзость у Богов вымаливать прощенье
И слёзы горькие копить для говоренья,
Ведь нужно говорить не о любви –
О хлебе, взросшем на костях и на крови,
О жертвах зла, о вдовах безутешных,
О всех о нас измученных и грешных,
О невоскаянных, неплачущих, забывших,
О преступивших, равнодушных, нелюбивших,
О том, как всех нас пробудить, спасти,
Как сердце научить сказать «прости».

***
Кто будет каяться за грех
Безбожных лет, скверненье храмов?
Одна, не имущая срама,
Старушка кается за всех.

***
Не вымолить счастья у Бога.
Ведёт Бог дорогой страданий,
И стонет душа-недотрога,
Платя непомерною данью
За камушек веры в руке,
За верное слово в строке.

Приходящее в ночи

В ночи поднимаюсь с кровати,
Ценя приходящие строки.
Нещедрым даны они роком,
Как голому – доброе платье,
Как нищему – рубль серебром,
Усталому – кубок вина,
Заблудшему – тропка и брод.
Немалая это цена.

73 - ?

Насквозь промочена подушка
За годы плача.
Молчит пророчица-кукушка
За речкой Шачей,
Но знаю: 43+30 –
Путь бед и счастья,
Где вечная слеза искрится
Людским причастьем.

Почему?

Отчего я скуплюсь на слова из загара и света,
На смолёный и терпкий слог,
                словно предутренний дым,
На дыханье полыни медвяного знойного лета,
На размашистый стих,
                тот, что делает молодым?

***
С неба пал этот стих:
«Землю замело.
Снегопад шелестит
Ледяным крылом».

***
Не угождай толпе, порочным вкусам масс.
Неси огонь Божественной Любви,
Ведь ты любил, любил хотя бы раз –
Об этом чуде жизни говори!
Об изумительных глазах стрекоз,
Алмазах рос, о горле певчих птиц,
О росчерке летящих в август звёзд,
О свете в память врезавшихся лиц.
О том, что мы сильней, когда мы вместе,
О терниях Пути, об одоленье,
О мужестве, о долге и о чести,
О Боге строго, преклонив колени.

***
Их сколько – книжек записных?
Их сколько – жизней запасных?
Одна – на всё! – вдруг оборвётся?
Жаль, бросив всё, уйти придётся.

Плацкарта

На плацкартах пишутся стихи.
В сквозняке открытого окошка,
Под уютом заячьей дохи
На блокнот опять легла ладошка.
Мыслью воспарив над суетой
Тесного гудящего вагона
С разговором, выпивкой, едой,
Улыбаюсь я надмирно Моной.
Я в своей стихии. Мысль легка.
Слово к слову речь струится плавно,
Словно серебристая река.
Что ж никак не скажется о главном?

Ремесло

Горе – оптом. Счастье – в розницу,
По чуть-чуть и не задёшево.
Всё – напёрсток, иглы, ножницы,
Шитьё в пяльцах – давно брошено.
Ремесло одно осталось –
Вязь лиловая, словесная.
Думы – воды. Строчек – малость.
Ремесло моё небесное.

Сотворчество

Вокруг невидимые души.
Как соучастники работы,
Направлены Рукой Ведущей
Вместить свой слог в мои блокноты.
Ещё неявен свет обличий
Перед неверными глазами,
Но диалог вошёл в обычай.
Ночь – на сотворчество экзамен.

Простое слово

Поэт и в свои лучшие года
Изысканное слово в строчку кликал.
Не знал он, что простое слово – дар.
Речёт мыслитель просто  о великом.

Энергия

Лоб разбиваю о холодный камень –
Нет нисхожденья творческой энергии.
Покинул бог меня в сей месяц, мама.
Что делать с обесточенными нервами?
Угас, угас сердечный талисман,
Энергией зажжённый неземной.
Ты близко к Небу, помолися, мам,
Чтоб был Господь поласковей со мной!

***
Бросим невод за словом – за рыбкой златой,
В третий раз улыбнётся удача.
Но богат заливной луг и старый затон
Сказкой, песней, былиной и плачем.
Сказка новью космической дивной с руки.
Песня вся о любви, вся на вздохе.
Чернобыльна былина и плачи горьки.
Лоскутны наши дни-скоморохи.

Два поэта

Дух душу звал: «Откликнись!»
Нет ответа.
Душа звала : «Откликнись!»
Нет ответа.
Летят стихи в пространство.
Два поэта
В веках не встретились.
Нет для любви ответа.

***
Пока дышу – жива
Надеждою на завтра,
Что в рост пойдёт трава,
Что будет хлеб на завтрак,
Что не иссяк исток
Любви, текущей с Высей.
Что надо мне? Глоток
Любви средь слов и чисел.

Мысль Учителя

О, рубиновая влага!
Мысли, ценностью в караты
Драгоценного потира:
«Ты искала гору блага –
Оно явится, как атом,
Что вмещает судьбы мира».

Три ремесла

Летал, как птица, треугольник
В моей распахнутой ладони,
Чертил рейсфедер строгой тушью.
Я в кальку вкладывала душу,
Как в тот, в сквозном шитье батист,
Затянутый в квадратных пяльцах,
Как в тот, слезой омытый лист,
Вдруг ставший детским одеяльцем
Новорождённому трёхстишью
Вблизи оплавленной свечи.
О, как оно неровно дышит,
О, как пронзительно звучит!
Мне это третье ремесло
Даётся тяжелее прочих –
Не в языке для всех чувств слов,
Жизнь втиснута в отрезок ночи.

Дитя тоски

О, стих, дитя моей тоски,
Нагой и беззащитный в плаче,
Ушедший от живущих в скит,
Обет молчания назначив
Себе и братьям по судьбе,
Чем я смогу воздать тебе?

***
Мир повернулся тёмной гранью,
Тогда, когда...
Мне предсказали всё заране.
Не на медах
Замешан спас и будет горек
Во всех устах.
Родилась истина не в споре.
Отец ей – страх.

Оккультная книга

В печали встану
Из строчки царственной.
Понятья вянут
Травой лекарственной.
Пучок софоры
На нитке крепкой –
Простая форма,
Но опыт редкий.

В оккультных клубах
Стихи читают.
Пригублен кубок!
Дракон Китая
В заглавье ляжет
И лапой красной
Строку укажет,
Где смылсл неясный.

Сойти с ума

Сойти с ума, чтоб встать на разум –
Ступень начала восхожденья.
Сошла с ума – таков диагноз.
Сонм голосов, в ночи виденья
И странные звонки в три ночи,
Ещё странней – мои ответы
Со смыслом. Разум мой заточен,
И от свечи так много света!
Призыв: «Не рвать на перья крылья»,
Но понеслась я, оглашенна!
Порыв напрасен, в прах усилья –
Моя строфа несовершенна.
Я к совершенству шла так долго,
Но так его и не достигла.
С одним крылом и чувством долга
Стих выплавляю в старом тигле.

Джинны

Во мне два джинна, словно в лампе, –
Колдуют, маются, поют
И то привёртывают пламя,
То спать ночами не дают.
Беру себя за переносье –
И «джинны лампы» вперебой:
«Какие мучают вопросы?» -
Кричат мне лысый и рябой.

Они отыскивают рифмы,
Как золотиночки в песке.
Они об отравленье Рима
Свинцом узнали, и в тоске
Потом проплакали две ночи.
Я утешала, как могла.
Они не лучшие средь прочих –
Смешенье смеха, слёз и зла.

Имена

Руслана Русич, Нория, Софора –
Три ипостаси одного лица.
Что значат имена, что значит форма
Для речи, не имеющей конца?!

Русланой Русич Бог назвал, велев
Запечатлеть горящий след времён.
Я Нория в заоблачной земле,
Не знающей простых земных имён.

Софора имя. Это с тех времён,
Когда, как дерево, энергией лечила.
Труд за троих мне Богом в долг вменён.
Сгорай мой день, смолистый, как лучина!

Реинкарнации и талант

Реинкарнация – довольно сложный акт.
Воспоминание о прошлых воплощеньях
В нас выражается не как реальный факт –
В врождённых свойствах разума, в уменьях.

К литературе склонности мои.
Я в прошлой жизни – сказано! – писала.
Из ничего талант бы не возник.
Труда в ту жилку вложено немало.

Не будем же напрасно дней терять!
Всегда найдётся то, чему учиться
Хотелось бы. И старость – та пора,
Когда есть опыт и мышленье чисто.

Как хочется, пока ты жив, успеть,
А не успеешь – взять с собой багаж,
Нет, не богатство, не литавров медь –
Бумаги стопку и кедровый карандаш.

Немота

Мне плохо, мамочка, –надломлено крыло,
Которое – одно! – меня несло,
Как парус, лодку одинокую средь звёзд.
Я замолчала, как осенний дрозд.
Я ночью слушаю бездомные ветра.
Моё жилище посещает страх,
Нет, нет, не смерти – немости ума.
Приди Бог-слово! Я лежу без сна,
Измученная страшной немотой,
Сосущей душу, неизбывной, той,
Что в слове не имеет выраженья.
Ужель я потерпела пораженье?

Рок и судьба

Судьба – суд тайный по закону кармы.
Рок – вечная судьба, что стала карой.
Его не умолить, не избежать.
Он неразумным за порок даётся.
Но песнь моя, судьбе принадлежа,
С надеждой искупления поётся.

Путь

«Тесны врата и узок путь,
И мало кто находит их».
Иду через словесный труд,
Всю душу вкладывая в стих.
Второй раз, в духе, рождена
Благословенным Божьим днём,
В семь тайн Небес посвящена
И крещена Святым огнём.

В старом сарае

Лёгкий танец дождя – то вальсок, то чечётка.
С прохудившейся крыши льётся струйка воды.
Моя лампа горит. В круг, очерченный чётко,
Полагаются руки и тетрадь. О, труды!
То ненайденной рифмы полынная горечь,
То в размер не вмещается нужная мысль,
То ловлюсь вдруг на том, что чужому я вторю.
Так под танец дождя продолжается жизнь.

Век испытаний

Есенин, конец отыскавший в петле
И Белый, погибший от солнечных стрел,
Варились в кипящем российском котле,
Но было не легче уехавшим, тем,
Кто с Родины милой был временем изгнан,
Кому жить пришлось средь чужих языков,
И кто на чужбине скончался, непризнан.
Все были у века под жёсткой рукой.

Как писать?

«Не пиши некрасиво и просто,
Если можешь красиво и сложно.
Я сдираю людские коросты,
Мне достичь красоты невозможно.

Печать

Словно воин, вложивший меч в ножны,
С словом «мир» на свинцовой печати,
Оттиск чёткий, насколько возможно,
В сердце века стараюсь впечатать.

***
Поэт – не судия.
Он совиновник зла.
Во всём виновна я.
Не развязать узла.
Молчание – цена
Произошедших зол.
На мне лежит вина
За то, что плох посол,
За то, что сын убит
И безутешна мать,
За то, что мир бомбит
Решивший воевать.
Дерзну ли утверждать,
Что не ответчик я?
Как всем, ответ держать.
Поэт – не судия.

Слова

Потомки – те, что в мир потом придут,
А предки – те, что жили пред тобою.
Я со словами разговор веду,
Я их, как войско, выставляю к бою.
Люблю новорождённые слова
И старые, из летописей древних.
Слова несёт крылатая молва.
Хранит слова российская деревня.
Но иногда мне не хватает слов
И в богатейшем самом, русском нашем.
Приветствую смешенье языков,
Что делает точнее речь и краше.

***
Сижу и распускаю кружева
Лиловые и синие, и белые,
Чтоб не сказала справедливая молва:
«Для барышень кисейных что-то делала».
Я снова одеваюсь в суровьё,
Несовременная России современница,
Но выразительница чувств святых её,
И это мне в заслугу жизни вменится.

Кровью сердца

Я сегодня в заветный блокнот напишу
О Любви, О Пути, о Руси.
Красной кровью из раны, заплаканный шут,
Напишу, как Учитель просил.
Кровью сердца Учитель просил написать
Это слово для русских людей.
Я пишу, ведь один у стихов адресат
И один у поэзии день.

О Любви

Сон: вынула сердце и бросила в снег,
И розой оно проросло в тот же миг.
А розу сорвал для другой человек.
Я кровью стихи написала в дневник.

О Пути

Я вынимаю острый терн,
На карте судеб им черчу.
Кровавой ниточкой потерь,
Беды и боли, срывом чувств
Мой путь познания идёт,
И не предвидится конца.
Прозренье вдаль – огонь и лёд,
И голова не для венца.

О Руси

Я ем свой хлеб, взращённый на костях.
Я пью из рек, что вздулись, словно вены.
Я меч целую и российский стяг
В моей земле и молодой, и древней.
Я слушаю погибших голоса.
Как Ярославна, я всхожу на стену.
Не хватит крови сердца написать
Всех войн России горестную тему.

***
Очерчен круг красивых тем:
Речная плачущая галечка,
В саду осеннем светотень,
В руках движенье парных палочек,
В снегу цепочкой детский след,
Плывущая по водам лебедь,
Дыханье вдаль бегущих лет,
Сиянье северное в небе...

О, нет, всего не написать!
Полёт нейтрино, чудо кванта...
И неизвестен адресат
Моих стихов. Зачем их вам-то?
Зачем пишу? Чтобы убрать,
В своём шкафу заставить полки?
Но не могу без слова, брат,
Как мастер платья без иголки.

***
Три стиля речи. Для общенья с Богом
Использовать должны высокий стиль.
Чуть сниженный – с друзьями. Стиль убогий
Лишь в обращении с самим собой простим.
Но сниженные требованья к речи,
Увы, привычны в нашей жизни стали.
Что ж уважать мы слово перестали?
А мысль и слово – действия предтечи.

***
«Дух по непреложности творит».
Правда – его творчества основа.
Твёрдо и сурово говорит
Верное, единственное слово.

***
Прогресс так быстро набирает ход!
И всё ж похож след колеса телеги
На след, что оставляет луноход,
Хоть тот «с начинкой» электронной едет.
Не зря учёные горели на кострах –
Они предвидели грядущие столетья.
Поэзия – души моей сестра,
Дай новых тем, чтобы о новом петь мне!

***
Продрогнув на космическом ветру,
Что вдруг принёс глас скорби из Вселенной,
Пойму, как труден стихотворный труд,
Сравнимый по духовности с моленьем.

***
Я из беседы вынесла ночной
Понятье невозможности блаженства
В юдоли и небесной, и земной,
И горечь своего несовершенства.
Но радость вдохновенного труда
Доступна мне, единственная радость.
На небеса дорога так крута,
И, если падать, то крылато падать!

***
Надоело мне всё, надоело мне!
По тетрадке стихов жгу на день.
Надоело мне всё, надоело мне.
Не печатают – и не надо!
Кредо веры сжимаю в правой руке.
В тяжкий срок подняла сей камень.
Как прапрадед пойду по бурлацкой реке
Выпевать себя Волге-маме.

***
Служенье истине сурово.
Быть строгим к сердцу и уму
Ты должен, чтоб заставить слово
Служить народу твоему.

Служенье истине сурово.
Нужно величие души,
Чтоб смелым быть не только в слове,
Но, поступая смело, жить.

***
Была – весна, седое сердце – будет,
Ну, а сейчас я в полной силе лист,
Меняю хлорофилловые будни
На ставший редким соловьиный свист
И начинаю тихо опасаться
Паденья звёзд, всеведенья судьбы
И осторожно струн небес касаться,
И ждать златой архангельской трубы.

***
Я останусь на этой войне,
Где за правду ложатся костьми.
Я, стеная, сгорю на огне,
Предназначенном для моих книг.
Но я пеплом стихов постучу
В равнодушные чьи-то сердца
И любить мир иной научу,
В коем правит Христос – Белый Царь!

***
- Какой ты видишь жизнь прелестной?
- Прелестны в сёлах вечера,
Когда плывёт над речкой песня.
Прелестна жизнь была вчера.
Тот век распахивал в сад окна
И, вылетая, кисея
В цветах сирени белой мокла,
И свет небес в дожде сиял.
- Устала ты от новых ритмов?
- Нет, скорость жизни хороша –
Несёт нежданные открытья,
И до чудес всего лишь шаг!

Становление

Ещё я глина, под рукой Творца
Лишь становлюсь созданием, которое
Замыслил Бог. Отвергнув гордеца,
Простой душе велит Небесный Царь
Оставить след, вписав строку в историю:

«Несовершенство слов отточит ум.
Возможности открыты в бесконечность.
Реализуй, создание, мечту,
Вложив в строку мысль, чувство, красоту,
И лишь тогда тебя приемлет вечность».

Несовершенство гложет, вечный червь.
Возможности заводят в тупики.
Мысль ускользает, словно ловкий зверь,
И чувство говорит: «Ты мне не верь»,
И красота: «Попробуй, изреки!»

Неизречённость, как ты хороша!
Мысль изречённая сейчас же станет ложью.
Писать не проще, чем детей рожать,
Но замерла над истиной душа,
Поняв, что не сказать её не может.

Откровение подруги

Я на дитё смотрела, как на чудо.
Нас было двое. Третий – плод любви –
Нам Богом послан. Подрастёт – и будет
В объятьях наших петь и говорить.
Ещё что уготовано судьбой нам?
Щедры, благословенны её длани.
Но вот безлюбье. О, как это больно –
Любви людей просить, как подаянья!
Не выпросишь и чёрствого куска,
И бесполезно ждать и клясть судьбину.
Жизнь – это ненаписанный рассказ
Со взглядами в глаза, а чаще в спину.
Что надо уходящим говорить?
Счастливого пути? А я молчала.
Знобило. Я сидела до зари,
Чтоб записать, о чём душа кричала.

Огнеликое ремесло

Ты сжёг стихи, серел их пепел.
Ты улыбался лишь губами,
А лик твой был суров и светел,
Как будто Бог перстом отметил.
...Стояло время между нами –

Почти что полтора столетья,
Но мы с тобою говорили
О мире в этот вьюжный вечер.
Над нами событийный ветер
Простёр с подпалинами крылья.

Что было общее меж нами?
Глобальность мировосприятья
Или мистическая память?
- Что ты любил?
                - Цветы и пламя.
- Стихи?
          - Стихи писал и прятал.
Ты сжёг стихи.

***
У Алигьери скорбный рот, у Беллы.
Все скорби мира знать дано поэтам.
Склонясь над книгой в одеянье белом,
Что ведаешь ты, девушка, об этом?
Ночь обряжает всех скорбящих в траур,
Но требует молитвы, а не плача.
Падём, звеня, как скошенные травы,
Но будет день с молитвы солнцу начат!

***
Взлетает наискось строка.
Не плачу, не пою.
Мысль легкокрыла, но строга
Венчает жизнь мою.
Мир предлагает мне тьму тем,
Не счесть их – лишь пиши.
Я избираю из них те,
Что двинут рост души.

***
Призываю любимые души,
Ставя в вазу две чайные розы.
Что мне скажут Есенин и Пушкин?
Пушкин: «Друг, не унизься до прозы».
- Ну, а ты что мне скажешь, Серёжа? –
Розу тронула, тихо взывая.
Аромат тонкий льёт в вечер роза.
- Я спою тебе сам, дорогая...

***
«Сердце – единственный корень поэзии».
Те, кто без сердца – в поэзии бездари.
Себя осуждаю за многие строки,
Что сделаны методом доблестной стройки.
Ум бил сталью в слово – рабочего молот.
Строенье готово. Войдёшь, а там холод.

***
Как Аспазия, знаю я тайну речей,
Что морщины разгладят в них заложенным светом.
Свет от Бога пришёл в непроглядность ночей
Оттого, что всё чаще и горячей,
Своих лиц не жалея, в муке плачут поэты.

***
Я интересное, как бисер, собрала.
(Игрою в «бисер» занимлся Гессе).
Цветные бусинки нанизала игла.
Поэзия висит на интересе.

***
Мне не надо алмазов –
Я рада графиту.
Карандашики в вазе,
Как цветы неофиту.
Я люблю этот белый,
Тонкий – в пальцах сжимаю,
И сквозит в строчке беглой
Боль и радость земная.

Поэты

Звенящим кинжалом слова
Поэты разили пороки,
И их убивали. Снова
Рождались в большие сроки,
Царям говоря, как пророки,
О бурях народных восстаний,
О карах, падении тронов.
Поэты сгнивали в изгнанье,
Но в толпы катились короны.
...По улочкам старой Вероны,
Печалясь, гуляют поэты –
Юроды, пророки, герои –
И смотрят в окошко Джульетты.

***
Дополнив книгу Бытия Земли,
Дары небес вложу в её страницы,
В которых опыт личный преломится
Сквозь призму дум, являя новый лик
Теософической концепции творенья.
Подход атеистический отринув,
Я в небольшой формат стихотворений
Вмещу, быть может, новую доктрину.

***
Вместо закладки книжной
Меж листов кладу ветку пижмы.
Сильно пахнут её соцветья,
Золотясь, как в ночи созвездья,
Придавая жизнь лета строфам,
Тем, где Анна вдруг встала в профиль,
Где Марина идёт стремительно.
Существую я в мире зрителем
Непосредственным, как подросток,
Стих пишу в завитке берёсты.

***
- За что мне образы небес:
Цветущий сад, багряный лес,
Когда мороз и вьюжит ночь?
- Их дар за то, что ты их дочь.

***
Дочь Игорева, Игоревна. Горевна –
Так называет в шутку меня муж.
Я голову держу, как птица гордая,
И высыхают слёзы. Соль и сушь
В моих глазах. Молчанье сжатых уст
Велит идти мне в мужестве терпенья.
Горит, пылает непалимый куст,
И только Боги слышат моё пенье.

***
Пишу, ведя строку вверх-вправо,
Пишу легко и без помар.
Утверждено познаньем право
И ученичеством дан дар
О жизни в духе говорить.
Не рвись повествованья нить!

Беседа Учителя с Норией

- Один из символов поэзии – перо
Великолепья многоцветного, павлинье.
Ты не любима будешь. Ты герой,
Чьи пальцы не в златых перстнях, а в глине.
Пиши красивей, мудрая сова!
Тончайших кружев наплести так трудно?
- Нет, не желаю. Я люблю слова,
В которых блеск и крепость жилы рудной.

Буквы

Люблю писать. Свистя, как хлыст
Большая Д легла на лист.
Змеёю Ш, шипя, ползёт.
Ф обняла большой живот.
О, рот открыв, удивлено,
Глядит в морозное окно.
У К кулак, он жёстко бьёт.
Но Л – Любовь! Прощает, льнёт.
Горбата Г, как кочерга.
Я наступает на врага,
Решительно чеканя шаг.
А в скрестье Х болит душа...

Серебряный омут

Поэзия – это
Серебряный омут.
В сверкании света
Трепещет, как омуль,
Удачная строчка,
И стайкой слова
От точки до точки
Плывут, как плотва.
Лучом ярким мысль
Входит в тело струи.
Играет в ней жизнь
Серебром чешуи.
Речная жемчужина –
Редкой удачей,
Загадана, сужена.
Что же мы плачем?
Не оттого ли,
Что омут без дна,
Взгляд вглубь полон боли
И жгут письмена?

Урок стихосложения

Сходило солнце вниз тропой небесной.
Плёс чуть пониже и правей лежал.
Сказал Учитель: «Пробуем совместно.
Я начинаю, а ты продолжай».
- Я чайка.
- На волнах меня качает.
- Дорожка тянется от солнца золотая.
- Закат.

Незримые Учителя

«Поэт – всегда должник вселенной».
                В. Маяковский

Во все века с поэтами вели
Красивую и трудную работу.
Ум, голосам невидимых внемли
И набирай в союзе с ними опыт!
Они являются порой под видом муз.
Казалось Пушкину, что это «злобный гений»,
И не ему, наверно, одному.
Все мы в слезах прошли ночные бденья.
Когда привык, без них не можешь жить.
Молчат подолгу, словно забывают,
А то вдруг взрежут нерв твоей души –
Поэта без страданья не бывает.
Здесь всё всерьёз: физическая боль,
Мятежность чувств, гражданственность и вера.
Учителя не нянчатся с тобой.
Тот, кто не понял, может кончить скверно.

Мой герой

Прах пеплом времени стучится в мою грудь:
«Открой, открой!
И ко всему неравнодушной будь!»
Он – мой герой.
Дух из открывшихся для творчества гробниц
В мир жить пришёл.
Пусть мысль его стекает со страниц
Легка, как шёлк.
Пусть фразы его светят в темноте,
Влекут игрой.
Не эти, здесь живущие, не те –
Он мой герой!

Заклятье телефона

Пол-фразы, слово – лишь намёк,
Но жаркий ветер бьёт в висок –
И возникает яркий образ.
Вдруг телефон встаёт, как кобра,
Готовый час отнять, мозг жалит.
Срезая провод зла кинжалом,
Я заклинаю телефон
Мной не рождённою строфой:
«Молчи, молчи, молчи века,
Пока легка моя рука,
Пока летит моё перо,
Пока мне шепчет дух-герой
Пол-фразы, слово, чтобы я
Жила на грани забытья,
Чтоб жаркий ветер бил в висок
И образ возникал из строк!»

Месса

Готовясь к сослуженью мессы,
Я поклялась незримому герою:
«Чем бы теперь мне ни грозили бесы,
Я в них жезл власти и терпенья врою!»
Со мной был солидарен древний дух.
Велось богослуженье каждый вечер –
И становились поэтическою речью
Все образы и темы его дум.
И бесы замолкали. И луна
Смотрела в свор окна заворожённо.
И поздний вечер, ветром просквожённый,
Просил просфору и причастного вина.

Мета

Мы ценим свыше данное нам слово.
Касание миров является основой
Рожденья гениальных строф,
Что, впрочем, не спасло от катастроф
Почти всех удивительных поэтов,
Хотя была на каждом Божья мета.
Но что за мета?
                Не кровавый ль крест
В обмен на славу
                чертит Божий перст?

Горькое

- Скажи, дух, имя!
- Не скажу. зачем тебе оно?
- Боюсь, что сгинет.
- Ничего. В моих веках темно,
Но знаю – летопись найдут!
Она писалась мной.
Узнают давнюю беду
Моей страны земной.
- А есть небесная страна,
В которой ты, дух, жил?
Она – хранилище руна.
Я быть в ней заслужил
Моим страданием и тем,
Что вписывал меж дат
Событья века и хотел
Взрастить потомкам сад.

Сад был большой, меж чистых рек,
Уже давал плоды,
Но варвар, дикий человек,
Сгубил мои труды.
Смолой сад плакал, обожжён,
Как вся моя страна.
Тащил враг за волосы жён,
Жёг храмы и дома.
Стояло зарево в ночи
На сотни вёрст окрест.
Не слышал Бог, как боль кричит, –
И обломился крест.

Зажгло глаза его слезой,
Надолго замолчал.
- Поздней в чужой стране, изгой,
Науки изучал.
Но я стремился на Восток,
В страну махатм и гор,
Куда к ним с Планом века Бог
Нисходит с давних пор.
Я был допущен в древний Храм
Господнего Огня.
Молчала белая гора,
Послание храня.
Но я сумел увидеть путь
Страны моей родной
И поразился, как странны
Изгибы троп порой,
Как вдруг приводят дни невзгод
Народы на обрыв.
И я сидел в раздумье год
У Огненной горы.

Дух замолчал, уже совсем.
Я думала о том,
Что он оставил Божью сень
И пишет главы в том
Исчезновения страны,
Стоявшей, как гранит.
Страницы книги не видны,
Он их в уме хранит.
Другие времена придут,
И мирные притом.
Когда ту летопись найдут,
Дух надиктует том.

Дух творчества

Людей лишает тел судьба,
Но не лишает чувств.
Дух хочет выразить себя
Языками искусств.
Жилище духа – не гроба.
Жилище духа – мир!
Перебори в себе раба,
Зови его на пир!
Зови посмертного, поэт!
Придёт посланцем муз.
С ним дружба – крепче в мире нет,
Нет неразрывней уз!

Они не говорят имён,
Себе не ищут слав,
Дав поколениям племён
Мысль гениальных глав,
Величье музыки, скульптур,
Бессмертный блеск поэм.
Они строители культур.
Дух творчества не нем.
Я сплю, а он не спит почти –
В движенье его ум.
Он простирается в ночи
К пределам древних лун.
Он видит три луны Земли,
Пути к иным мирам,
Космические корабли,
Что прилетали к нам.

Его тревожит мудрый Сфинкс
И погребённость тайн.
Он, прозревая в Время Икс,
Мне говорит: «Читай!
Читай внимательно, друг мой,
Историю Земли.
Не всё в ней страшно и темно.
Посланиям внемли!
Лови свет неба в тишине.
Не пропусти, поэт,
Виденье грозное в огне
И надпись: «Время Z»!

Эго

Зачем я вырастила Эго,
Над духами царю?
Зачем, загнав ум вечным бегом,
Одна лишь говорю?
Зачем их мысль поработила
В тюрьме души?
На перья мне рвут свои крылья:
«Бери – пиши!»

Ах, это зло мне не простится!
Что ж, том – вразмёт!
Поэты, духи, бесы, птицы –
На взлёт! На взлёт!
Я отдаю вам свои руки
В следах чернил.
Я запишу все ваши муки
В стесненье крыл.
Не знаю, хватит ль только воли
Всю жизнь гореть
И от стыда за ваши боли
Не умереть.

В отсутствии нейролептика

Живу почти год без укола.
Беснуется мой сброд.
Скабрезно шутит для прикола
И рвёт уздой мне рот,
Всерьёз, до крови.
Что я – лошадь
На финишной прямой?!
Во мне цыганский табор, площадь,
Юродивый немой.
Как это странно и нелепо:
Юрод – и безъязык!
Толпа вопит, желая хлеба
И зрелищ, но азы
Всечеловеческой науки
Не позволяют мне
Идти на поводу их скуки
И боль топить в вине.

Пишу стихи, трезва, бессонна,
Пишу, как дневники,
До света первого, до звона
Церквей из-за реки.
Пусть моя правда будет пищей!
Сжав с струйкой крови рот,
Моей рукою пишет – пишет! –
Страдающий юрод.

Маяковское слово

                Не подражание,
так как сердце неподражаемо.

Туда,
          где событье
                неплоское,
Пахнёт
              раздражающе ново,
Придёт оно,
                маяковское,
Вытрубленное
                сердцем слово.
Пусть сердца наши
                тоже растоптаны,
Брошены
                под ноги толп,
И руды словесные –
                тоннами,
Он
     один –
                столп!

Из старого

Жил мальчик в Тарусе.
Турусов – не трусов.
Ходил в тюбетейке,
Играл на копейки
С большими в свинчатку.
Сбегал на Камчатку.
Стихов не читал он.
Мечтал быть, как Чкалов.
Но нож был наточен
И холодно точен
                удар.
Он выжил
И выжал
Из сердца два слова –
         «любовь» и «беда».
Что тропку торило?
Стояла Марина,
Как муза, в палате.
Он видел Тень в профиль.
...За первые строфы
Так дорого платим!

Диалог с безумным духом

- Вы любите меня?
- Нет, не люблю.
- Зачем Вы здесь тогда?
- Безумно болен
Поэзией, созвучия ловлю
Небесных душ, небесных колоколен.
- Вы мучите меня набором слов,
В которых нет ни красоты, ни связи.
- Безумна, говорю, моя любовь,
Страшней чумы, холеры и проказы.
- Как Вас мне от бессонниц излечить,
Отнять от бесполезного безумья?
- Не отнимай!
А вдруг сонет звучит
В ночной тиши сонатой лунной?

Новому духу-поэту

- Гряди!
В глазах прочти восторг!
Иному пенью научи!
Но ты явился, как на торг,
В желанье что-то получить.
Что я могу тебе отдать?
Свою заплаканную руку
И обещанье – никогда
Не подражать чужому звуку.
Отдам!
И буду весела,
И зазвучу, как пересмешник,
Пока не капнет ночь с весла
В мой омут чувств слезою вещей.

Духу-поэтессе

Зачем в горячке существую?
Зачем и мне Господни меты?
Непревзойдённы, торжествуя,
В слезах безумия поэты
Андрей, Владимир, Анна, Белла,
Борис, Марина, Александры!
А я сгорю в горячке белой,
Как старый стол из палисандра
С огромным ворохом бумаг,
Над коим мучилась и слепла.
Воспламенение ума
Оставит только горстку пепла.
Не утешай! Ты не Кассандра –
Не видишь. Будущее немо.
Мои стихи, мои поэмы –
Осенний дым над грустным садом...

Ахмадулиной

- О, Белла,
Ты, чей разум белый
И нежно-розова душа,
Как не боишься обнажать,
Нет, нет, прости меня, не тела,
А нервной сути потаённой
Пред этой многомиллионной,
Твоих мук жаждущей толпой?
Но ты решилась:
- Горло, пой
О том, как суть-зверёк дрожит
Страшась и так желая жить!

Дарящий дух:

- Я голос трубный,
Я ковач слав,
Дарую губы
С питьём отрав,
С целящим соком,
Со льдинкой сна,
Чтоб встала к срокам
Из недр весна,
Чтоб мир очнулся
От холодов
И ты качнулся
В его любовь.

В слезах восторга
Я не возьму
На рынке торга
Ни плача мук
С тебя, ни клятвы
Платить добром.
Уйду, заклятый,
В весенний гром.

Диалог со старым духом

- Не ешь! Я ничего не ем.
Не совмещается поэзия с желудком.
Тебя насытит изобилье тем.
Не ешь! Моё веление – не шутка!
- Почти не сплю. Теперь ещё не есть?
Я голодала месяц – стала падать.
Скелет скелетом, как из Бухенвальда.
- И всё ж не ешь – открою Божью весть!
За Божью весть не есть почту за честь!
- Но попрошу один момент учесть:
Поскольку вести ты кладёшь на лист,
Открою Там, чтоб не смогли прочесть.
- А! Что ты делаешь со мной! Какая месть!
Остынув:
- Смейся, старый лживый лис...

Новый дух:

- Я дух – бездомен и свободен.
Я время перерос.
В моей судьбе бессчётно родин,
Как во Вселенной звёзд.
Сегодня – родинкой на левой
Ладони у Руси.
Поклялся я Творцом и Девой
Ей славу возносить.
Твоё перо не слишком щедро
Стране на похвалу.
Хоть черенок его из кедра –
Поставь метлой в углу.
А я найду слова такие,
Что, вспомнив связь кровей,
Проситься в братья станет Киев,
Возрадовав о ней!
- Спасибо, дух, за эти речи
Меж горестных осин.
Спасибо, что пришёл предтечей
Коронных дней Руси!

Адовый:

- Мне ничего не надо,
Ни «мани» и ни «лав».
Я здесь пришлец из Ада,
Вершитель громких слав,
Тружусь из честолюбья,
Но душу не прошу.
Когда выходят в люди,
Их славой я дышу.
Давай же, соглашайся!
Я знаю много тем.
- Прости, кузнец несчастья, –
В твоих очах лишь темь...

Дух-Учитель

- Он приходил к беспомощным птенцам,
Чтобы быстрее встали на крыло.
Он юным не показывал лица,
Что от обид на воронят свело.
Они взлетали со скалы за ним,
В восторге редких взмахов крыл паря.
Он от потоков нисходящих их хранил,
Ни слова о себе не говоря.
Он имени птенцам не называл,
Но знаю я – он прежде был велик.
- Откуда знаешь, мудрая сова?
- Из не прочтённых вами старых книг.

Интересный дух

Виктор Шутов.
Родился в 60-е 19-го века.
Зарезался в 1927-м.

Я дух Шутов
           и склонен слегка пошутить.
Доняла в это лето жара.
Хоть чердак
          от избытка квасного шумит,
В тему – первая проба пера.

Таракан

- Таракан – в чердаке!
Таракан – в чердаке!
- Что кричишь? Тараканы у всех.
Поднимаю за здравье усатых стакан.
У меня тоже свой в чердаке таракан, –
Хлопнул по лбу себя закадычный мой друг.
Так и хочется взять за кадык –
У меня ведь никак не проходит испуг,
Что во время жары вдруг возник.
Таракан тронул лапкой чердачную пыль –
И я вспомнил экранного янки.
Он каким-то синоптиком, кажется, был.
Плохо помню подробности с пьянки.
Но, что врезалось в память: пророчил паук
Для России года ярых засух.
И премьера охватит от вести испуг,
Но уловит ль диверсии запах
Этот бывший разведчик? А я уловил.
Эта мысль в чердаке тараканом.
Друг: «Да, скверно... Не бросить ли пить?
Не разбить ль для зарока стаканы?»

2010

Адовый:

- Я адовый – насмешливый и дерзкий,
Но плохо мне – всегда о маме плачу,
Большой мужик, беспомощно, по-детски.
Её палачил – вот, себя палачу.
Моей руке был так привычен нож.
Не обо мне ли сказано – Нож Ада?
Я мог зарезать просто так, за грош,
Но здесь я понял – этого не надо!
С ножом прощаясь, написал стишок
«Нож Ада» - так, с налёта, наудачу.
Я мог бы написать стихов мешок,
Но я всегда, всегда о маме плачу...

Предчувствие несотворённого

Он возник из воздуха, как чудо,
Что нам всем обещано когда-то.
В его речи первозданность чувства.
Весь он – неотмирная загадка.
Не таких ли рано убивали
Злые люди, нелюбовь и быт?
Холодом меж дивными словами
Обронённое: «Коль буду я убит...»
Не оскудеваем лишь «царями».
Плащаницей ему станет снег.
Боже мой! Что люди потеряют –
Не придумать, не узнать вовек!

Молодой поэт

В звуки ночи вслушиваясь чутко,
Он с улыбкой над строфою плачет.
Его сердце, словно незабудка,
Дождалось Её любви – удача!
Он поэт, растит чужую дочку
И любуется ей, маленькой принцессой,
Ветку греет, чтоб раскрылась почка
Белого заснеженного леса.
Девочку он хочет удивить.
Получается – она на листик дышит.
Я пишу о чуде. Может быть,
За пустяк сочтя, он не напишет.

Ведущий дух:

- Ты не узнаешь правды, не узнаешь!
Прости, я не могу молчать, скажу.
Я всё не так... Ты быстро догораешь.
Я медлил. Опоздал. Теперь спешу.
Тебя я загоняю, словно лошадь.
Твой мозг устал без отдыха и сна.
Гоню тебя, уже без шор, на площадь
Оттуда, где одна ты – не одна.

О, Боже мой! Что будет? Что же будет?
Дыханья хватит – сможешь воспарить.
Молись Богам! Молись, молись о чуде –
Свободно, полной грудью говорить,
Отъединённая от глаз людских трибунка!
Что будет? О, услышит ли народ
Крик сердца, что похож на слово бунта?!
Не замотают ль изолентой рот?..

***
«Поэт – должник вселенной».
                Не добыть,
Как ни горбаться, столько злата,
Чтоб долг отдать.
                Так непомерна плата,
Что этот обезумел, тот убит.

Прошу историю дать нам такой рудник,
Чтоб всё вернуть, хотя б и не сторицей.
Пусть золото событья не сорится!
Пусть не затопчут будничные дни
Крупиц и самородков лет грядущих
С их радостью и грозной красотой.

Благодарю за раненую душу!
Не вынимай шипа, вселенная, постой!

Жёлтый мир птиц

Люблю, дивлюсь цветным обличьям
Певуний почвы и небес,
Но нет мне места в стае птичьей,
Что отлетает в край чудес.

Гнездо из мусора сплетая,
Галдит над рощей вороньё.
И вот одна из птиц слетает,
Чтоб положить яйцо своё.

Не кукушонком с жадной глоткой,
А петь проклюнулось дитя.
Не задуши его чахоткой,
Огарком жёлтых труб коптя!

Желты глаза твои, измена,
Горьки, как ржавая вода.
Но соколиха метит в змея,
Пав, как хвостатая звезда.

Присев на проводе гудящем
Высоковольтнейших годов,
Гляжу, как струи неба пляшут
По крышам жёлтых городов.

Гляжу на жёлтый дом безумья
С безликой властностью структур,
Где делят бешеные суммы,
Бросая горсточку для «кур».

Они мне проклевали рану.
Она саднит с тех лет, давно.
Бегу от жёлтого дурмана,
Стучусь в небесное окно.

Желтушный мир меня цепляет,
Не придавить его пятой.
Но солнце в небе расцветает,
Как одуванчик золотой!

***
- Стихи, что можете?
- Поднять восстанье!
Но должен жечься текст,
Сойдясь с устами.
Бросая в порох толп
Горящий факел,
Поэт на риск пошёл –
И город плакал,
Клал розы на лафет,
Не видя – бос
Уже ступал поэт
По углям звёзд.

Бессонный дух

Что с мозгом? Будто сердце бьётся!
В нём дух бессонный?
- Да, здесь я! –
Рокочет, радостно смеётся.
- Я череп выбрал для жилья.

Ритм в ритм стучит он в гонг событий,
Звенит во все колокола
И воскрешает день забытый,
Чтобы любовь не умерла.

Когда в межбровье что-то стёрто
И видит плохо третий глаз,
Дух открывает глаз четвёртый
В тоску, проникшую в сааз
И в ночь безумного поэта,
Застывшего от плеска крыл,
Ослепшего от огнесвета,
Кричащего: «Кто это был?»

О, сколько глаз! Есть глаз в ладони,
Легко ложащейся на лист,
Чтоб зреть след будущей погони
И чёрной пули зримый свист.
Есть глаз в ступне, глядящей в землю.
Как тебе больно, наша мать!
А губы – губы на колене,
Чтоб плиты храма целовать.

Русский дух:

- Нет, лучше бы я был бурятом!
Быть русским духом так банально.
Твои глаза не загорятся,
Ведь нет во мне буддистской тайны.

Нет во мне тайны и библейской.
О, если бы я был еврей,
Я поражал бы умным блеском
Российских жён и дочерей!

Любили бы меня испанцем
За полудикий мрачный нрав,
Ритмическую страстность танца...
- А я считаю – ты не прав.

Дух русский – это так красиво,
Небесно, чисто, словно снег,
И им одним жива Россия,
И будет славиться вовек!

Дух о себе

Вадим Илларионович Голубев.
Родился в 19-м веке.Умер в 20-м.
В настоящее время – дух.

Скончавшись, жил в собаке. Дико?
Но, может, это и есть Ад?
Он свой у каждого – до крика
Небытия. Не воссоздать
Былую жизнь, былое тело.
Не жизнь – какой-то суррогат
Всего ни с чем, но жить хотело
Ничто иль Нечто – как сказать?
Ничто, живущее в собаке,
И Нечто, зрящее в звезду,
Со светом, гаснущим во мраке –
Озлобленный бездомный дух.

Сменив озноб собачьих будок
На климат городских квартир,
Увидел «телек». Это чудо –
В масштаб экрана втиснут мир!
Экран меня ввел в курс событий.
Я стал не пёс, а человек.
А цвет чернил, давно забытый,
Мечту в действительность облек.
Она писала, и несмело
Послал ей в ум я мысль свою.
Чтоб взять перо, вошёл я в тело.
Как странен двух миров союз!
Но я её нажим усилю,
Впишу углы в округлость фраз,
Вглядевшись в новую Россию
И дышащий огнём Кавказ.

- Бог, не случайна эта встреча!
Услышал исповедь мою –
И за кровотеченье речи
Так изменил судьбу. Стою
Я в твёрдой вере в провиденье.
Писал. Но было мало проб.
Потом сгубили дар мой деньги.
Тюрьма, приют больных и гроб.
И вот теперь, уже в посмертье,
Не Ты ль даёшь мне новый шанс? –
Спросил я. Бог мне не ответил.
Я был неправ, войти решась?

Страшился я, что беззаконник,
Но выяснил – здесь целый класс.
Насижен даже подоконник,
И много пишущих у нас.
Учиться друг у друга в кайф нам.
Словечко новое ввернул,
Ведь я из старых, дёгтем пахну,
Но к старой жизни не вернусь.
Неудержимо в беге время,
Летит, как скоростной экспресс.
Его пилот – младое племя.
Полёт – в грядущее, в прогресс!
И мы летим в златые сети.
Нас с монитора не стирает.
Трёхглазые нас видят дети.
Мы – виртуальная реальность!

Дух N.:

- Я морфинист и сифилитик.
Ты содрогнулась? Я им был.
Болезни не страшней политик.
Не морфинист жёг и бомбил,
А наркоман иного рода.
Болезнь позорней у него.
Я был шутом, поэтом сброда.
Я дрог в туманах над Невой
И разговаривал с «Авророй».
Что означал октябрьский залп,
Увы, я выяснил нескоро,
Но на политику запал.

Поэты создавали группы,
И я входил то в ту, то в эту.
Писал то выспренно, то грубо
Дней революции портреты.
Я был знаком немного с Блоком.
И у него душа двоилась.
Хранил в шкатулке тёмный локон
Той, что, сломившись, удавилась.
Я был пред нею чист, как ангел.
Я позже в тяжкие пустился.
Я уезжал и жил в Коканде,
Но На Неву пришёл топиться.
А что? Топились и стрелялись
Те от любви, те с безнадёги.
То ужасались, то смеялись
Безумью человеков Боги.

...Мир псом зализывает раны
И отсыпается в овраге.
Приходят новые тираны
И строят новые ГУЛаги.
Как будем жить, никто не знает.
Непредсказуемые сроки.
Сменили власть и герб, и знамя.
Какие вынесли уроки?
Как отразится смена строя
В идеологии страны?
Не будут ль прошлого герои
Страдать от комплекса вины?
Боюсь, сомнут тех, кто уверен
В своей высокой правоте,
Автоматические двери
Вагонов, рвущихся к мечте
Американского пошиба.
Туда ль рванули, господа?
Чуть что – они рванут «туда»,
А нам глотать всю соль ошибок.

Себя причислил я к народу,
Лишь через слово ощутим,
Но буду ль понят, принят им?
Пишу крик сердца, а не оду.
И ты, сестра, похоже пишешь,
Сняв след истории на плёнку.
Политикой неровно дышишь?
Побойся, отойди в сторонку...

Дух М. – Нории:

- В организме огненных морей
Ты забыла, что такое ночь,
Ты забыла мужа и детей,
Отлетела в неизвестность, прочь
От слепого тиканья часов,
От счастливой сути бытия
В муками грозящую любовь,
В свой катастрофический театр,
Где нет занавеса, всё обнажено,
Остриями бритв летят лучи.
Ты не знаешь, что там суждено.
Ты выходишь на подмостки и молчишь,
Думая, прочтёт Бог по глазам
То, о чём твоя душа кричит.
И качается огромная слеза
В вечности космической ночи.

Стих духа Голубева

След в след.
Свет в свет.
Очи в ночи.
Громче кричи,
Зови, звони:
- Они, они,
Ангелы Божьи,
Крылья лебяжьи!
Это нам ложе,
Это мы ляжем.
Это мы встанем
В росы.
Это мы станем
Просто
Жить!

Утро 30 августа 2010

1. Рождение стихов

Ведущий дух сказал мне: «Голливуд».
Чуть помолчав, сказал ещё: «Животное».
И три стишка родились тут, как тут
В мой зоопарк для взгляда дочки годные.
В тетрадке в клетку, словно в клетке, тут
С чутьём зверьков вынюхивают ложь,
И, может быть, когда-нибудь сбегут
В «дремучесть душ» снять «одеяла с лож».
Смысл – в этих закавыченных словах,
Что мне подкинул в ум Ведущий дух.
Как всё сомкнулось в наших головах
В светящемся тумане разных дум!
А образ клетки кинул дух другой.
Кто автор – так ли важно уж теперь?
И я чернильной лёгкою рукой
Зверькам в свободу открываю дверь.

2. «Бог» современности

Большими буквами на мире
Возлёг красавец Голливуд.
Его иконами в квартире
Мильярд экранов там и тут.
Пируют над кричащей зыбкой,
В попкорне одеяла лож...

«Бог» с ослепительной улыбкой
Вонзает в жертву пира нож.

3. Животное - 1

Мы – животное,
           что с динозавром не вымерло,
С пещерным медведем
          когда-то не вымерзло.
Как мамонт, косматы,
           с огромными бивнями,
Мы топчем пространство,
           мы бродим под ливнями.
Мы смотрим на звёзды
           дремучими душами,
В мгновение «поздно»
           надеясь на лучшее.

4. Животное -2

Объелось опять –
Ненасытно животное.
- Что делать? Принять,
Чтоб разгрузиться, рвотное?
- Кишечник промыть!
- Липосакцию сделать! –
Решают умы,
Чтоб оно похудело.
Средь разных диет
И элитного ора
Блестящий совет
Проглотить солитёра.

Глотают баллоны –
Заполнить желудок
Животного клоны,
Уж точно не люди.
А где-то скелетик
С глазами просящими
Позором столетья.
Когда ум обрящете?

Карандаш

Дух скалил зубы, что не напишу
Серьёзных тем, но я их написала,
Доверив мыслей лёт карандашу,
И всё ж его в раздумье искусала.
- Терпи, мой милый, всем дано терпеть,
Не только людям – и карандашам.
Терпи, со мной решившись время петь,
Ведь у тебя кедровая душа!
Нажим дней – испытание на прочность.
Сломался грифель, написав «Молочность».

Молочность

Молочные зубы. Молочные реки.
От первой улыбки – в посулы политик.
Молочность и млечность путей – в человеке.
Планету грызущие зубы, болите!

В кисельных брегах утонули надежды.
Кисейные платья столетий истлели.
- Ты робот иль кто? На стальные одежды
Грохочущих армий ишачишь недели.

А было – коктейли молочные пили
И звёзды горели во лбах у коров,
Но пастбища атомной бомбой бомбили,
Чтоб ставить в тупик здравый ум докторов.

Что нам предлагают «молочные кухни»?
Бутылочки с ядом! Сквозь дырки сосков
В молочные губы прольётся и вспухнет
Экранная пошлость. С трамплина соскок
В гниющие воды – какая молочность?
Какая кисейность? Жаль душ-недотрог...

Одни небеса молоком брызжут в очи,
Как Оле Лукойе, и дарят покров,
И Млечным Путём от картин зла уводят
Прозревших мужчин, стариков и детей,
И женщины-звёзды плывут в хороводе
В своей ослепительной красоте.

Ведущий дух:

- Здесь всё моё: тетради, муки,
Её божественные сны,
Её упёртые в лоб руки,
Глаза, что счастливо-грустны.
Я здесь хозяином застолья.
На крыльях Синей птицы чашки,
Свеча. Наш чай – со вкусом боли.
Наш свет – слезой, к Богам летящей.
Я не могу уйти, не кончив
Порученного ими дела.
Где моя родина? В Псах Гончих?
- Дай вспомнить мою вечность, Дева!

Я на Земле с средневековья.
Я воплотился азиатом
И жил под Божьею рукою
В степи, со звёздным небом рядом.
Скончавшись, стал бродягой-духом.
Я пел струной в душе акына,
Но было к песне глухо ухо
Его, не знавшего слёз, сына.
Звучал в саазе и зурне,
Взывал я голосом имама.
Горел, невидимый, в огне,
Когда в одной святой стране
Сжигали, обезумев, храмы.

Но после ночи был рассвет
И от безумства исцеленье.
И вот я здесь, горюч и сед,
С порядочным узлом терпенья.
Её я научил терпеть
Без вздохов, счастье излучая.
Я здесь затем, чтоб с нею петь,
Себя Ведущим величая.
Здесь всё моё: тетради, муки,
Её божественные сны,
Её упёртые в лоб руки,
Глаза, что счастливо-грустны.

Признание Дарящего духа:

- Здесь всё любовь: звон колокольный,
Свет рощи, травы в серебре,
Храм Иоанна возле школы,
Твоё сердечко на ребре
Тысячелетья, но какого?
В одном – росла, в другом – поэт.
Здесь всё любовь: суровость слова,
Шагрень сжимающихся лет,
Ночная музыка Вселенной,
В твой стих ворвавшаяся новь,
Огонь – то ль в сердце, то ль в поленьях,
И ты сама – моя любовь!

Уходящий дух

Сказал дух: « Я здесь приживала».
Сказал с обидой, тяжело.
А я-то к сердцу пришивала,
Терпя несдержанность и зло.
Так что же – резать по живому?
Срослись сердца, а нитка – нерв.
Одна слеза упала в омут.
И всё. Печали, странно, нет.
Он на прощанье мне оставил
Стихотворение одно.
И я за ним закрыла ставни,
Простите, светлое окно.

Дух Голубев «Плач»

Плач по кровушке по пролитои,
Плач по матушке позабытои,
Плач по дитятке сиротинушке,
Плач по собственной по судьбинушке.
Плачет девушка, завернувшись в плат,
Словно нищенка у чужих палат.
Плачет Русь Свята, плач её велик,
И глядит с небес скорбно Божий Лик.

***
Слушать маятник, маятник –
Пуще маяться, маяться
Уходящими годами
Бедами, да невзгодами.
«Ку» – пропела кукушечка.
Отошли годы лучшие.
Но весенней напьюсь грозы –
В антресоль положу часы.
Без обид, птичка. «Ку» да «ку».
Больше нет часов на веку!
Электронная вечность звенит,
Вознося дух свободный в зенит
Мига, века, летящих эпох.
Выдыхаю последний вздох.
Отлетает с другими дух
На родную свою звезду.
                -----------
Я вернулась на восходе.
Вновь кукушка на стене.
Ходят-ходят-ходят-ходят
Ходят ходики по мне.

Дух М.:

- Дрожала нищая страна.
Поэт, пришедший в дом поэта –
Ромео, «облако в штанах»,
Влюблённый дух – искал ответа.
Ты ничего мне не дала.
Для сердца не хватило дров,
И в скрестье слов моих легла
К стране – не к женщине любовь.

Дух М.:

- Вечный сосуд бытия
Из мёртвой груды «вчера»
В умрущее завтра «сегодня»
Мы переносим – духи –
Вечноживые.

Дух – духу:

- Эй, башкир,
У тебя мировая башка!
Все баши
Пили б ум с твоего ноготка.
Я еврей,
Так подвинься чуток у стола.
Стол согрел,
И ладонь моя в солнце легла.
Мы вдвоём
И почти уже стали друзья,
Так споём
О земле, где мы все сыновья!
Запретим
Недоумкам планету бомбить!
Есть в груди
Ум сердечный, чтоб жить и любить.

***
- Венка тебе не возложу.
Не знаю, где твоя могила, -
От скорбных дум я дум я дух бужу.
- Очнись, ведь ты живёшь, мой милый!
Всё так же зелена трава,
Всё так же набухают почки,
И интересные слова
Бегут за старомодной строчкой.

Дух Голубев:

- Глаза от полночи темней,
В них огонёк свечи.
Ладонь, протянутая мне –
                Как руки горячи!
Ведёт к живой моя стезя
Путями нежных слов.
Одно произносить нельзя,
Безумное – любовь.
            -----------
Когда ничего не станет,
Лишь сильный, порывом ветер,
И боль, и любовь истает –
Останься на этом свете!

Дух Голубев:

- Опрокинулось небо. Взахлёб
Пьёт земля дождевое пространство.
Ухожу я дорогою странствий.
Пролетают мне струйки сквозь лоб.
Жизнь – материя. Небытиё
Называется как-то иначе.
Но я вижу материю – значит
Жив и неотделим от неё.

Призыв духа:

- Два сознанья «Я»
В плане бытия
В мерности одной
Чувств и мыслей.
- Пой!
Свою душу пой
В унисон со мной.

Космический дух

Виденья пугающе странные
Сменялись фасадными гранями.
Космический дух вмиг сумел
Построить в мозгу моём здание
Какого-то мира, где я
И в снах никогда не была,
Где в небе его бытия
Прекрасная астра цвела.
- Как ты от зелёной звезды
Попал вдруг в провинцию, к нам,
Где в небо оранжевый дым
Пускает чужая страна?
- Я долго летел в корабле,
Который невидим глазам.
Я жаждущим здесь, на Земле,
Виденьями знание дам...
Я слушала речь, не дыша.
- Какой ты? Ответь мне скорей!
- Такой, как земная душа,
Но старше, и,может, мудрей.

Дух Шут «Выпивши»

Выпивши
Вынешь ты
Всё из-за пазухи:
Рубль, портсигар...
Развесёлую душу
На кон поставишь,
Плакать заставишь,
Видя в приятеле новом отдушину.
Выпивши все и открытей, и проще.
Непринуждённа, безгалстучна братия.
Так придорожная тёплая роща
Передохнуть раскрывает объятия.

Дух Шут «Привет, Сутулыч!»

- Привет, Сутулыч!
- Привет, Сутулочка...
- Ну, как, Прогулыч,
Твоя прогулочка?
Вкусна ли рюмочка?
Крива ли улочка?
Что у тебя в мошне?
Кругла ли суммочка?
Что принесёшь жене?
- Копейки-грошики.
- Так мало? Э, друг, не...
Пропей, хорошенький!

Дух Шут «Странности»

1. Их странности

Граф Сестрорецкую любил
Такою чистою любовью,
Что не склонялся к изголовью
И долг супружеский забыл.
Но, странно, чистый, он при том
Мог посещать публичный дом.

Она безмерно уважала
И чтила мужа своего,
Но, странно, деток не рожала,
Да и в отсутствие его
Её любовник посещал,
Что, странно, зная, он прощал.

2. Мои странности

Любить, желать детей, но не иметь.
Не так щедра ко мне судьба земная.
В отсутствие жены ночами петь,
Потом страдать, что с музой изменяю.

Дух Шут «Субъекты и объекты»

Что субъективно? Что объективно?
Ну, я субъект. Завод – объект.
Принёс бутылку собутыльник –
И загремели на пять лет.
Объект закрытый. Путь открытый
Обоим нам на Колыму.
Субъекты моются в корыте...
Объекты, к чёрту все горите!
Я научился на иврите.
Калымить нужно одному.

Дух Шут о Саульском:

- Кто автор «Чёрного кота»?
Не знаете? Саульский!
И ты не знала? Срамота.
Сиди, сиди, красуйся,
Не зная этаких людей,
Гонимых за биг-бэнды.
Он с интересом в жизнь глядел!
Что «Чёрный кот»? Так, брендом.
Его по фильмам надо знать.
Блеск! «Девушка с гитарой»,
«Алёша», «Мама», «Если б знать...»
Был композитор с даром.
Он на Ваганьковском, (как бард).
Всё не смирится разум,
Что нет его.Он слышал, брат,
Как помянули джазом?

Проходящий дух:

Любил я дом под тёплой крышей.
По ней, стуча, дождь ночью шёл.
Перину взбила, наволочки вышила
Жена, чтобы мне было хорошо.
Пекла оладьи, шила крестиком
И гладью, в ладе жили  с ней.
И к нам захаживала крестница,
Смеясь, с ног оббивала снег.
Мы жили тихо и по-старому:
Взял дратву, валенок подшил.
Писал я вирши и раздаривал
По доброте своей души.
Родили сына ненаглядного.
Его рисунки я берёг.
Всё забрала судьба нескладная.
От злых людей не уберёг.
Сожгли в дому, а вскоре помер я.
Не знаю, где своих искать.
Несу свою тоску я по миру.
Куда б ни шёл, со мной тоска.

Дух, не назвавший имени:

- Все медузы горгоны, горгульи, медеи,
Палачи и убийцы, нероны-злодеи,
Сгиньте с глаз моих! Я разобью зеркала,
Где застыли в стекле отражения ваши.
Вы все здесь, как живые, а я умерла,
Чтоб ребёнка спасти. Впрочем, это не важно.
Умерла, и никто уж не помнит меня.
Я хочу, чтоб и вас, чтоб и вас позабыли!
Отниму память века и года, и дня,
Чтоб не знали о зле люди, только любили.

***
Пал в сердце тяжкий белый град,
Грозя: «Слов лжи не изреки!»
Идёт небесная игра,
И духи – тоже игроки.
Подъята смуглая рука.
О, пощадит ли нас она?
Ночь метит в сердце игрока
Вновь виртуальным камнем сна.

Дух М.:

- Я выжил.
Смерть, не мучь!
Ушли все поезда.
Сквозь крышу –
Тонкий луч.
Меня разит звезда.

Ведущий дух:

- Жизнь начинается твоей струной гудящей,
Весенней стаей, радостно галдящей,
Ввысь с рёвом уходящим кораблём.
Земля – неугомонный дом.

Жизнь продолжается в заоблачных пространствах.
Танцует дух в протуберанцах звёзд,
Летит путями межпланетных странствий,
Между сознаньями натягивая мост.

Нория – дух М.:

- Что теребишь?
- Словесный зуд.
При жизни я не написался.
На блюде голову несу
Из-под колёс. В ней мозг остался.
На поезд не подам я в суд.
Здесь моя пьяная вина.
Остался ум и ищет суть:
Куда идёт моя страна?
Я выпил с горя, получив
Пинок под зад – завод закрыт.
Что делать? Пей, терпи, молчи
У комбикормовых корыт.
Пей что? – конечно, самогон
От малых биржевых щедрот.
Ешь что? – конечно, комбикорм.
Закрыт завод, закрыт завод.
Закрыт завод был целый год.
Я умер, но остался здесь.
Куда моя страна идёт?
Класть свою голову на рельс?

Дух М.:

- Наивно думать и смешно,
Что оклемались, всё о кей.
Дитю – прогорклое пшено,
А новый русский – как шарпей.
Чтобы не падали, коров
Уже подвесили в петле.
У церкви оглашенных рёв:
«Зачем живём мы на земле?»

Зачем я жил, зачем я шил
Заплаты к валенкам худым?
Зачем сажал цветы души?
Ботва и погребальный дым.
Ещё не всё разрешено.
Как разрешат и разрулят?
Что не прощают – прощено.
Чтоб жить иначе, выпит яд.

Завис туманом над столом,
Бью в её голову: «Услышь
Мой голос, мой душевный слом!»
А она слушает Париж...

Ведущий дух:

- Ты не знаешь меня. Никогда не узнаешь.
Я сегодня Высоцкий, а завтра Некрасов,
Послезавтра – и вовсе душа неземная.
Может, Бог я, в котором все души те разом?
Ты задумалась, в тайну не в силах проникнуть.
Объясненья не будет. Теряйся в догадках.
Важно ль, кто мы? Была бы поэзия Никой
И в огонь не просилась, краснея, тетрадка.

Ведущий дух:

- Я дёргаю тебя, и ты за мной идёшь
Минут пятнадцать, дерзко, непослушно,
Пронзая каблучком дремучий след галош
И выворачивая наизнанку душу.
И так весь путь. Издёргана судьба
На нитки слов. А что выходит – ветошь?
Зачем открыл Бог пыльные гроба?
Зачем здесь духи? Осмеяньем века?

Дух М.:

- Чей «дипломат»?
Раскрыл – коньяк,
Официальные бумаги.
Гляжу, не нагляжусь никак
На звёзды драгоценной влаги.
Работа дипломатам в кайф.
Она приятна и полезна.
Живут, фуршеты сочетав
С бумагой гибкой, но железной.
И у неё училась дочь
Международным отношеньям,
Но нет вакантных мест, точь-в-точь,
Как в Рай душе, прошу прощенья.
Я б в дипломаты не пошёл,
Науке хитрой не обучен.
Я слишком прям. Я путь нашёл –
Стихом дерзящим мысль озвучить.

Дух Римма:

- Модельный агентик,
Модели разденьте –
Концлагерь их примет, неотличимы.
Я тоже худела
Однажды для дела,
Потом дистрофию полгода лечила.

Дух Римма «Мы»

Мы котлован под зданье роем.
Мы вязнем в глине, мёрзнем, мокнем.
У нас фурункулёз героев.
Без содрогания на ноги
Нельзя глядеть. Зато столица
Растёт, красуется. Высотки
Стать обретают, облик. Лица
Похожи их, но все – красотки!
Кто мы? Лишь кости под фундамент,
Ну, а дома – тепло для жизни.
Сгниём в огромном котловане
На благо дела и Отчизны.

Нория – Бессонный дух:

- Я слепну.
- Ненаглядная, прости,
Моя болезнь вошла в глаза твои.
Почти ослеп, но цели не достиг.
Умеют петь одни лишь соловьи.
И ты во мраке непроглядных лет –
О, мудрая ль? – кричишь ночной совой.
Чтоб брызнул с неба, возрождая свет,
Встречая Солнце, жаворонком пой!

Дух-пересмешник

Есть среди духов пересмешник.
Он говорит за всех подряд.
Мутит нам воду, старый леший,
Внося, смеясь, меж нас разлад.
Вдруг моим голосом воскликнул:
«Идите, бесы, к чёрту, прочь!» -
И с искажённым злобным ликом
Мне в волоса вцепилась ночь.

Бесы

Мне бывшие люди
                на блюде
Укоры, как торты, подносят
И злостью под корень жизнь косят.
О, нелюди!
Бывшие люди
Карают за то, что не люди
Они,
Заедая мне дни.

Чужой шрам

Ведущий дух раскрыл, откуда
Шрам над коленом у меня:
«Я всей истории не буду
Рассказывать... Стрела, звеня,
Однажды мне вонзилась в ногу.
Был смазан ядом наконечник,
И я, молясь о жизни Богу,
Часть плоти вырезал. Конечно,
Я рану сам себе зашил.
В горах мы все так поступали.
Я в Шамбале когда-то жил.
Сейчас к тебе меня послали,
И я пророс давнишним шрамом,
И изменил твоё лицо.
Не обижайся. Разве драма –
Вхождение души в Кольцо?
А ты вошла, благословенна,
И стало многое доступно.
Включился ум, замкнулись клеммы,
Путь озарился. Что ж ты, путник,
Лицо ушедшее жалеешь?
Уходит всё. Жизнь, как река.
Мой ум ушёл из мавзолея
Вести в грядущие века.

Духи о золоте

- Что золото? Намытое в реке.
За золото мне череп раскололи.
- А для меня – червонцы в чугунке,
Запрятанные глубоко в подполье.
- Мне золото – сияньем куполов
И светом крестика на шее.
- А я любитель самородков слов.
Люблю тем больше, чем они большее.

Дух Голубев «Ведро»

Ведро получше антикварной вазы.
Оно потело от воды с колодца.
Ведром несли капусту в погреб квасить
И молоко телку с звездой во лбу.
Ведро гремело огурцами с грядки.
Конь ел овёс, в ведро макая морду.
В нём, листья отлепляя, грузди мокли.
В нём жил пескарь и ива мыла прядки.
Всё в прошлом, нынче новые порядки,
И в нём выносят мусор из квартиры.

Тысячелетний дух

- Я постарела резко, в две недели.
Бессильны стали руки, словно плети.
В недоуменье, ужасе предельном.
- Кто врос в меня?
- Я, дух тысячелетний.
- Зачем? Мне стыдно в люди показаться.
Я Свыше послан, выполнить желанье.
- Желанье? Чьё? – пыталась я дознаться.
- Не ты ль просила у Владыки знанье?

Дух N. – Нория:

- Мной в Коканде зарыт клад несметный.
Отыщи – перстни будут наградой!
- Ты не первый смущаешь, посмертный.
Это было давно и неправда.
Все вы, духи, немного лгунишки.
Почему – то особенно в среду.
Сочиняй, запишу твои книжки,
Но в Коканд, не проси, не поеду.
- Жаль, хотелось б его вновь увидеть.
Там от смуты душевной спасался.
Ну, а книг не издам больше видно.
Я при жизни ещё исписался...

Перепалка с духами

- Адовые, адовые, адовые!
Сколько моей боли ещё надо вам?!
Хлещете, чтоб выкрикнула слово я,
Ожидая – с новой болью буду новая.
О, жестокосердая игра!
Вас на моё место – как бы пели?
Я кричу, но не новее, чем вчера.
Вы и боль мне жутко надоели!

Вдруг захлопали гробы:
- Сор выносишь из избы!
- Измочалили в мочало,
А чтоб я о вас молчала?!
Ну, уж нет! Я всё открою!
Среди духов нет героя!

Словно псы и грызущи, и лающи:
- Замолчи! Замолчи! Замолчи!
- Да обелит одежды страдающий!
Да поймут ужас зла палачи!

Нория – Небесным Учителям:

Учителя, коль вы ещё есть –
А были же! –
Пошлите из Шамбалы весть!
Вылижу
Сто сковородок адовых.
Вылизала двести!
Что мне от вас надобно?
Только вести!
Только весть,
Что вы ещё есть,
Что не навсегда
Адовым отдана на откуп,
Что летит ещё в небе моя звезда,
Что зло видит Господне Око.

Нория – духу:

- Зачем ты здесь? Хочешь прославиться?
Но мы собрались не для этого.
Плавильная печь здесь, в ней плавится
В огне века сердце поэтово,
Не зная ещё, что выплавим
В горниле мильоноградусном.
Мы слёзы кровавые выплачем
И сплавим в одно сердце с разумом.

О бесах

Бес – это блошка на ладошке,
Но нет на ту блоху Левши,
Чтобы ввинтил шуруп ей в бошку,
Принудив: «Эй, давай пляши
Под мою дудку!» Бес не пляшет.
Уважен, важен себе сам.
Кукиш он всем левшам покажет.
Подпрыгнув к самым небесам,
Свести с Богами дружбу хочет
И надувается, как жаб.
Глуп! Его небо обхохочет,
Но не придавит. Разве жанр
Достоин неба – юморина?
А я бы бесов, словно блох,
На месте неба уморила,
И мир бы был без них неплох.

***
И бесы тоже сочиняют,
Порою очень хорошо.
Но слово – ложь, коль причиняют
Боль телу, душу вводят в шок.
Поэт и бес – несовместимо.
Сад зацветёт цветами зла,
Когда писать стих сядет с ними
Сам Сатана с лицом козла.

***
Один из духов сон взрывает
Такими яркими словами,
Что за строкой его иду
В новорождённую звезду.
Сквозь серость мозгополушарий
Иду в её ярчайший свет,
Что ослепляет, оглушает.
Такой поэт!

Я просыпаюсь. Светится звезда,
Но нет стиха, его не записать...

Дух М. – Нории:

- Я не увижу твоей книги,
В которой будут мои строки.
Я не из той бессмертной лиги,
Что метит в Боги иль пророки.
Я воплощусь опять с руками,
Чтоб строить, женщин обнимать,
«На ты» быть с новыми веками,
Но что-то недопонимать
И думать, об чужое биться
Непониманье, как об лёд...
Кто снова в жизнь идти боится,
Тот смысла жизни не найдёт.

***
А время горкою лежало
И, бесконечное, бежало,
Вместившись в тулово осы –
В мои песочные часы.
Зачем живём мы, выжигая
До пепла бренные сердца?
Что из того, что жизнь без края
И не предвидится конца
Её рожденьям и кончинам?
Какой-то должен быть итог,
И где-то есть Всего причина,
То, всеобъемлющее, – Бог.

Нория – Ведущий дух:

- Всё тот же, с вариациями стих
Из ночи в ночь.
Ведущий, совершенства ты достиг?
- Нет, моя дочь.
Иду я, высшей красотой движимый,
Но совершенство всё ж недостижимо.

Духиня

Ещё одна крылатая печаль
Слетела с неба Ангелом полночным,
И серые взглянули в сердце очи,
И женский голос тихо зазвучал...


Дух М. «Иегова»

Он останавливает время
Движением ресниц.
Пред Ним неглупые евреи
Все упадают ниц.
Он насылает глад и моры,
Торнадо и войну.
К Нему за мир мои укоры,
К Нему лишь одному!

С бесами

1
Я сочиняю, и пространство лобное
2-3 мои строфы легко вбирает,
Лишь записать, но и тут бесы злобные
Всё с памяти, как ластиком, стирают
И бедный мозг приводят в долгий ступор.
Преступное проделывают с понтом.
Такой кошмар уже вторые сутки.
Я ничего почти уже не помню...
2
- Зачем отсасываешь в ручке пасту?
- Напоминаю, что я есть.
- Писать мешая? Это пакость.
Ужель для этого ты здесь?
- Я делаю, чего умею:
Морщинки, волосы деру.
- Я полагаю, что умнее
Досуг свой посвятить добру.
- Что, полечить тебя?
- Хотя бы.
Калечат все. Ты полечи.
- Ох, и хитры же эти бабы!
Нет, не надейся! Калачи
Не суй мне в зубы.
Мне сподручней,
Приятней пакости творить.
- Ну, что ж, ещё один «попутчик»,
С кем бесполезно говорить...

Двойственность

Духам привет!
Привет одержимым,
Тем, кто не может ждать,
Чьи руки пусты,
У кого в этой жизни
Только в слове нужда!

Духам, как в Цое,
Кумирам умов,
Брат мой, отдай свой рот.
«Всё, что» им «нужно –
Это несколько слов
И место для шага вперёд»*

Страх неуместен.
Они – как ты.
Если ты не урод,
Если в тебе
Есть нравственный стыд,
Дай им «место для шага вперёд»!

                *Цитата из Цоя.

Ведущий дух – Нории:

- КПД мозга – 200%.
Мы не спим четвёртые сутки.
Так можно сгореть!
Организм плох – моя оценка.
Перегруз всей системы жуткий!
Неужель хочешь ты умереть?

Твои нервы белее мела.
Твои руки висят, как плети.
Не упади, сядь!
Делай уколы, делай!
Нам необходим нейролептик.
Нам нужно спать!

Детектор лжи

Пел некто с глазами, как целая рада.
Я догадалась, кто он,
И уступила гроздь винограда.
И это, нет, не был сон.
       Детектор лжи показал, что я лгу,
       Но я знаю – всё это правда.
       Солнечна гроздь винограда у губ
       Певца с глазами, как рада.
Детектор лжи убеждал: его нет,
Но песня во мне звучит.
Ложь – песня иль нет?
Так был ли поэт?
Детектор сгорел. Молчит.
       Детекторы лжи – сами лгуны.
       Сгорает их мозг-мотор,
       Узнав, что на полпути до Луны
       Вкруг Геи вращается Тор.
Сгорают, узнав, что я там была,
Что знанья – живые! – в нём.
Я б сто детекторов лжи сожгла,
Ведь всё это жизнь – не сон!
       Не сон. И Боги поэтам дают
       За что-то янтарные грозди.
       И певцы с глазами Цоя поют,
       И умирают от прозы.
Это жизнь, это жизнь, это жизнь.
Сгорают детекторы лжи.

Есть ночь

Всё небо – диапозитив,
В ночи – космический мотив,
Но всё без слов.
Виденья Шамбала даёт,
Играет фуги небосвод
Для тех голов,
В которых глаз и слух открыт
Для удивительной игры.
И в этом – жизнь!
И если в твоём сердце свет,
И если ты чуть-чуть поэт,
Есть ночь – пиши!

***
Как по утрам болит рука!
Не то пишу?
Вместо того, чтобы ругать,
Боль шлёт мне Шут.
Однажды ртуть мне в ногу влил –
Зачем пляшу?
А лёгкие за что палил?
Зачем дышу?
Дождусь – и в горло мне свинец
Зальёт. Зальёт!
Он на дела такие спец.
Пусть сам поёт!
Я замолчала на два дня,
Но давит тишь.
- Ты птица, на дворе весна,
А ты молчишь?

Бинар

Мне полюбился дух, тот, что ведёт БГ.
Куда уйдёт потом? Пережидать боль в камне?
В садах японских мир камней богемн.
Он мыслью разговаривает с нами.
Ещё печальной мудростью дыша,
В строку влагает сложность своих дум.
Их понимает только та душа,
Что знает эту радость и беду
Существованья в спайке. Мы – бинар.
Но я стихов от духов не беру.
Стократна плата за словесный дар.
Что их – то их! Я чистая умру.
И если мучат – мучат не за что.
Но что тюрьма и кто тюремщик здесь,
Не разобрать, и важен лишь итог –
«Оттуда» весть.

***
Тоскуя средь бетонных стен,
Однажды слышим Зов
И ждём из Шамбалы гостей
И их судьбинских слов.
Пришедший объявляет план.
Герой последний – Цой.
Даны задания и нам.
Мы времени лицо
Нарисовали, как смогли,
Как виделось в беде.
Уйдут и наши корабли
В нам предречённый день.

Уже без тел в лучах зари
Продолжится поход,
И кто на новый материк,
Кто на небо уйдёт.
Кого-то встретят на горах
Посланники Махатм,
Но не закончится Игра,
И в мир уйдёт архат.
И поведёт его звезда
С надеждой на успех
Поэта нового создать,
Отличного от всех.

Плата

- Тема боли исчерпана,
Так зачем вновь пытаете?
- Так тебе предначертано.
- Вы ж садистами станете!
- Слишком поздно заметила
Ты в нас сладость ножа.
- Я считала вас мэтрами,
Слушала, не дыша.
Но с чего-то вы начали?
- Брали плату за строки,
Кто какую, что значило:
Не бесплатны уроки.
Так все делают.
- Странно,
Боль вам стала валютой.
И за строки Корана
В моей печени рана?
Вы в учении люты!
Это что ж за служенье
Просвещенью с ножом?!
Лжёте. Бьёте за униженье
Жизни в теле чужом.
Вас никто не неволит,
И я вас не звала.
- Ты не знала злой доли.
Ты не ведала Зла...

Ведущий Силоард

Мой Ведущий не пишет своих поэм.
Говорит, что должен вести.
Но когда он спит, не бывает нем,
И я слышу мысленный стих.
Я пытаюсь запомнить, хочу записать,
Но он, с памяти всё стерев,
Вновь приказывает мне спать,
Чтоб виденьем поднять на заре.
Есть в видении символ и тайная суть.
Я должна подобрать к нему ключ,
Как Сило подобрал к моему виску
Голубой звезды Вишудхи луч.

Тот и Те

Тот, что был с БГ, очень хотел,
Чтоб Борису «было светло»,
А со мной, к сожалению, Те,
Что не свет принесли, а зло.

Тот БГ за собой звал
В мир незнаемый: «Полетим!»
Те меня привели на бал
Мертвецов, чтоб я пела им.

Тот любил радость дарить
И боялся стать палачом.
Я о Тех не хочу говорить –
Их палаш над моим плечом.

Тот, простясь с БГ, в камень уйдёт
Переждать молча боль разлук.
Свора Тех меня камнем убьёт
И торжественно изберёт
Себе новую жертву для мук.

Всё ль вместилось в семнадцать строк?
Ещё две о том и о тех:
У Того сердцем правит Бог,
Сатане поклоняются Те.

Нория – духи:

- Талантливо пишет пришедший к БГ.
Открытьем небесный поэт.
- Завидуешь? Будь благодарна судьбе!
- За боль? Со мной гениев нет.
- Но мы не спим в искании тем.
- Спите, а темы жизнь даст!
- Но мы пришли сюда не за тем.
- Вы спрятались от Суда.
Вы пришли замолить грехи,
Но не можете без греха.
Вы пьёте, как я, из небесной реки,
И всё нам даёт река.
Простите за дерзость.
- Мы-то простим.
Ты права, как всегда.
Но как с этой отповедью расти?
Померкла наша звезда.

Дух М. «Смерть поэта»

Жизнь в лёгком теле угасла.
Спущен курок подлецом.
В гипсе посмертная маска –
Узкое птичье лицо.
Дух отлетел и витает
Средь опустевших зеркал.
Тонкая свечечка тает.
Пала бессильно рука.

Дети сидят у подола
Бедной вдовы Натали.
О, эта женская доля!
Сердце щемит и болит.
Взор её полон тоской.
Холод, беда, неуют.
Время придёт – и Ланской
Люди её назовут.
Может быть, Ланочкой, Ланой –
Муж, приголубив её.
Тихо, спокойно и плавно
Вновь потечёт бытиё.

Вырастут добрые дети
Статью в отца или в мать
И приживутся на свете,
Всё научась принимать.
И раз увидев, как перья
Шевелятся на столе,
Как сами открылись в сад двери,
Поймут – смерти нет на земле.

Дух М.:

- Я вижу каждой клеткой тела.
Могу я сферой стать.
Могу обжечь и больно сделать,
И чувство передать.
Вне мира я себя не мыслю.
Могу в тебя войти
И говорить с тобою мыслью,
И даже прорасти,
Неся код тела в голограмме,
Но запретил Господь,
Чтоб жизнь людей не стала драмой,
Входить в чужую плоть.
И я гуляю по проспектам.
Дождь сквозь меня летит.
Кричу: «Люблю вас!» человекам.
Не слышат. Голос тих.

Дух М. «Мы»

Нас ведёт одна дорога
Всех – любимых, нелюбимых –
От порога до порога.
Вот встречаемся с людьми мы.
Лишь пожмём друг другу руки –
И опять летим в потоках.
Жизни реки, акведуки
Разлучают нас до срока.

Мы не знаем, где же лучше:
Пред порогом? за порогом,
Когда смерть нас всех отключит?
И когда конец дорогам?
Вот и смерть. И отключили.
Всё кончается на свете.
Врозь, как будто, опочили,
А очнулись вместе в Свете.

Дух Силоард – Нория:

- Каждый день – шаг вперёд, лучше два!
Без движения ляжем на дно.
В мире труд есть всему голова.
Без труда ничего не дано.
Напряги же в искании разум!
Для чего я в России осел?
Чтоб помочь тебе.
- Ты не обязан.
- Мир един – все обязаны всем.

Вопрос - ответ

Дух Голубев:
- О, паруса, высокие, как крылья,
Несущие сердца на край земли!
Бывают ли напрасными усилья?
Доходят ли в край счастья корабли?
Дух Силоард:
- Нет, не всегда. Пусть даже парус белый,
Но вдруг не в тот снесёт тебя поток?
Один корабль был молодым и смелым.
Он шёл Индийским океаном на Восток.
Уже виднелась вдалеке Суматра,
Но вдруг корабль на рифы угодил.
Шёл парусник на дно так безвозвратно,
Как человек из жизни уходил.

***
Ускакал конь крылатый,
И муза ушла
Золотыми заплатами
Крыть купола.
Буду долго поститься
И читать «Житиё» –
Новый стих постучится
Тихо в сердце моё.

***
Марине – верёвка.
Владимиру – пуля.
Сергею – вообще что-то страшное.
Живу – и неловко
Дорогами улиц
Идти и стишата вынашивать.

Марина – как вина.
Владимир – лозунг.
Серёжа – русская песня.
А я повинна:
Я в рифмы прозу
Втискиваю неинтересно.
Простите, великие,
Мой слог
До вас дорасти не смог.

***
О жизни после смерти
Задумываюсь я.
Жизнь полно, парки, мерьте
Для счастья бытия!
Пока я жажду истин,
Могу себя нести,
Не обрезайте нити!
Мой соловей, свисти!
Пока к строке строка я
Свою строфу пишу,
Не надо сердцу Рая –
Стихом дышу!

Марине Цветаевой

Люблю тебя, Марина Цвета,
Больнее всех.
Жестокая судьба поэта.
Бесстрашье вех.
       Мы по судьбе с тобой, как сёстры.
       Не тот ли дух
       И на меня нож точит острый,
       К призывам глух?
И я набросила верёвку,
Как ты, на гвоздь,
Но смертный пот лишь смыло року,
Слёз моих гроздь.
       Бог смерти не дал – я осталась,
       А ты ушла.
       Какая страшная усталость...
       Где радость? Шлак.
И я на олове гадаю,
Как ты, как ты.
Отливку, разглядев, рыдаю
И жду беды.
       Полжизни маялась ты, Цвета.
       Семнадцать лет
       Мои молитвы без ответа.
       Надежды нет.
До самой смерти духи будут
Казнить меня.
Лежат моих тетрадей груды
И ждут огня.
       Сожгут. В посмертье пожалею.
       Сквозь тихий стон
       Я поцелую, как лилею,
       Твой белый том.

О перьях

1
Бог птице перья дал для крыл.
Поэту перья – чтоб открыл
Другим простор высот своих.
Но сломится перо о стих,
Когда в нём жёсткое нутро,
Когда изогнут стих хитро,
Когда в нём пошлость или ложь,
Когда неправедно живёшь.
2
У птицы перья, чтоб летать,
У нас – чтоб ближе к небу стать
Посредством высказанных дум.
И всё ж, причастное к труду,
Перо приравнено к серпу.
Стихов, как зёрен, пуд не пуд,
Но хватит каравай испечь,
Вложив, как соль, прямую речь.

Серафим и Глас Бога Пушкину
             
Явился к Пушкину в виденье серафим
И потрясающее разум сделал с ним:
Он «жало мудрыя змеи» вложил в уста
И уголь в грудь, чтоб Гражданином стал
Писавший о любви который год.
Существ крылатых Бог к поэтам шлёт,
Чтоб потрясеньем огнь в груди возжечь,
Чтоб воспылала праведная речь,
Направленная против подлецов
И брошенная прямо им в лицо.

Захочет Бог – и сдвинется гора.
Встал Александр совсем другим с утра.
Воззвал ведь Бог:
«Восстань» и «виждь и внемли»!
Воззвание вздымает даже земли!
Всё стало ясно в миссии ему,
Той, что искупит дни предсмертных мук,
Гонений годы, нелюбовь царя.
Законы в Космосе суровые царят,
Но слава не обходит дом героя,
И жертвеннику воздаётся втрое.

Поэт, не слишком думая о славе,
Ум к темам предуказанным направил.
От развлечений отошёл и дел,
Чтобы «глаголом жечь сердца людей».
И даже сказки, нет которых лучше,
Детей и взрослых, обжигая, учат.
Каков Балда! А Золотая Рыбка?
Как Сам Господь! Старухина ошибка
Да не постигнет неразумных нас!
Не требуй лишнего. Что заслужил – Бог даст.

Кровавый крест на лбу Бог начертал
И чёрное стило мне в руку дал,
Сказав, чтоб «след истории вполне...»
О, Господи, по силам ль это мне?!

***
Ценить поэзию я стала
Ещё сильней, когда сама
Сидела над стихом без сна,
Когда всё мирозданье спало.
       Люблю, ценю я всех поэтов,
       В ком искра Божьего огня.
       Прислал мне Жохов цикл сонетов,
       Чьи мысли тронули меня.
       Что наша жизнь? Что память? Совесть?
       Что старость? Счастье? И что смерть?
       Здесь из шести сонетов повесть:
       Как жить, что делать, что не сметь.
Живу и мыслю я иначе,
Не одинаков наш язык,
Но движет нас одна задача,
С небес один для нас призыв,
Чтобы писать не на потребу,
(Хотя приемлем и лубок):
«Служите мессу, а не требы,
Чтоб вами был доволен Бог!»

***
К тебе, читатель: «Я не сумасшедшая,
Хоть и пишу о необычном, странном,
По воле Бога Ад земной прошедшая,
Но вкусившая за Ад небесной манны.
Была я в Торе Знанья у Богов,
Господний Тор я осиянный видела,
Познала я Господнюю Любовь,
И никого неверьем не обидела.
Так верьте мне – в стихах ни грана лжи.
Стих позолотой речи не украшен.
Лишь правдой я привыкла в мире жить.
Без правды веры нет в России нашей.

Судьбы

Я поняла, как Бальмонт и Шекспир,
Что боль терпя, должна быть благодарна
За всё: за яд на кончиках рапир
И за под дых жестокие удары.
Высоцкий вёл борьбу и проиграл.
Хотел, чтоб «сдох» дух-«жлоб», а умер сам.
Летя по краю, он рванул за край,
Счёт предъявив адам и небесам.
Но, слава Богу, там он, где и все,
Кого вели так жёстко и сурово,
Уча бежать по взлётной полосе
И говорить гражданственное слово.

Он в Шамбале, и Бродский вместе с ним,
И ещё многие. Готовясь к битве века,
Владеть энергиями учатся они,
Чтоб навсегда победа человека
Смогла пресечь влияние Сил Тьмы
На человеческие разумы и души,
Чтоб в чистом мире чисто жили мы.
Их помыслы, как наши, о грядущем!


ЭКОЛОГИЯ

Космодух

Сказал Дух:
- Для любви пришёл!
А кажется – для боли.
Джон Леннон плачет, плачет Шон,
Мир плачет от любови.
Все любим. Счастья нет в глазах.
Все любим очень-очень!
Где счастье? Утонув в слезах,
Лежит в ладонях ночи.
Дух молвил:
- В чистый мир я шёл!
А что у вас творится?
Творится зло. Лес обожжён,
И на гнездовье птица
Не может приподнять крыла –
Утрата сердцу тяжела.
Дух выдохнул:
- Я ухожу.
Здесь нет пространства духа.
Взлетел он мощно, словно жук,
Давя на нервы слуха.
Взлетел над книгами домов
И скрылся в облаке дымов.
Вернулся Дух:
- Не в счастье шёл –
Нёс вам свою я чашу.
В мгновенье первое, как в шок,
Вошёл в орбиту вашу.
Больной планеты тяжек дух.
Не виновата Гея.
Вы – ангел смерти,
                птица Рух,
Бесславная людея!

Лесной пожар

Оставили костёр в лесу –
Пылают лесозаготовки.
Река качает на весу
Два брёвнышка намокших топких.
Из них не выстроишь избы.
Дух леса в скорби гарь покинул.
В реку упали две звезды,
Как две слезы из глаз Богини.

Браконьеры

Угли оставили,
Пулю нацелили.
Скрылись за ставнями,
Сами-то целые.
Плачет землица,
Небушко плачет,
Плачет над птицей
Маленький мальчик.

Быть или не быть?

Мы днём одним сегодняшним живём,
Как ходим с одноразовым пакетом.
Свою зеленоглазую планету
Кислотными дождями не зальём?
Вопрос извечный «Быть или не быть?»
Решает мир, раскалывая атом.
Погубим Землю, словно Марс когда-то,
Живя, но не умея жизнь любить...

Чёрный день

За взмахом взмах – и стонет плаха,
Лес древний рубится под корень.
Лежит корьём его рубаха,
И плачет день, от горя чёрен.

«Новое» месторождение

Месторожденье никеля и меди
Приборы засекли – ликуй, геолог!
Нашли металлы даже в зимнем снеге.
«Североникель» - медно-никелевый «молох»!
Открытье засекретили в верхах.
Болели люди, отчего, не зная.
Об этом надо громко, не в стихах,
Ведь вырождается и гибнет жизнь земная!

Ядовитый снежок

Мы в детстве ели свежий снег
И пили воду из речушки,
Но чистоту Земли разрушил
За полстолетья человек.
Зимою этой в роще белой
Я в час слепого снегопада
Снежок, как плод небесный, ела,
Но ощутила в нём вкус яда,
И отвращенья тошнота
Меня преследовала долго...
Больна давно речушка та.
Канавой сточной стала Волга.
Идут кислотные дожди,
Их пьют, травясь, растений корни,
И застилает небо дым
Лиловый, синий, жёлтый, чёрный.
Что, люди, делаем с планетой
В безумной гонке потребленья!
Уйдём, бесславно канув в Лету
В порыве самоистребленья...

Чайки в городе

Чаячий крик резкий
Взвился над высотками –
Птицы из-за леса
Налетели сотнями.
Унижаясь, чайки
С розовыми ртами
Бьются из-за пайки
Выброшенной дряни.
В створке рта жемчужиной
Катышок попкорновый.
Что же ты отчужена
От волн моря Чёрного,
От бегущих крабов
По камням замшелым?
Или ты не рада
Жить в морских пределах?
Иль На Волге пищи
Больше не хватает?
Отгоняет нищий
От помойки стаю...

Маленькое чудо

Забило лесополосу крапивой.
Как ещё может защититься лес
От банок и бутылок из-под пива,
От мусора кострищ? А этих мест
Полно в лесочке нашем невеликом.
Бомжи сосёнки на хибары рубят.
Лес привести в порядок жителей не скликать,
И у меня уж опустились руки.
Мне дочь: «Не сорим, почему должны
Мы за кого-то, мама, убираться?»
Смеётся бомж: «Вы что, осуждены?
Через неделю то же будет, братцы...»
Зато когда в конце я поглядела,
Как трепетал, ликуя, чистый лес,
Озоном всё пространство голубело,
Я поняла – сегодня день чудес
И сами Боги улыбаются с небес!

Инстинкт

Сидел зайчонок под кустом,
Зайчиху ждал и дался в руки,
И мужики его со скуки
В норушку сунули под стог.
Овчарку Эльбу не учли –
Она зайчонка растерзала,
Рыча, клыки им показала
И скрылась с ношею вдали.
Что тут поделаешь – инстинкт.
Инстинкт охотника страшнее.
Кормя утят, душой болею
И ненавижу тех скотин,
Что оскверняя благодать
Озёрных вод и камышей,
Стреляют  в этих малышей,
Чтобы инстинкту волю дать.
Охота – если есть охота,
А те не голодны, под водку
Суют шашлык из дичи в глотку
В честь завершения похода.
Болеет после них природа:
Убийство, мусор и пожог.
Забыл вложить в них жалость Бог?

Горный хозяин

Бригадир отказался идти в шахте в штрек,
Где «хозяина горного» он увидал.
С бородою длиннющей седой человек
В домотканой рубахе, в постолах стоял.
- Посмотрел мне в глаза и спокойно сказал:
«Нужно внукам запасы оставить, сынок.
Запрещаю здесь брать». Укоризна в глазах.
Бригадир припустил от него со всех ног.
А назавтра обвал. завалило руду,
Припасённую «горным хозяином» внукам.
О «хозяине горном» не зря речь веду.
Его слово и дело – жадным людям наука.

Воды

В России актуальна быстрота
Восстановления воды. Река мазутом
Была убита, но чиста у рта
Струя прозрачная и рыба плещет утром
Спустя шесть лет, чем все удивлены.
Но оживленье рек ещё не значит,
Что их травить беспечно можем мы.
Пора, задумавшись об этом, жить иначе.

Экологический урок

Я срывала хрупкие и нежные
С стебельками белыми прохладными
Маленькие горные подснежники.
Поняла, что делаю неладное,
Боль прочтя в глазах проводника:
«В Красной книге этот вид, как редкий!»
Я урок запомню на века,
Чтобы не сломать кедровой ветки,
Ландыш на поляне не сорвать –
Их немного на Земле осталось.
Не беречь оставшуюся малость –
У потомков диво воровать.

Стихиали

Сильфы – принцы воздушных стихий.
Саламандры – владыки огня.
Об ундинах писались стихи,
Как о духах воды, и меня
Гномы, добрые духи земли,
Восхищали своим трудолюбьем.
О, Всевышний, их время продли!
Полюбите существ дивных, люди!

Стихиальные духи везде:
Ветерком дуют в тонкие щели,
Пляшут жаром в горящей звезде,
Прячут медную жилу в пещере,
Льнут струёй родниковой к рукам.
Их природной среды не разрушьте!
Живы горы и лес, и река,
Когда в них стихиальные души.

Таёжная история

Мальчика в тайгу тянуло, к кедрам.
Мальчик много раз сбегал из дома.
Лес за верность награждает щедро,
Делает родным, а не знакомым.
Кедры знанья мальчику открыли,
Научили врачеванью тела.
Когда рощу древнюю спилили,
Сердце мальчика навек осиротело.

Угроза бесплодия

Есть подтверждения болгарского пророчества,
Что лишь десятый будет в состоянии
Иметь детей. Пугать людей не хочется,
Но измененья происходят явные
В здоровье молодого поколения,
И скоро станет массовым бесплодие.
И не помогут к Богу умоления,
Когда нас не заботит экология.

Мечты...

Жить б и не пить из рек отрав,
Став их хранителем и другом.
«Шалги б горняцких всех хозяйств».
Шаги б, внезапно лёгким став,
Не смяв цветов и трав, над лугом...

Варварство

Что можно придумать бесстыдней и проще?
Загадили мусором белую рощу!
Она вас встречала – пел ветер в вершинах,
А вы в её травы вломились в машинах.
В кострах вы сжигали берёзы и сосны.
Штыри арматуры в мозгах ваших косных!
Давно ваши чувства сгорели в мангалах,
Иначе бы роща больною не стала.
Покинули дом свой и белки, и птицы,
Лишь пепел кострищ чёрных смертно дымится...

Сумгаит

Весь просмолился нефтью Каспий,
У чайки – чёрное крыло.
Из степи – газ. Осётр мой, здравствуй,
Тебе здесь, брат, не повезло.
Вернись в  верха, в свою Ветлугу,
Гуляй по заливному лугу!

Чернобыль

Мне довелось в тот год случайно
Близ зоны быть. Не надо б...
Глотала пыль земного ада,
Что блок четвёртый излучал.
Стояли там сады с плодами,
Лежала на полях капуста.
Никто не брал созревшей дани.
Как вымерло всё, было пусто.
      Анемия. Глотаю таблетки,
      Чтоб здоровой родилась дочка.
      Без рентгена лёгкие в клетке
      Отпечатались на сорочке.

Бедствие

Автозаправка
Светит неоново.
Чахлая травка.
Всё загазовано.
В небе дымы
Колоссальнейшей свалки.
Что ж это мы –
Жизни не жалко?
      В реки стекает
      Дрянь унитазная.
      Нам не хватает
      Жить чисто разума.
      Наши моря
      Плёнкой нефти затянуты.
      Выпусти в яд
      Рыб – умрут иль останутся?
Наше пространство
Душное, спёртое.
Птицы, постранствовав,
Падают мёртвые.
Будем тужить
Над холодными тушками
Иль дальше жить
С жёсткими душами,
Во все века
Зло вокруг себя сея?
Надо искать
Средства спасенья!


ИСТОРИЯ

Гриб в янтаре

Гриб в янтаре, гриб в янтаре!
Ему сто миллионов лет!
Смолой накрыло на заре.
Смолою плакал древний лес
О том, что умер динозавр,
Который был велик и смел.
Лес плакал горько, хоть и знал,
Что то его при жизни ел.

Гибель динозавров

Нашли иридий в мезозое.
(И динозавры в этом слое).
Иридий есть в метеоритах.
Причина гибели раскрыта?
Большой метеоритный ливень
Смёл допотопных исполинов?

Подводная пещера

Водой затоплена пещера
Уже двенадцать тысяч лет.
Вот череп зверя клык ощерил.
Вот от костра чернеет след.
Когда-то здесь очаг курился,
Скоблили шкуры, хлеб пекли.
Пласт древний смелому открылся
В глуби воды, в глуби земли.

Древнейшие находки

Под множеством слоёв известняка
Нашли колонны, древние монеты.
Прошли неисчислимые века
С тех пор, как канули живущие здесь в Лету.
Всё затопил Великий океан –
И стало ржавчиной железо инструмента,
И превратилось дерево в агат.
Но кованые медные монеты
Нашли каменотёсы из Прованса,
Здесь бравшие для стройки известняк.
Редчайшая находка – верный знак
Существования цивилизации во Франции
В те времена планеты, о которых
Молчат недальновидные науки.
А истина рождается не в спорах,
Когда нам факты попадают в руки.

Артефакты

Гвоздь в песчанике девонского периода
Ржав, почти полмиллиарда лет
Пролежал – и вот увидел свет!
Гвоздь – свидетельство древнейшего труда.
Золотая нить того же времени,
Накрепко вмурованная в камень –
Украшение чьего людского племени
Золотою связью между нами?

Петра

Вся в скалах высечена Петра:
Жилища, бани, стадион.
В проходе к ней гуляют ветры.
Прошедший в город удивлён
Работой мастеров искусных,
Что высекали храм в скале.
Покинут город, и в нём пусто.
Где петрианцы на земле?
Ушли, взяв все предметы быта,
Иль, может быть, врагом убиты?

Гордые слёзы

Из Лидии по жребию приплывший
Спастись от голода в неурожайный год,
Свои селенья, города любивший,
На берегу чужом осел народ.
Этруски гордые, вы проливали слёзы
На италийские богатые поля –
Не выдернуть из сердца боль-занозу,
Но приняла вас щедрая земля.

Какие города вы основали!
Какие храмы к небу вознесли,
Кладя лидийский камень в основанье!
Какие смастерили корабли!
Я помню ваших ваз цветную роспись,
По гипсу фрески на разрушенных стенах.
Терять цивилизацию непросто,
И слёзы гордые – этрусков тайный знак.
Вы от Богов узнали: двести лет вам
На праздниках свободных веселиться,
Пока Этрурия не канет в воды Леты,
А дух в других народах растворится.

Бактрия
(250-130 г.г. до н.э.)

На скалах дат далёких записи.
Раскопки пролили в них свет:
Санскрито-греческие надписи
Бактрийских золотых монет!
Град  древних эллинов у Пянджа
Ход времени ещё не стёр.
Дивись, Менандр до Ганга даже
Свои владения простёр!
Буддизм, как веру, в сердце принял.
С Китаем царь вступил в контакт.
Путь шёлковый тянулся к Риму.
Но скоро станет всё не так.

Возьмут кочевники-азийцы
Прекрасный Балх и Мараканду,
И станут греческие лица
Раскосыми, пока не канут,
Ассимилировавшись, в Лету.
За Гиндукушскими хребтами
С Богами Греции монеты
Спустя столетья раскопают.

Соломон

Храм Соломона небывалой красоты:
Висят златые цепи пред давиром,
Откованы из золота цветы,
Стоят сосуды золотые с мирром.
Дворец роскошен: золотой престол
Слоновой костью дивно изукрашен.
На золоте неслась еда на стол,
Вино мерцало в драгоценных чашах.
Рубины, жемчуг, злато, серебро
И древо красное из дальнего Офира
«Корабль Хирамов» вёз царю в оброк,
И лучшие дары земного мира
К ногам слагали грозные цари,
И кланялись, главенство признавая,
Так мудро обо всём он говорил,
Так мощно билась мысль его живая.

Чтоб «испытать загадками царя»,
Царица Савская явилась с караваном
И, благовонья с золотом даря,
Себе признала Соломона равным.
Любимец Бога мудрости алкал,
Её ценя превыше всех сокровищ.
Бог Соломону мудрость щедро дал,
Богатство и любви земной покровы.
Как Суламифь любимого ждала,
Как отдавалась робко, нежно, страстно!
Из уст его «Песнь песней» приняла
Святая Библия, так «Песнь» была прекрасна!

Первопроходцы

До Колумба за семьдесят лет
Обогнули земной шар китайцы.
Хоть в анналах открытий их нет,
Могут первопроходцами зваться.
Лёгок их парусов алый шёлк,
И крепки океанские джонки.
Знал Чжэн Хэ в навигации толк,
Адмиралом был смелым и тонким.
Он прошёл сквозь Бенгельские льды,
Сквозь шторма Патагонского берега.
Протянулись морские следы
От Австралии в Конго, в Америку.

Не узнали Китай, возвратившись.
Чжу Ди умер – великий Чжу Ди!
Сел другой, корабли запретивший
И Великой стеной оградивший
Поднебесную. В тесной груди
Его не было места Вселенной
И высокой волне белопенной.

Витки прогресса

На Критском глиняном обломке
Наш современный вертолёт,
А на табличке Бангалорской
Короткокрылый самолёт.
Две тыщи лет назад летали –
В такое верится с трудом.
И почему вдруг перестали?
Цивилизаций рухнул дом?

Старая карта

Береговая линия без льда
На карте Антарктиды Пири Рейса.
С карт птолемеевых рисована. Когда
И кто ходил в рискованные рейсы?
А впрочем, был неплох у древних флот,
Умели корабли рубить в Китае.
Сместилась ось. Лёд в Антарктиде стает –
И обнажит рисунок старый тот...

Альпы

Кораллы, раковины и акульи зубы
В отрогах Альп находят. Океан
Поднялся здесь, скрыв горы, в месяц Судный
И принял новый материк землян.
А Альпы стали островками в водах.
Причалить к ним и навсегда осесть
Они манили грубых мореходов,
Так девственно-красиво было здесь.

Возвращение Македонского

Сняв с плеч завоеваний бремя,
Поход закончил Александр,
И взялся друг его за стремя
Помочь сойти.
- Нет-нет, я сам!
Он соскочил тяжеловато
После похода и от ран.
Стучало сердце гулко в латы,
Как в шторм о берег океан.

Кинжал

Кинжал длиною в две ладони,
Три тыщи лет лежавший в склепе,
Проспав в нём все земные войны,
Был остр, как скальпели Асклепия.
О, сколько не нанёс он ран,
Не вскрыл с горячей кровью жил,
Не покорил далёких стран!..
Он недеяньем заслужил
В музее место среди лат.
В смертях он не был виноват.

Завоеватели
(1240 год)

«Одеты в бычьи шкуры, вооружены,
Дородны, дюжи и непобедимы.
Доспехи на их грудь водружены,
Не не защищены ничем их спины.
Пьют кровь животных и свирепей львов.
Понятья о комфорте не имеют.
С огнём, мечом идут, нам не спасти голов –
Они, звероподобные, всё смеют», -
Писал Матье Парис в тревожный век.
С Востока шёл ужасный человек.
Как промысел Богов, Судьи решенье,
Татарское нашествие на страны.
Возмездием людей за прегрешенья
Текло в Европу войско Чингисхана.

Древлянские черепки

С раскопок сын привёз нам черепки,
Копчённые над древним очагом,
Хранящие касания руки
Древлянской женщины. Рисунок их знаком –
Похожий был в деревне на сосуде,
В котором тётя затворяла тесто.
Славяне все, похожие мы люди,
В одном, судьбой дарованном нам месте.
Переплелись глубокими корнями.
Роды братались, с древним родом род.
В единый храм закладывая камни,
В единый братский выросли народ.

Хоббиты

Нашли скелеты хоббитов. Они
Гораздо меньше человеческих, и зуб
Предкоренной с двумя корнями был у них.
Спасибо археологам за труд!
Стал древней явью «Властелин колец»,
Деревня с домиками чудными в холме.
Биение их маленьких сердец
Отсчётом доброты звучит во мне.

Парфянская стрела

Вы думали, пустилась сотня в бегство?
Она манёвр успешный провела!
Увлечь врага поможет это средство.
Вот обернулся воин – и стрела,
Стрела парфянская без промаха разит!
Вы просчитались, римляне, ага?!
И вот уж поражением грозит
Град стрел парфян, что пущен во врага!

***
Зачем Елена прельщена повесой
И Одиссей коварно поступил?
Зачем убит был Гектор Ахиллесом?
Зачем Парис стрелу в пяту пустил?
Зачем, зачем сожгли ахейцы Трою?
Зачем разграблены спартанцами палаты?
Закрой глаза монетами герою –
Паромщик Стикса стольких вёз без платы...

***
Зачаты от инкубусов Платон,
Ромул и Рем, Селени – царь сирийский,
Аристомен мессинский, Спинион
И Цезарь Август, и герой английский –
Волшебник Мерлин, Каролинга внук.
Признала Церковь жуткое зачатье.
Но признают ли доктора наук
Святого Духа во Христе участье?
Кто Путь указывал великим на Земле?
Ведома Высшими элита Ойкумены –
Вожди, герои, вои королей,
Мыслители, чьи письмена нетленны!

Встреча с фавном

Однажды одного из христиан
В долине отдалённой каменистой
Остановил печальный старый фавн
И попросил за свой народ молиться.
«Нас мало, вымираем мы в горах», -
Промолвил козлоногий обречённо.
Все фавны вымерли, наверно. Только прах
Держал в руках ответственный учёный.
Решил, что в череп вживлены рога.
Каких народцев только ни было на свете!
Сатиры, гномы... Божия рука
Давала радость жизни разным детям.

Древние календари

Календари Египта, майя,
Как и ацтеков, и индусов,
В нас изумленье вызывают –
Непостижимое искусство!
Что видим здесь – необходимость
Иль устремление учёных?
Ведь им веками приходилось
Искать закон в пространствах чёрных!..

Потоп

1. Потоп в Южной Америке

Небо упало на землю,
Горы сокрылись в  воде.
Где человечее племя?
Племя звериное где?
Быстро свершилась погибель
Расы на смерть обречённых.
Спала вода. в месте гиблом
Долго ещё дождь лил чёрный.
Лава бурлила, кипела,
Красные горы вздымая.
Кто вновь пришёл сюда первым?
Спасся кто, может? Не знаю...

2. Версия о причине потопа

Версия есть: астероид
Дно океана пробил.*
Лава подземная кровью
Хлынула, как из груди.
Глыба из роя Адонис,
Рухнув в районе Бермуд,
Стала атлантам бедою.
Тот же искатель, что мудр,
Сфинкса об истине спросит.
Может, Кристалл был виной?
Мучают разум вопросы
Драмы идущей земной.
Где кульминация драмы?
Вновь содрогание стен.
Вновь люди хлынули в храмы –
Молятся, ждут перемен.
В тот же раз небо застлало,
Волны прошли вкруг Земли –
И Атлантиды не стало.
Сфинкс всё откроет. Внемли!

*Астероид – около 8,5 тыс. лет до н.э.

Мексиканский Ной

У ацтеков, подобно библейскому Ною,
Спасся Мата во время потопа в ковчеге.
Мата добыл огонь, рыбу жарил с женою,
И разгневались Боги от дыма на небе.
«Для чего коптит небо он?» - Боги вскричали.
Бог Титлакахуан, Мату предупредивший,
Заступился: «Простите их, скорбных, печальных.
Пусть сготовят немного несчастные пищи...»

Легенда об Атлантиде

Разделили по жребию Боги всю Землю.
Посейдон Атлантиду в удел получил.
От земной произвёл он на свет поколенье.
Сыну старшему жезл Атлантиды вручил.
Старший сын был Атлант. Девять братьев Атланта
Жили в дружбе, согласье. Цвела Атлантида.
Каждый житель владел самородным талантом.
Изобилья такого мир прежде не видел.
Было золото там, серебро, орихалк.
Лес строительный, злаки, в обилье плоды,
Благовония в смолах, в цветах и корнях
Воздавала земля за труды. И беды
Ничего не вещало прекрасной стране.
Украшались богато её города.
Но пришлось полыхать ей в свирепом огне,
Но пожрала весь остров большая вода
Из-за магии тех, кто неведомым силам,
Возгордясь, волю дал. Сожалели о том.
Расколов луну Фатту, себя потопили.
Ужаснувшись, не будем идти их путём.

Скульптуротека

Динозавров терракотовые слепки
И животных неизвестных статуэтки,
И рисунки «чёрных камней Ики» –
Копии, с оригинала снимки.
Должен восходить оригинал
К времени почти невероятному,
Ведь лепил тот, кто их видел, знал.
Объясненье, может быть, и внятное,
Только фантастическое слишком.
Может, нас пришельцы обучали?
Голограммы из чудесной книжки
Для работы скульпторам вручали.
Создана была «скульптуротека»
Сорок пять веков тому назад!
В Мексике она – открытьем века
Потрясает непредвзятый взгляд.

Гороскоп майя

«Кипу» – это толстая верёвка.
Ряд шнуров на ней строкой повис.
Чёрный узел в «кипу» – катастрофа,
Белый – мир, зелёные – маис,
Жёлтый – золото, а красные – война.
По узлам – событий предсказанье.
«Кипу» – древнее развитие письма
Вглубь эзотерического знанья.

Сад в Куско

В столице инков, в Куско, на террасах
На ветках бабочки из золота и птицы,
Сонм змей и ящериц, и насекомых разных.
Искусству мастеров не надивиться:
И попугаю, хлопавшему крыльями,
И обезьянке с яблоком в руке.
Украшены издельями красивыми,
Террасы уходили вниз, к реке.
Цветы, плоды сияли жарким светом.
Трава серебряная радовала взгляд,
Звеня, как колокольчики под ветром.
...Конкистой уничтожен дивный сад.

Каменные шары

Есть каменные странные шары,
Рассыпанные в джунглях Коста-Рики,
Размером от двух метров до горы.
То, что естественны они, не говорите!
Другой вопрос, кто изготовил их?
Мне нравится гипотеза Казанцева:
«В болотах и лесах лежат шары
Большим макетом звёздного пространства».

Майорумы

Майорумы – индейское светлое племя,
Что в верховьях реки Амазонки кочует.
Как цыган, их нельзя жить заставить в деревне.
У костров в диких джунглях поют и ночуют.
От природы идёт их красивая сила,
Они дети земли с первых дней, изначально.
Майорумов сгоняли в селенья насильно –
Умирали они от тоски и печали.

Жертвоприношение

Жертвоприношеньем стало Му –
Государство Глиняных Холмов.
Дважды колебалось до основ –
И исчезло за ночь. Почему
Пятьдесят четыре миллиона
Взято было? Это ж очень много!
Я не верю в кровожадность Бога.
Мощь Земли дала в коре проломы.

Молода ещё, растёт планета
И трещат, ломаясь, континенты.
мы ж к морали сводим все моменты.
Неужель на всём народе мета
Аморальности, ведущая в погибель?
Говорит рассудок: «Быть не может!»
Внутренний протест мешает, Боже,
Восприятью древней мудрой книги –
Кодекса «Троано». Назиданья
В ней, как в Библии, в других писаньях многих,
Чтобы жили Божии созданья
Так, как заповедовали Боги.
Злом их беды объясняет текст,
Но давно за жизнью наблюдая,
Ощущаю внутренний протест
Против массового принесенья дани.

«Белые Боги»

Два морехода – Нээф Тун и Инка –
Когда погиб Алдланд, смогли спастись.
Нептун стал средиземноморцем. Инки
В Перу продолжили свою земную жизнь,
И, будучи верховными жрецами,
В тех землях пирамиды возвели.
...Кто в мир смотрел пытливыми глазами,
С Египтом параллели провели.
И выходило – ветви Атлантиды
На Западе взросли и на Востоке.
Кто глубже мыслит и чуть дальше видит
(Да не оспорят вариант мой Боги),
Предположат, что род атлантов с Марса –
Оттуда высота цивилизации.
Я доказательств привела бы массу,
Но попытайтесь сами разобраться.
И всё же жаль, жаль племя марсиан:
Венера покалечила планету,
Погиб в пучине дом второй – Алдланд,
«Богами белыми» рассеяны по свету.

Затонувший город

Нас удивили древние Багамы –
В районе Андроса нашли подводный город.
Вода хранит разрушенные зданья
И выгиб арки, нет древней которой.*
Там пирамиды, каменные стены,
Удобный порт с хорошим волнорезом.
Гляжу в магический кристалл – и вижу сцены
Базарной площади, прыжок девчушки резвой,
Идущей по канату. Опахалом
Она, танцуя, равновесье держит.
Как ей кричат, смеются, услыхала.
Такое чувство, я была здесь прежде,
Но не жила, по морю приплывала
Под парусом из грубого холста.
Я куталась в верблюжье одеяло,
От качки и от холода устав.

А город обдавал теплом и лаской.
Светильни в храме освещали фрески,
И издавали тихий звон подвески,
И жрец рассказывал истории, как сказки.
Я вижу письмена на орихалке.
Без плёнки окиси красивые пластины.
Пора домой, но расставаться жалко.
Вновь море, качка, долгий путь пустыней...

*10-12 тысяч лет.

Последние дни Атлантиды

Мин-Эвра – праматерь, великая жрица
Погибшей в пучине страны Атлантиды.
Блажен тот народ, кто судьбы не боится.
Упала скульптура её в пирамиде.
Рука, отколовшись, убила двух пифий,
Открыв предпоследнюю мира страницу.
Смолк грохот, и было так страшно, так тихо,
Что не было сил за убитых молиться.

А площадь базарная громко кричала,
Хвалила товар, пела, жарила мясо.
А площадь о роке ужасном не знала.
Великая жрица, молчала ты разве?
Ты плакала долго, в кристалл НЭШ смотрела,
О будущем мира Богов вопрошала,
И лампа без масла три ночи горела,
И кровь оросила три острых кинжала.

Разверзлося небо – и сказано было!
Пошла к Минно с вестью. Был царь опечален:
«За что Гея нас, о, за что невзлюбила?! –
С приходом на остров трясёт и качает.
Нам не было счастья на красной планете.
Оттуда Сфинкс смотрит, слеза каменеет.
Мы, видно, Богов нелюбимые дети.
Мы, видно, как учат нас, жить не умеем».

А площадь смеялась и ела маис,
Плясал на канате малец меднокожий.
Царь вышел на площадь: «Народ мой, молись!
Хоть вряд ли спастись нам моленье поможет...»
Весь правящий класс, весть плохую узнав,
Тотчас поднял в воздух свои «колесницы».
А в небе горел ослепительный знак
Неотвратимости Божьей десницы!

Тайна Сфинкса

Ты шесеп-анх,* ты Абул Гол** –
Лежащий в Гизе Сфинкс Великий!
Ты неподкупен, мудр и горд.
Ты видел царственные лики.
Ты тайну от людей сокрыл,
Взирая в Космос третьим оком,
В те отдалённые миры,
Куда атлант взлетал, как сокол.

Под лапой вход, в котором свет
Препятствием неодолимым.
Мы шли двенадцать тысяч лет
(Напрасно шли) дорогой длинной
К разгадке Сфинкса. Человек
К ней не готов ещё духовно.
Но он придёт, красивый век!
Великий Сфинкс, как Жрец Верховный,
Предаст огласке манускрипт,
В котором судьбы Атлантиды.
Он есть и будет он открыт –
Его пророк в прозренье видел!

*Живой образ
**Отец Ужаса

Новая гипотеза
местонахождения Атлантиды

В Крыму есть Сфинкс, десятки пирамид
Под галечником, слоем отложений.
Как много тайн ещё земля хранит,
И ждут легенды современных продолжений.
Космические снимки говорят:
Два эллипса, прямоугольник виден
В районе Севастополя. И взгляд
Достраивает стены Атлантиды,
Как утверждал Платон, из трёх пород –
Из камня белого, из чёрного и красного.
Они в округе, и сейчас народ
Для стройки известняк себе берёт,
И, может быть, идея не напрасная
Вести раскопки на Федюниных высотах,
Осталось, может, что-нибудь от города.
Там, где морская полегла пехота,
Была столица Атлантиды гордая.

Близ Севастополя у пирамиды – Сфинкс.
Пока откопан у него лишь лоб,
Хранящий много памятных страниц
Истории и, в частности, потоп.
Волна, прорвавшись с северных морей,
Тогда страну атлантов затопила.
...Гипотезе дано в сердцах гореть –
В ней есть правдивых подтверждений сила.

Великий мастер

Жил Дедал, жил сын его Икар,
Но не птичьи перья слабым воском
Укрепляла на крыле рука
С дерзкою мечтой полёта к звёздам.
Бесколёсную крылатую повозку
При раскопках в Кноссе увидали.
Снизу крыльев надпись по-минойски
Со словами: «Сделано Дедалом»!

***
Славянские и греческие мифы
Так часто нам вещают об одном.
И думая о них, приходишь к мысли:
Гиперборея – древний общий дом
И предков эллинов, и наших предков – русов.
Гиперборейцы были люди славные.
Чтоб с греками не слабли наши узы,
Нас единит духовно православие.

Детский крестовый поход во Франции

Подал нищему еду Стефан, пастух.
Тот вложил письмо подростку в руку,
Говоря: «На нём Господень Дух!»
Пастушок прочёл посланье другу.
(Содержание письма нам неизвестно.
Якобы писал его Христос).
Юные сходились в эту местность.
С каждым днём отряд всё больше рос.

Тридцать тысяч, вставши под хоругви,
К королю отправились с молитвой.
Не дал тот аудиенции, и други,
Грезя с мусульманским миром битвой,
Захотели море перейти.
Воды пред  детьми не расступились.
Где благословенные пути?
На корабль в порту они просились.

Два купца – Железный Хуго и Вильгельм
С говорящим прозвищем Свинья
Согласились отвезти детей.
Где же ты, Священная земля?
Из семи два корабля попали в бурю.
Все погибли, скорбно помяну.
А другие по прибытье будут
В рабство проданы – Свинья их обманул.

Примет их Алжир, не Палестина.
Беспощаден будет к детям Рок,
К детям, шедшим с вестью Бога-Сына
По кровавым терниям дорог,
Ждущим чуда в тьме средневековья,
Но преткнувшихся на подлости людской.
Вечно вера сопрягалась с кровью.
Смотрит Бог в жестокий мир с тоской.

Девичья гора

Грозный шёл на Казань,
Но царя-иноверца
Захотел наказать,
Меч вонзив ему в сердце,
Злой язычник мордвин.
Его выдала дочь.
Из её сердца вынь
Меч, кровавая ночь!
Повелел Иоанн
Холм могильный насыпать.
...Привлекает курган
Роковые событья,
Запредельные силы
В виде странных огней,
Копья молний... Могила
Зло хранит до сих дней.
Холм Девичьей Горой
Называют в округе.
Те места, где есть кровь,
Освящаются трудно.

Первая царица

Сын Грозного, царь Фёдор умирал.
Переходил в мир лучший царь блаженный.
Ближайшие стояли у одра.
Кто примет скипетр царского служенья?
Никто не брал. Тогда взял Годунов
И отдал жезл своей сестре Ирине,
Жене царя. Согласен был народ
С тем, что Россию не мужчина примет.
Благословил: «Да пусть не убоится
Трудов державных первая царица!»

Но на девятый день после кончины
Ирина принимает постриженье.
Был договор? Подспудные причины?
Поймём всё, оценив расположенье
Фигур на политической доске,
Где был Борис фигурою сильнейшей.
Хороший ход принёс ему успех.
...Век этот не был веком властных женщин.

«Бунтовщик»

Простите, не дословно говорю,
Лишь смысл доноса Ртищева царю:
«Бунтовщиков в лесу ловили, и поймали
Детину волосатого. Пытали,
Но он мычал лишь».
О, жестокий век!
Как бунтовщик, повешен «снежный человек».

Странности русской истории

С декабристов взяли эту моду,
Не прошла она у нас с годами –
«Господа боролись за свободу.
Мужики боролись с господами».
Закавычила я сказанное кем-то
С юмором, а в общем, очень точно.
В революцию вели интеллигенты.
Гегемоном назван класс рабочий.

Раскаянье

Творец был нами недоволен.
Мысль неверна – и волны боли
Колокола голов кололи,
И гуды шли по всей земле,
И гуды шли по всей вселенной.
О, как от боли плакал Ленин,
Потом уж, в Горках, не в Кремле...
Скорбел великий человече,
Что встал стране палаш на плечи,
Что снесены колокола,
Что человечность в сталь ушла.

Цинга
(Рассказ бывшей узницы ГУЛага)

У вальщиков цинга –
Нужны чеснок и лук
Иль веская деньга,
Тогда ты уркам друг.
А те имеют всё,
Заточкой пригрозя:
Чеснок, лук, сало, сок.
Удельные князья!

Средь урок нет родных,
Нет денег, беднота –
И бьёт цинга под  дых
И в зубы. Хвоя, та
Спасает не всегда.
Жуём её, жуём
Средь тяжкого труда.
Гниём, гниём живьём,
От слабости валясь
В высокие снега,
Всевышнему молясь,
Чтоб отошла цинга.

Антихрист

Он отдал душу Провиденью,
Но Дьявол взял её, смеясь,
И встал за ним могучей тенью,
И окружил безумца теми,
Кто смог поднять его во власть.

Он наконечником копья,
Которым был пронзён Христос,
Смог завладеть, мечтою пьян
Стать Властелином мира. План
Тотчас деталями оброс.

Он шёл, Европу подминая
Железной гусеницей «тигра»,
Жёг страны, жалости не зная.
Народы, страхом распиная,
Казнил, играя в свои игры.

Неуязвим Антихрист века!
(Почти полсотни покушений).
Играя роль сверхчеловека,
Хотел разрушить даже Мекку,
Но Бог остановил движенье.

Великой жертвою отброшен
В Берлин был из России Зверь.
За что он дан был миру, Боже?
В Святые возвести хороших?
Не сосчитать людских потерь!

Блокадница

Посерела, замерла.
Плакать силы нет.
Ночью дочка умерла.
Жизнь длиной в пять лет...
- Клей на мёрзлый хлеб намажь,
Поцелуй дочь в лоб.
Обратились в Эрмитаж –
Изготовят гроб.
- Заказали б сразу два.
Завтра я умру.
Умерла. Сбылись слова.
Беспощаден, крут
Голод-царь. Чума-война
Косит всех подряд.
На погосте тишина,
Вечный страх утрат...

Военное фото

Два фото – годы 41-й, 45-й.
Юнцы на первом, на втором – солдаты,
Прошедшие всю долгую войну.
На первом, словно чувствуя вину,
Полуголодные, усталые, небритые,
Врагом, превосходящим их, разбитые,
Солдаты хмуро, тяжко отступали.
Второе фото: Словно не устали
От холода, от грязи, от сражений.
Конец войны – иное положенье.
Смеющиеся, радостные лица –
Есть чему радоваться и есть чем гордиться!
Два старых фото. Снова День Победы.
Полвека мирных – это что-то значит.
На фото глядя, сын с отцом ведут беседу,
А женщина седая тихо плачет.

Река времён

Плывут в реке времён святые даты
Времён тяжёлых, горестных времён.
По берегам погибшие солдаты
Без орденов, фамилий и имён.
Позарастали травами окопы,
Пророс сквозь каску к небу иван-чай,
Как дар освободителям Европы.
Река, в ладонях души их качай!


ИСТОРИИ И ЛЕГЕНДЫ

     «Легенда есть правдивая история.
     Найдутся документы о событии,
     Всплывут трактаты, в тайниках забытые, –
     И явят факт», - сказал Учитель Мория.

Венчальная диадема

Огнепоклонник фараон Аминхетеп
Отдать дочь в жёны Солнцу-Ра решил,
А проще, в жертву принести хотел.
Отец, в котором не было души,
Не смог осуществить свой жуткий план.
С возлюбленным дочь убежала в Трою,
Взяв диадему. Чья девичья длань
Её касалась, вняв призыву крови
И огненному зову Бога Ра,
И поднимала к яркому лучу,
Бросала, обожжённая, и страх
Гнал деву в церковь, а потом к врачу?
...Прекрасная Елена надевала
Чудесный обруч только при свечах.
...Однажды жрица храма запылала –
Покров воспламенился от луча.

...София, Шлимана подруга и жена,
Венец желая на себя примерить,
Как многие, была обожжена.
Есть основания легендам древним верить,
Что в жёны Ра ту девушку берёт,
Которая надела диадему.
Не льстись на золото, надень простой берет –
И Ра закроет огненную тему.

Последней обожжённою была
Сотрудница немецкого музея.
Она ужасно руки обожгла.
От Солнца прячась, под окно присела.
Теряется здесь диадемы след.
Кто обладает её страшной силой,
Не накликая огнеликих бед?
Венец недавно обнаружился в России...

Магическое зеркало

Красота мужчин всегда влекла,
Как вино, душистое и терпкое.
Из осколка флорентийского стекла
Сделано магическое зеркало.
Зеркало дарило красоту
И неувядающую юность,
Но средь многих избирало ту,
Что в него смотрелась ночью лунной.
Ей служило до преклонных лет.
Говорят, его имела Дитрих.
Умерла или ушла Марлен
В зазеркалье к своим Лунным Питри?

Зеркало к старьёвщику вернулось
В деревянной стёршейся оправе.
Он тележку в лабиринте улиц
Катит, и, держась старинных правил,
Отдаёт реликвию Денёв,
Чтобы стала для людей загадкой.
Отразился в зеркале денёк
С ветерком, игравшим лёгкой прядкой...

Сокрытое временем

Была ли сабля Чингисхана
В руках у Ермака?
Был Кучугай с ним битвой пьяным?
Сокрыли всё века.
Любил Ермак Айгун, колдунью,
Чьё имя Лунный День?
Могло всё быть. Ветра подуют,
Укроет землю тень
Туч грозовых, и первый сполох
Небесного огня
Откинет древней тайны полог
И посвятит меня
В секреты мощных наговоров
На сталь мечей, на кровь.
Ногайские темнеют взоры.
Айгун поёт любовь.
Брат Кучугай врагом считает
Любимого Айгун.
Им ворон смерть троим вещает
В неделю чёрных лун.

Скиф

Гудела степь. Под ноги скакунам
Летел ковыль. Пред воином лежала
Чужая неизвестная страна,
Чья почва плодородна и черна.
Она теперь ему принадлежала.

И девушка, чьи очи так узки
И чьё лицо похоже на луну,
Ему сказала, обнимая: «Скиф!»
И он в объятьях нежен был и тих,
К её груди седой главой прильнув.

Он был могуч и статен, как атлант,
И от него рожали сыновей.
Булатный меч и воинский талант,
Кольчуга и набор чеканных лат,
Табун гнедых и вороных коней –

Вот достоянье князя Светозара.
Но чёрную беду накликал ворон.
Стан ночью перерезали хазары,
А лунноликую к повозке привязали
И увезли в благословенный город,

Где был рождён сын девушки и скифа.
Он стал врачом, учёным и поэтом.
Он об отце сказал словами мифа.
Вольна, летела к северянам рифма
На крыльях перелётных птиц и ветра.

Паломничество

Оборванный бродяга шёл туда,
Где был с мощами Сергия собор.
Хрустел лёд под ногами, как слюда.
Вела его зелёная звезда
И ангельский серебрянейший хор.

Встречал в лесах он путников других.
Однажды бровь рассёк бродяге тать.
Но не было вещей с ним дорогих,
И снял с него разбойник сапоги.
А что ещё с бродяги можно взять?

Он шёл босой, сбивая в кровь ступни,
По перволёдку, по промёрзлой грязи
И повторял слова из старых книг,
И видел в снах благословенный лик
Хозяина Руси, хотя не князя.

В одном из этих лепых сердцу снов
Из рук игумена ковш с пламенем он принял
И его выпил. Огненная кровь
Уж не звала ночлежничать под кров
И молоко просить из чёрных кринок,

Что у хозяек тёплые в печи.
Он ночевал, где Бог пошлёт в тот день,
И часто слышал волчий вой в ночи,
Но стал неуязвимым он почти,
Усильем воли обращаясь в тень.

Он ел кору, сосал осколки льда.
Устраивая гнёзда на деревьях,
Он спал немного. Он спешил туда,
Где жертвою великого труда
Стена и храмы монастырские белели.

И он дошёл. Молитву вознеся,
Припал к мощам, сияющий от счастья.
Разверзся купол в храме. Небеса,
Живую душу взвесив на весах,
Печать Господнюю поставили: «Причастник».

Сказ о Святогоре

Святогор-богатырь, Любомиры сын,
На Святой горе рождён, пестован.
Двадцать лет он жил и не зал грозы,
В двадцать первый год пришло бедствие.
Из глухих степей налетел волк-хан
С татарвой своей да раскосою,
Потоптал поля, позагрёб меха
И увёл невест к себе босыми.

Святогор тогда был в лесу густом,
Рой отсаживал, мёд из бортей брал.
Прибежала мать, говорит: «Постой!
Не ходи один со врагом на брань!»
И повисла мать на его плече.
Оттолкнул её, в село кинулся.
Погнала любовь и мужская честь.
Скоро добежал, потом вымылся.
Кровью облилось сердце вещее.
Забежал во двор – нет Любавушки!
О, лебёдушка, зорька вешняя!..
Горизонт пылит, взрыты травушки.

Он взнуздал коня, взял булатный меч
И помчал туда, где дымил закат.
- Как же я тебя не сумел сберечь?
Нет прощенья мне, так я виноват!
Вот взошла луна, осветила дол.
Он почти догнал, был  в виду врагов.
Он сошёл с коня, пешим быстро шёл,
И молился, звал в помощь всех Богов.

Враг раскинул стан, не боясь погонь.
Святогор с конём – в вётлах у ручья.
Вызвездило ночь. Вспыхнувший огонь
Деву осветил. Как узнать бы – чья?
К стану он пополз. Тихо конь заржал.
- Серко, помолчи, подведёшь меня...
Приподнялся чуть, меч в руке зажав.
Да, любавин лик в отблесках огня!

Надо ночи ждать, стражники уснут.
Дал он деве знак – соловьиный щёлк.
Вои пали ниц – видно князь их тут,
По-татарски хан, их вожак, их волк.
Вот Любаву хан за руку повёл.
К ханскому шатру, упираясь, шла.
- Бог наш, Род, спаси! Истерзает волк, -
Мука за неё сердце обожгла.

Только не спешить, выбрать верный миг.
- Боже, защити честь моей любви!
Ханский голос злой и любавин крик.
Святогор в шатёр проскользнул, как вор.
Миг – булатный меч в вражеской крови.
                - Любушка моя!
- Тсс... Сиди, молчи!
Отойдёт к кострам стража – и уйдём.
Испустил дух хан. Стихло всё в ночи –
Святогор ушёл с девушкой вдвоём.

...Ратников собрал. Рыскал по степи
В поисках татар, наконец, нашёл.
Обнажив мечи – местью кровь кипит! –
Маленький отряд на врага пошёл.
Бились мощно, зло за своих невест.
Пролилась их кровь на седой ковыль.
Девушек спасли. Пело всё окрест.
С песнею дошла из времён тех быль.

Перст Перуна

Раскололось небо. Перст Перуна,
В дуб ударив, надвое разъял
Ствол могучий, на разломе руны
Выжег о враждующих князьях.

Вышли биться Дан и Феоктист.
Дан был молод, Феоктист – старик.
Рухнул дуб – и каждому свой лист
Дал прочесть у Громовой горы.

Испугались оба, и оружье
Больше никогда не поднимали.
Неужели Голос неба нужен
Для того, чтоб люди понимали

То, что преступленье совершают,
Проливая кровь себе подобных,
Заповедь Господню нарушают,
Сделав мир в безумстве местом лобным?!

Град Китеж

На Русь наступала Великая степь.
Вёл конницу к Волге Батый.
Вот-вот и достигнет святых белых стен,
Где храмы возносят кресты.

Град Китеж поруганным быть не хотел.
Молитва дошла до небес.
Осталась от города белая тень.
Под водами Китеж исчез.

На дне Светлояра реальность иной
Предстала. Жизнь Богом-Отцом
Дана людям в озере. Город земной
На свет всплывёт перед концом.

Нечасто, но видят в озёрной воде
Златые его купола.
Его звонари, кверху руки воздев,
Играют в колокола.

Разносится звон по окрестным местам,
И радость летит из груди,
И к Китежу-граду взывают уста:
«Град, из Светлояра гряди!»

Легенды о погибших
планетах и лунах

1.Космическая битва

Больше сотни тысяч лет тому назад
Воевали люди, Боги и кащеи,
Превращая часть системы в ад.
В ходе битвы раскололи Дею
(5-ю планету), а у Марса
Взрывом повредили атмосферу.
Деи нет. Лик Марса мёртв, как маска.
Что спаслись, вошли в земную сферу:
С Деи – люди  с кожей цвета мрака,
С Марса – белые, арийские рода.
Их судьба предупреждением нам, братья,
Чтобы в будущем бездомным не рыдать.

2.Гибель Лели

Если славянскому мифу поверить,
Леля расколота Тархом* на части.
«Эти кащеи, правители серых,
Сгинули вместе с луной в получастьи**».
Не угрожали захватчики более,
Но континент был навеки утерян.
Потопом заплачено было за волю.
Канула в воды Гиперборея.

*Тарх – Даждьбог.
**...в получастьи – за 19 секунд.

3.Гибель Фатты

В пирамиде майя сохранилась
Надпись: «Малая луна разбилась».
Эта надпись – подтвержденье факта,
Что вкруг Геи обращалась Фатта.
Проводя эксперимент с кристаллом силы,
Фатту анты древние разбили.
Затопил большой осколок Фатты
Атлантиду. Он был назван Фатум.
А исход сей страшный и печальный
Имя получил – «исход фатальный».

Миф о трёх солнцах

Как утверждают с Вед Перуна списки,
В начале времени земли Гипербореи
Серебряный, зелёный, жёлтый диски
Трёх ярых солнц на небесах горели.

Событье вызывает удивленье.
И всё ж не думаю, что в Ведах ложь иль бредни.
Двух солнц-гигантов дивное явленье –
Из-за сближения с галактикой соседней.

История Мухтияра

Бек захватил черкешенку в бою
И в край степной наложницу увёз.
Любил и холил, как жену свою:
Цветами украшал плетенье кос,
В меха и ткани дорогие одевал,
Звенел её шаг серебром монист.
Он имена их сыновьям давал.
Но вдруг сказал: «Иди! К своим вернись!»

Ушёл с ней самый младший из сынов.
Мать умерла. забыл в чужих краях
Мальчишка имя своих детских снов.
Ему кричали грубо: «Мухтияр!
Поди! Подай! Почисти! Принеси!
Не поднимай на хана дерзких глаз!»
Он, повзрослев, пошёл овец пасти,
И подарил ему акын сааз.

Он пил кумыс и воду из ручьёв,
Был худ и смугл, и очень молчалив.
Не спрашивал акын его, о чём
Он думает, не спрашивал Али –
Сухой, высокий и седой пастух.
Он был так стар и столько видел горя,
Что пеплом взгляд подёрнулся, потух.
Звенел струной акын, сын бека вторил.
А уходя в степь, пел свои напевы
И складывал свои песнь, плач и сказ.
Мечтая о любви раскосой девы,
Он обнимал певучий свой сааз.

Но дни его текли вдали от дев,
Размеренны, чисты и бескорыстны,
И Бог, на чистоту его воззрев,
Дал плод познанья от небесных древ,
И юноша вкусил Господних истин.
Он прозорливцем стал. В начале века
Он видел окровавленный поход
Грядущих лет и злого человека.
Мгновений пульс, тысячелетний ход
Он чувствовал, как содроганье почвы
Под ближним и под дальним бегом конниц.
Был, как чернец, что возводил ввысь очи
И возвещал приход врага со звонниц.

...Ослаб сын бека и ходить не мог.
Его носили на носилках за отарой,
Но годы долгие дал прозорливцу Бог
И в ночь большой луны звал Мухтияра
Взглянуть на небо. Там средь малых звёзд
Огромные летели строгим строем,
И Бог ответил на его вопрос:
«К Земле летят вселенские герои!»

Восточный дух поведал мне о том.
Не о себе ли говорил мудрейший
До той поры, пока златым перстом
Ра не коснулся праведных и грешных?

Свадьба

Послежатвенной порой
Шёл в деревне пир горой.
Растекалась брага
Ручьём до оврага.
Разлетались калачи
Сами в руки из печи.
Самовар, как генерал,
Медью драеной играл.
Балалаечки звенели,
Гости «Свадебную» пели,
А гармонь в свои меха
Завернула жениха.
За невестой – сундуки
С щедрой купчиной руки,
А жених и сам хорош,
Краше в мире не найдёшь!

Брага пенится у рта.
Вдруг раскрылись ворота –
Королевна! «Пировать
Иль Ванюшу своровать?» –
Забоялася невеста
И в воротах встала тесно.
Что за бёдра, что за грудь
Заслонили даме путь!
Королевна, жмурясь мило,
Ваню пальцем поманила,
Но взяла невеста кнут:
«У меня характер крут!»

Так уехала ни с чем
Королевская карета,
Лишь алмаз сверкнул в луче,
Отколовшись от берета
Королевского пажа.
- Веселись, гуляй, душа!

Золотая верёвка

Вожак германских воинов Георг,
Что ненавидел Папу, был неробким,
И, цель имея, с некоторых пор
Златую при себе носил верёвку.
Георг на ней хотел повесить Папу
«Безбожного», но так и не сдержал
Германцам, небу ль данную им клятву.
Климентий в «Замок Ангела» бежал.

Цветик-семицветик

На мир земной спустилась ночь,
И вышла полная Луна.
Молилась женщина за дочь,
Не зная устали и сна.
Бог, внявший плачу трёх молитв
От детских лет до дня сего –
О Жизни, Смерти, о Любви –
Сказал ей: «Я исполнил всё».
Но с губ её сорвался стон:
- Ты ж не златая рыбка – Бог!
На дерзость усмехнулся Он:
- Что хочешь?
- Чтоб ещё помог!

Сорвав большой цветок степей
И приложив его ко лбу,
Планетный Бог ответил ей:
- Вот семицветик. Мудрой будь!
В зачёт исполненных молитв
Я оборвал три лепестка.
Как дань Божественной Любви,
Взяла цветок её рука.

О, нужно мудрой быть, беречь,
Зазря не тратить лепестков!
- Желанье главное – пусть меч
Войны пойдёт на переков!
Пусть песню мира запоёт
Народ враждующих сторон
И меч войны перекуёт
На антигравитрон, -
И лепесток оборвала
Небесно-голубой
Так, словно счастье обрела.
- Доволен Я тобой!
Для исполненья год мне дай,
Нашлю на мир беду.
- Прости, Господь, зачем беда?
- Зачем? Имей в виду,
Что мира не захочет мир,
Не испытав всех бед,
Бед вплоть до ядерной зимы.
- Не насылай! О, нет!

Сорвавши красный лепесток,
Промолвила она:
- Хочу здоровья всем, мой Бог!
Затмилась вдруг Луна.
Сказал Господь: «В ней лунный Ад.
В ней Суд и запись карм.
Болеет тот, кто виноват, –
Давно известно вам.
На то космический закон.
- А ты закон нарушь!
- Начну с тебя, - промолвил Он.
- Сначала дочь и муж!
И корпус раковый спаси –
Я слышу вопль в ночи!
- Закон нарушить не проси,
Несчастная, молчи!
Лишил Богов покоя крик
Всех грешников Земли.
Бог головой седой поник.

- Печали утоли,
Весёлый жёлтый лепесток!
В тебе дрожь чую я.
Лети, как крылышко, в исток
Весеннего ручья!

Лиловый дрогнул лепесток.
Его поберегу.
Но отчего-то грустен Бог.
Ему чем помогу?
- Знай, что бессмертье выше счастья, -
Сказал ей тихо Бог.
- Ты не бессмертен?
- Лишь отчасти.
Кончается Мой Срок.
Последний лепесток сорвав,
Она в порыве чувств
Такие молвила слова:
- Сильней всего хочу
Бессмертья Богу, ради нас
Оставившему Рай!
Пронзили жалость и вина:
- Господь, не умирай!


СУФИЙСКИЕ ИСТОРИИ, ПРИТЧИ

Сказание о воде

Однажды Хызр, учитель Моисея,
С остереженьем обратился к людям:
«Наступит день – и вся вода исчезнет.
Придёт вода другая, но кто будет
Пить воду новую, сойдёт с ума тотчас.
Крестьянин понял смысл речений Хызра
И сделал для себя воды запас.
Вода всех рек истаяла, как призрак,
Но человек в убежище своём
Пил воду, что была в большом запасе.
Когда ж наполнился вновь сельский водоём
И пили все, возникло разногласье
Между людьми и этим человеком.
Они сошли с ума, а он был прежний.
(Как стар конфликт меж гением и веком..).
К воде безумья он идёт в надежде
И пьёт её, чтоб как все люди мысля,
Не быть средь сумасшедших одиноким.
...Полна история печальнейшего смысла.
Так поступить пришлось мудрейшим многим.

Река и пески

Текла река, теряясь меж песков.
Вдруг голос прошептал: «Ты так исчезнешь.
Проносит ветер стаи облаков.
Проси – обнимет и рукою нежной
Перенеся, даст вниз дождём упасть».
- Но так я потеряю свою сущность!
- Предпочитаешь ты совсем пропасть?
Проси же ветер! – тихий голос учит.
- Переносилась ты, рекою становясь.
Таится в памяти полёт, ты вспомни только!
И вспомнила река, нет, её часть,
Как проливалась с неба струйкой тонкой.

...В объятьях ветра речка, воспарив,
Летела над горячею пустыней
До звёзд ночных, до утренней зари,
И пролилась над горною вершиной.
И падая с уступа на уступ,
Запечатлела в памяти весь опыт:
«Вот моя сущность – падать в пустоту,
В объятьях ветра постигать высоты!»
Река познала сущность, а пески
Шептали: «Мы-то знаем, потому что
Из нас, песков, путь речки состоит,
И каждый раз лететь её мы учим.

Прочтя историю, уловим мысль в виске,
Что путь, которым суждено потоку жизни
Продлиться в странствии, записан на песке,
Который вечность в мудрости созиждет.

Компенсация за обиду

Один человек в одеянии суфия,
Увидев собаку, ударил ту посохом.
Взвыв, кинулся пёс к мудрецу: «Зло несущие
Средь избранных!»
- Суфий, как мог ты так, походя,
Ударить пса палкой? – премудрый речёт
Тому, кто к собаке отнёсся жестоко.
- Пёс пачкал одежду.
- Я тут ни при чём, -
Ему возразил пёс. - Господнее око
Всё видит!
Собаке мудрец: «Чтоб тебе
В обиде не быть до Господня суда,
Проси компенсацию!»
- Суфий одежд
Своих не достоин. Я думал, вреда
Не может носящий их мне причинить.
Лиши его права носить сей костюм!

Крепка притчи мысль, как суровая нить.
Не ниже людского порой пёсий ум.

Обретение истины

Омар эль- Калави из Тарагоны
Был приведён в покои Рударигха.
- Изложишь истину и не сокроешь оной,
Не то узнаешь, что такое лихо!
В понятных выражениях изложишь.
- И ты меня тогда отпустишь сразу?
- Да, слово лорда.
- Истин три. Сам можешь
Проверить достоверность их. Твой разум
Счёл очевидным: я – Омар эль Калави.
Вторая истина – ты обещал свободу.
Ты хочешь истину простую – это три.
Свободен я?
- Что ж, лорд не лжёт народу...

Сундук Нури Бея

Нури Бей был вдумчивым и умным.
Заподозрив, что жена кого-то прячет,
Нури Бей, не поднимая шума,
Закопал сундук в саду. Другой иначе б
Поступил, жену в измене укоряя.
Дал урок Бей, сундука не открывая.
Когда бабушка его была жива,
В сундуке хранила кружева...

Урок шейха

Говорят, что правитель Египта
Обсуждал вознесенье пророка.
- Как упавший сосуд не пролитым
Он, вернувшись, застал, ведь дорога
В белый Божий чертог не близка?
- Да, ещё не остыла постель,
Как сошёл он вниз по облакам
С чувством, что был там много недель.

Не поверил правитель, что так
С Мохаммедом когда-то всё было.
Один шейх в волшебстве был мастак:
- Опусти лицо в воду!
Чья сила
Египтянина перенесла
В край чужой? Там семь долгих лет прожил.
Шли события дней без числа.
Раз лицо опустил в море. Боже,
Он над тою же чашей с водой!
- О, злодей! ты семь лет моих отнял!
Нищетой жизнь грозила, бедой.
- Всё случилось в мгновенье сегодня!
Так же было с великим пророком,
Но есть разница в ваших виденьях.
Малозначащ твой миг, был уроком.
Миг пророка – большого значенья!

Сказание об огне

Давным-давно, упорно размышляя
Над тайнами природы, некий Нур
Добыл огонь. История являет
Нам культ огня среди пещер и шкур.
Во многих племенах огонь утрачен
Или остался только у жрецов.
Смысл вещи извращён, а это значит,
Что заблужденье в людях налицо.

...Был в тех краях мудрец с учениками.
Ученики решили людям вновь открыть,
Как добывать огонь и чем полезно пламя.
Жрецами ученик один убит.
В других местах терпели пораженье.
Ценился культ огня, не сам огонь.
Сказал мудрец: «Вы начали служенье.
Но не вложив умение в ладонь,
Вы не были успешными, увы...
Не многие хотят, чтоб их учили.
Уметь учить должны сначала вы
И приложить немалые усилья,
Чтоб люди поняли, что есть чему учиться
И захотели нужное познать.
Учите так, как учит небу птица
Своих птенцов, как учит сына мать!»

Суфий и людоед

Суфийский мастер встретил великана.
- Я съем тебя, - промолвил людоед.
- Твоё желанье кажется мне странным,
Ведь ты меня не можешь одолеть.
Могущественней я, чем можно думать.
- Вздор! – великан взревел.
- Ну что ж, давай
Померимся, в ком больше сил, без шума.
Бери тот камень, воду выжимай!
Как великан ни силился, не выжал.
А суфий к камню подложил яйцо –
И влага ожидаемая вышла.
Какое изумлённое лицо
У великана было! И с почтеньем
Он суфия в пещеру пригласил.
Настала ночь, в углах сгустились тени.
- Со мной спи! – людоед провозгласил.

Лёг, захрапел. А суфий сделал куклу
И рядом с великаном положил.
Проснулся тот и, взяв дубину в руку,
Семь раз ударив, куклу размозжил.
Лёг суфий и хозяина позвал:
«Эй, людоед, бужу тебя, прости!
Какой-то надоедливый комар
Меня семь раз недавно укусил».
Испуганный словами, великан
Уже не смог на мастера напасть.

Проснулись. Плыли в небе облака.
- Хочу напиться чая, суфий, всласть! –
Промолвил великан и шкуру бычью
Под воду мастеру с ухмылкой в ноги бросил.
- Носить тяжёлое, дружок, не мой обычай.
Ручей к порогу приведу, и будешь босый
В нём умываться и зачерпывать питьё.
Ждал долго великан. Принёс воды.
- Я удивлён был на могущество твоё,
Что ж затянулись так сейчас твои труды?
- Но без усилий не бывает дела.
Я минимум затратил своих сил.
Журчал ручей. В кустах пичуга пела.
Своей дорогой суфий уходил.

Всеведущий Руми

Богатый купец из Тебриза
Искал мудреца, что помог бы
Ему в затруднениях жизни.
Он умных людей встретил много,
Но не было сердцу ответа.
И вот он прослышал о Руми.
Придя к мудрецу за советом,
В волненье воздел кверху руки.
- Да, Бог наказал тебя, так как
Однажды на дервиша плюнул.
Пойди, извинись с должным тактом, -
Купцу посоветовал Руми.

Открыл он, коснувшись стены,
Базарную площадь в Европе
С лежащим там дервишем.
                - Мы
Имеем общения опыт.
Прощенья просил тот купец,
В Европе святого найдя.
...Всё знает о нас Бог-Отец,
Коль мудрые в душу глядят.

Золотое сокровище Малика

Жил богатый купец, беднякам помогая,
А однажды решил, что раздаст всё до гроша –
И раздал. С той поры началась жизнь другая.
Дервиш, плод медитации, вдруг чудом ожил.
- Я – реальное «я» твоё, - он произнёс, -
От сердечных щедрот осязаемым ставшее.
Я ещё не один златом сделаю взнос.
Бей меня! Стану статуей ценной, упавши, я.

Раз Малика-купца навестил Бай Акал.
Сели. Дервиш явился. Получив удар палкой,
Золотым изваянием на пол упал.
Поделился Малик с Бай Акалом. Не жалко
Своё «я» превращать для людей хоть и в злато.
Бай Акал тут смекнул, как богатство добыть.
Дервишей он созвал отобедать в палаты.
Когда те угостились, Бай Акал стал их бить.
Бай Акал помещён был
                в буйстве в дом сумасшедших.
Эту притчу прочтя, в ней мораль не ищи.
Цель рассказа – тот дервиш,
                вначале пришедший,
«Я» купца, его дар, его ум, его щит.

Железный подсвечник

Дервиш брёл по дороге устало.
Обогрела вдова, словно лучик.
Её сына с собою в путь взял он,
Чтоб обрёл то возможности лучше.
После странствий тяжёлых, далёких
Они вышли к пещере под вечер.
- Да не видит сокровищ пусть око!
Принеси мне железный подсвечник.

Сын вдовы, оказавшись в пещере,
Обомлел от сокровищ несметных.
Взял с собой, чтобы выстроить терем,
Драгоценных камней и монеты.
Взяв для дервиша грубый подсвечник,
Вышел, странно, к родимой лачуге.
Где же дервиш? Наверно, далече...
Но за чудом одним ещё чудо:
Все каменья растаяли вдруг,
Все монеты внезапно пропали.
Он подсвечник зажёг. В светлый круг
Вошли дервиши, двигаться стали.
А исполнив ритмический танец,
По монетке ему бросил каждый.
Можно жить, но богатым не станешь,
А его уже мучила жажда...

Вновь пошёл он туда, где взял даром,
Но набрёл на дворец, где был дервиш.
Тот подсвечник взял, правой ударил –
И с удара имел много денег.
Нагрузил он деньгами верблюда
Для вдовы, чтоб её обеспечить.
С ненасытностью, свойственной людям,
Под седло парень спрятал подсвечник.
По нему дома левой ударил –
Появились те дервиши тайные,
И с верблюдом и денежным даром
Взмыли в в воздух и вскоре растаяли.
И подсвечник с собой унесли.
...Сказка эта содержит идею:
Результатов не будет у лиц
Не до знания жадных – до денег.

Указующий перст

Абу-Бакр, халиф седьмого века,
Передал суфийскую историю:
«Глядя на скульптуру человека,
Выразительно простёртый перст которого,
Видимо, указывал на что-то,
Думал Зун о мудрости забытой.
Подсказал ему глубинный опыт,
Что не там сокровище сокрыто,
Где все ищут, следуя словам,
Что на камне в основанье статуи:
«Здесь ударь!» Все ударяют там,
Но напрасно. Встал Зун как-то затемно,
И с восходом солнца обнаружил,
Что легла вдруг на одну из плит
Тень от пальца каменного мужа.
Так вход в подземелье был открыт.
Там нашёл он дивные творения.
Их исследовав, Зун вновь открыл науку,
Ту, что знали, к своей пользе, древние.
Что обрёл, он дал живущим в руку.

Эту притчу, старую весьма,
Я прочла с огромным интересом.
Сколько вдумчивости нужно и ума,
Чтобы что-то сделать для прогресса!

Предание дервишей о Христе

Мастер Пути, сын Марии,
Будучи маленьким мальчиком,
Вылепил птичек из глины.
Те, что смогли лишь испачкаться,
Взрослым сказать побежали.
«Грех делать что-то в субботу, -
Взрослые им возражали.
- Пусть нам покажет работу».
Но когда к луже пришли,
Где Иисус птиц лепил,
Там ничего не нашли –
Выводок глиняный взмыл!

- Это волшебный был труд!
Так научиться бы мне!
- Нет, здесь обман, просто трюк.
Чудо не вышло вовне,
Как с удлиненьем доски.
- Доску короткую вытянул!
- Так не бывает, остынь...
Эту историю выкинуть
Нужно из книг!
                Волшебство
Мимо прошло, недоступное.
Мне ж вера дервишских слов
В сердце, знакомая, стукнула.

Комар и слон

Шейх Мактул обвинён в христианстве, казнён.*
Он был мудр. Вот его небольшая история.
...Комаром для жилья избран был старый слон.
Поселился он в ухе просторном, которое
Согревало его, укрывало от ливней.
Там он вывел своё дорогое потомство.
Жизнь его благодатной была и счастливой,
И надумав сменить дом, комар пискнул тонко:
«Слон, за жизнь в твоём ухе большое спасибо!»
Но о нём слон не знал и его не услышал.
А комар всё пищал и пищал ему, ибо,
Известив лишь, намерен сменить был жилище.
Наконец, слон слова комара разобрал,
Поднял медленно голову и протрубил:
«Ступай с миром, поскольку уход комара,
Как приход для меня по значению был».

Смысл истории шейха, как прост, так и целостен:
Относительна значимость жизненных ценностей.

О глупости

Обладателем «залатанной одежды»,
Дервишем история рассказана.
...Раб трусливый, маленький невежда,
Подтверждая недостаток разума,
О разбитом говорил кувшине:
«Камень взял сосуд, что нёс я Вам».
- Что же ручка у тебя, - спросил мужчина.
- Ручка в подтверждение словам.
Умолчал он про кувшин разбитый.
...Говорит нам наш моральный опыт:
Кто толкует, как тот раб событья,
С полным правом назван идиотом.

Своя воля

Ахмад ар-Рифай рассказал Саладину
О гордой принцессе историю лет.
Принцесса сказала отцу-господину,
Что воли его над судьбой её нет.
Отец, чтоб обратное ей доказать,
На несколько лет заточил её в келью.
Она же, ему глядя прямо в глаза,
«Нет воли твоей», - повторила вновь смело.

Отец её в место пустынное выслал,
Считая, что дочка придёт  с извиненьем.
Но девушка годы жила с гордым смыслом,
Не только в свою жизнь внося измененья.
Она вышла замуж, родила детей,
Построила город в том месте с супругом.
Король на тот город взглянуть захотел.
Найти  в нём правителей было нетрудно.
Увидев принцессу, он был поражён:
Красивая жизнь – и без воли отца?!
Признал её право спустя годы он.
...Не нужно клонить перед сильным лица!

Завещанье

Раз один человек, вдалеке умирая,
В завещанье вписал по имуществу мненье:
«Пусть община возьмёт себе, что пожелает,
И пусть, что пожелает, даст Арифу Смиренному».
Так Арифу достался ничтожный надел.
Но однажды пришёл незнакомец суровый
И сказал: «Завещатель Арифу хотел,
Что себе взяли вы». Им открылось вдруг слово
В его верном значенье. Восстановив
Справедливость, ушёл восвояси пришелец.
А наследство большое Смиренный Ариф
Для общинной, конечно ж, использовал цели.

Толкование притчи: «Владея дарами,
Знай, порою на время даются дары.
Только лучше не жди, когда кто-нибудь прямо
Скажет: «Это чужое!» Отдай до поры.

Предостережение ученику

Ты, изучив мудрейшие тома,
Как мыслишь – узко? с мировым размахом?
Для исключенья извращения ума
Есть притча шейха Насир аль-Дин Шаха.
...Преследуемый цепью неурядиц,
Поклялся дом продать, раздать все деньги нищим,
Когда судьба начнёт дарить лишь радость.
Мы часто получаем то, что ищем.

Судьба дарила радость, и он вспомнил
О своей клятве. Денег пожалев,
Он изощрил свой ум и вскоре понял,
Что он хитрее хитрых на земле.
Продав свой терем с кошкою в придачу
(За дом  - монету, за кота – семь тысяч),
Он потрясающе сумел решить задачу.
Ах, как мне хочется его за жадность высечь!
«Сдержал он клятву», - скажет ученик.
Истолковал он клятву к своей выгоде!
А тот, кто в тонкости моральные не вник,
Из ученичества за аморальность выпадет.

Неверное пробуждение

Мистик Джами, персидский поэт,*
Говорил: «Пробужденье единственно.
Пробудись верно, в истинный свет.
В пробужденье неверном не выстоять».
Притчу он о глупце рассказал,
Что, однажды попав в большой город,
Тыкву на ночь к ноге привязал.
Отвязал её бывший не вором –
Шутником, на себе поместил.
Так глупец смог себя потерять.
Растолкав шутника, возопил:
«Я был с тыквой, но встала заря –
С тыквой ты! Если ты – это я,
Где же я, друг, скажи мне на милость?»

Пробудись верно от забытья,
Чтоб такого с тобой не случилось!

*Абд ар-Рахман Джами, 15 век.

Искаженье факта

Давным- давно был город на земле
Из двух пролегших параллельно улиц.
Стоял он в окружении полей,
И по нему бродили стайки куриц.
Однажды старый дервиш, сед и светел,
На улицу другую перешёл.
Один из её жителей заметил,
Что тот в слезах, и криком всех обжёг:
«На улице соседней умер кто-то!»
И обе улицы в испуге и печали,
Не разузнав причин переполоха,
Как от чумы, из города бежали.

Прошли века – как прежде, город пуст.
Преданья странностью порою поражают.
Их, как известия, слетающие с уст,
Передавая, люди искажают.
И знанья подвергают искаженьям.
Ведь даже Библию не пишут слово в слово.
Давайте примем: истине служенье
Должно стать в жизни нравственной основой!

Опыт

Девушке жестокая судьба
Вечно посылала испытанья.
Как работница жила и как раба,
Всякий труд попробовав в скитаньях.
Научилась прясть и ткать она,
Научилась даже делать мачты.
Снова незнакомая страна.
Снова день с крушенья ею начат.

А в стране той ждали чужестранку.
«Сделаешь правителю шатёр?» -
Обратились к ней с вопросом странным.
С памяти предание не стёр
Ветер времени у древнего народа,
Что придёт от Запада умелая.
Пригодилось ей занятье рода
И позднейшие уменья – крепко сделала
Девушка шатёр, красиво очень.
Принц в неё влюбился за уменье,
Выбрал её в жёны среди прочих.
...Выскажу я правильное мненье:
«Не чурайся никакой работы.
Знанье обретённое – бесценно.
Испытанье, претворившись в опыт,
Помогает в достиженье цели».

Невнимательность

Жил человек добрейший, замечательный,
Надеясь в Рай попасть за добродетель.
Один лишь недостаток – невнимательный.
Он забывал быть добрым, Бог – свидетель!
Добрейший умер. К Раю по дороге
Остановился, совесть проверяя.
«Достоин я, напрасные тревоги», -
И он направился к воротам Рая.

Ворота заперты, но вдруг раздался Голос:
«Не прозевай открытье, будь внимателен!»
Внимательный, сидел он, словно в школе,
Да сон сморил. наказанный Создателем,
В Рай человек тот, кстати, не попал.
Неверно он оценивал себя.
Когда учиться нужно было, засыпал.
...Внимательным даёт свой шанс судьба!

Помни о смерти!

Корабль готовился отплыть, и пассажиры,
Увидев дервиша, взошедшего на борт,
Напутствия просили. «Будьте живы!»
И фразу добавлял, что в точку бьёт:
«Но зная, что конец ваш неминуем,
О смерти помните!» Вот разразился шторм.
Все повалились на колени и, волнуясь,
Молились о спасенье. Этот хор
Не трогал дервиша. Он был вполне спокоен.
Но буря стихла, и его спросили:
- Осознавал ли, отделённый лишь доскою
От смерти, непреклонной её силы?
- О, да! Как и всегда средь океана.
Но средь обыденности серенькой, поверьте,
Совсем непрочное есть что-то, как ни странно,
Что отделяет нашу жизнь от смерти.

Принадлежит история Йазиду,
Что жил давно, ещё в 9-м веке.
Быв величайшим суфием, он видел,
Что за спокойствием сокрыто в человеке.

Осёл и пёс

Зун знал язык животных и однажды
Услышал жаркий спор осла со псом.
«Трава пуста, об этом знает каждый»,-
Собака лаяла. В ответ ревел осёл,
Что мясо вредно: «Я им не питаюсь!»
Вмешался Зун, чтоб прекратить их спор,
О пользе сена им сказать пытаясь.
Но недовольные, что встрял он в разговор,
Облаял пёс, осёл лягнул, зевая.
...Так часто с миротворцами бывает.

Случай у мечети

Вошли в мечеть два человека помолиться.
Один на улице оставил свою обувь.
Второй с собою взял – воров боится? –
Но были босы, так, как должно, оба.
Те, кто на улице был, меж собой решали:
Благочестивей кто и почему?
- Оставил туфли, чтобы вора искушали,
Но, чтобы искус оборов, ему
Приобрести заслугу для себя, -
Ответил первый, выйдя. А второй:
- Я, человека искусом губя,
Сообщника его сыграл бы роль.
Пришлось бы перед Господом ответить.

Но тут вмешался в спор один мудрец:
- Пока вы рассуждали, словно дети,
В мечеть вошёл оборванный слепец.
Он был совсем без обуви, но так,
С такою силою молился небесам,
Что отошла от города беда!

Не обувь что-то значит, а мы сами.
Реально действуя, а не играя в знанье,
Как те благочестивые «философы»,
Реально связь наладим с небесами,
Не мучаясь моральными вопросами.

Ходящий по воде

Один ограниченный дервиш однажды
Гулял у реки, размышляя о чуде.
Все формулы знают, но сможет не каждый,
Воспользуясь ими, явить чудо людям.
Всё ж знание формул – ученья азы.
Вдруг слышит, как кто-то кричит: «А йа ха!»
Похоже звучит на священный призыв,
Но тот произносится кратко – «йа ха».
Поплыл в лодке к острову. В каменной хижине
Сидел дервиш, звуки неверно кричавший.
Приплывший сказал: «Помни, словно бы выжжено
«Йа ха» на руке, повторяй звуки чаще!»

Отправясь обратно, он думал: «Кто правильно
Священную формулу вслух распевает,
Тот может ходить по воде, что не правило,
Но где-то когда-то такое бывает.
Вдруг дервиш услышал опять: «А йа ха!»
- Упрям человек, отвердел в заблужденьях.
- Нет, память подводит, уж стала плоха,
Но знай, брат, я внял всем твоим убежденьям.
К нему старый дервиш бежал по воде.
- Прошу, так, как нужно, призыв повтори!
А тот изумлённо на чудо глядел,
Не в силах о чём-то сейчас говорить.

Божественный напиток

В ученьях суфиев сказанье есть о чае.
Кто пил, кто поклонялся, как святыне.
Приготовление его держали в тайне.
Чай наших жажд да вечно не остынет!
Как чай, ученье нужно всем испробовать.
Так закрывайте лавки красноречия,
Чтоб в чайханах познания и опыта
Напиток мудрости вкушать с утра до вечера!

История о человеке

Раз глину Забота нашла у реки.
С руками, с ногами созданье слепила.
Просила Юпитера: «Имя реки!»
Тот, душу вдохнув, говорил: «Моя сила
В созданье, так дай ему имя моё».
Земля возмутилась: «Я глину давала».
- Моими руками обрёл бытиё, -
Забота вступила. – Ведь я создавала.
Услышав их спор, Вседержитель сказал:
- Пусть имя от «гумус» ему будет «гомо».
Пройдя жизнь земную, закроет глаза.
Земля прах возьмёт. Душу Богу другому
Отдаст он. Тебе, Бог Юпитер, вернётся
То, что даровал. Но пока жив, Забота
Владеть будет им.
                Так и стало под Солнцем.
Забота. Душа. Прах. ...Шемящая нота.

Мудрый металл

Найдя своё потерянное Я,
Почувствовал Дан радость от сознанья,
Что тяжела кедровая бадья,
Которой черпал из колодца бытия,
Как все, живую воду пониманья.

Пил воду из бадьи. На её дне
Был крупный слиток. Взяв его с собой,
Металлом любовался при луне.
Он показал его своей жене:
- Смотри, какой небесно-голубой!

Расплавив слиток, выковал Дан меч.
Меч потускнел и заржавел кроваво.
- Не смог металл я в чистоте сберечь!
А он со мною вёл такую речь:
«Греховно людям жаждать бранной славы».

Расплавив меч, сковал себе стило,
Чтобы писать, а для жены – иглу.
Писать им Дану было тяжело:
Когда он лгал в словах, то пальцы жгло.
А женщина с шитьём в своём углу

Под лампою сидела допоздна,
И было честным это ремесло.
Служил им слиток из бадьи со дна.
Ладьёй плыла бесшумная луна,
В тьму опуская длинное весло...

Двойник

- Тот, в зеркале, кто ты?
- Бездушный двойник.
Твоё отраженье в пространстве стеклянном.
- Души не имеешь, но как ты возник?
- О, детский вопрос! Создан я амальгамой.
- Но ты отвечаешь, имеешь свой нрав,
И, мимике вторя, как будто бы дразнишь.
Живёшь своей жизнью, законы поправ,
И наш диалог, как дуэт несуразный.

Завесил я в доме своём зеркала.
Я брился наощупь. Двойник усмехался
Сквозь простынь, платок, кисею. Тень ждала,
Что мне надоест и на милость я сдамся.
Я в пустынь ушёл, тихо клича свободу,
Оставив другим всех зеркал амальгаму.
У озера сел, опусив руки в воду.
Двойник из воды на меня молча глянул.

Назначение на должность
(Из историй Уймэня)

- Не назвав кувшин кувшином,
Сможешь ты сказать, что это?
Сшиб кувшин ногой мужчина
И пошёл прочь, словно ветер.
- Смел и крепок! Вложит камень
Этот муж в устои храма.
Муж с тех пор в железной канге*
Настоятеля ашрама.

*Канга – одежда