На старости лет из гитик всех ты больше ценишь воображенье:
Ум обветшал, а тело и вовсе скрипит, как несмазанное колесо.
Если конструкцию эту что-то ещё и приводит в движенье —
Это твоя способность грёзами ловко играть в серсо.
Воображенье к чему ни приставь, так то не в пример становится краше,
Воображаемый друг, к примеру, лучше старого, да и новых двух.
Он никогда не занят, всегда не против выпить и даже
Тихо сидеть и молчать с тобой о том, к чему ты давно уже напрочь глух.
Воображаемых линий лучше ничто в этом мире прочном.
Точно, поверь, не линии те, что теперь уж мой украшают лик.
Воображаемой линией так легко разделить бессрочно
Вещи любые на свете: меня с тобой или миг и миг.
Впрочем, мне и в пятнадцать было, ты знаешь, вовсе немногим хуже,
Я перед сном целовал подушку и даже видел в объятьях ту,
Что изваял в уме из книжных страниц, а те, что были снаружи
Все не чета ей были, уж если начистоту.
Воображенье несёт нас с постылой Земли на Эфери Тау,
Под одеялом светит фонарик ярко-ярко как утренняя звезда.
Угли ночного костра сияют во тьме как лава, скажем, на Кракатау,
Тени шагают на стены, покинув пределы прочитанного листа.
Легче стократ болеть притворной, то есть, воображаемой лихорадкой.
Чем убеждать себя, что ты пока ещё жив, на исходе дня?
Воображу что та, что сошла из книг, перед сном украдкой
Где-то обнимет подушку, то есть, воображаемого меня.