Она на рассвете его провожала,
В глаза сына глядя без слез.
Лишь ветер шумел , иногда затихая,
У старых поникших берез.
- Коль сможешь, черкни мне, сынок, пару строчек,
Что все хорошо, все вполне...
Слова не слетали с губ пересохших -
На этой проклятой войне.
Он тихо обнял ее плечи худые,
Подала ему узелок:
- Возьми на дорожку - картошка и сало.
- Спасибо, - промолвить лишь смог.
Когда сын ушел, слезы градом полились.
Будь проклята эта война!
А небо смотрело печально и хмуро.
В ответ - тишина, тишина...
Как в день тот ненастный хотелось за сыном
По тропке знакомой бежать!
Что встреча их больше не состоится,
Кто мог им тогда предсказать?!
С берез опаленных листва опадала.
Отмерен был жизненный срок.
В кармане у сына навеки остался
Нетронутым тот узелок.