Мы, люди — странные
а желания наши - страшные;
легко обманываемся, легко обманываем,
зациклены на мелком и теряем важное.
С трудом помогаем, с легкостью раним,
много говорим, с неохотою слушаем,
мало жертвуем, много забираем,
почти не созидаем, но часто рушим.
Убеждаем себя в своей уникальности,
понимать других не пытаемся даже,
часто грешим, никогда не каемся,
даже себе о себе правды не скажем.
Бедному хотеть богатеть логично,
разбогатеет — на бедняков свысока глянет,
вчерашним своим друзьям закадычным,
встретив на улице, руки не протянет.
Каждый о популярности поражен мечтами,
как будто популярность что-то изменит,
и большинство ни за что ведь не станет
прекращать желать больше, чем другие имеют.
Что сами делаем — другим не прощаем,
тем, что от других хотим, сами не блещем,
имея бесценную душу, гордимся только вещами,
в целом мире ценим одни только вещи.
Кругом кричим, что любовь — вот что нужно,
но вот момент, перед кем-то выбор:
Вещи или любовь — выбирай любовь, ну же!
Взял этот кто-то о любовь ноги вытер.
В детстве об этом мечтали разве мы?
Разве об этом тогда мы грезили?
Занять всю взрослую жизнь дрязгами,
поторапливать вечер пятницы, чтоб перестать быть трезвыми?
Даже с лучшими друзьями в компании
ничего не можем почувствовать, как ни стараемся,
прямо с порога перейдем к возлиянию,
выпьем как следует — вроде радуемся.
Счастье и деньги отождествляем:
деньги есть счастье — для большинства бесспорное,
больше для словца красного здоровье сюда добавляем;
вот она, получается, счастья формула.
Ну а что же богатые, счастливы на деле?
Да Бог его знает, никак не навоюются.
Больше б влияния, больше б денег,
Добавить эмоций б, ну тех, из юности.
Ну и зачем всё? Какие в том радости?
Вечным желанием вечно измотаны:
Странные люди, странны наши странности,
Счастье не видим, а счастье-то вот оно...