Он очнулся в густой тишине,
Засосавшей солдатское тело.
В этой страшной звенящей войне,
Где натянута боль до предела.
Он наткнулся глазами в глаза
И дыханием слабым в дыханье.
Прошептал лишь губами: "Нельзя", -
И забылся, теряя сознанье.
Кто-то, кровь вытирая с лица,
Заскулил, как больная собака.
Он представил сначала отца,
А потом, растерявшись, заплакал.
Пёс с тревогой смотрел на него,
Рядом лёг, сразу стало теплее.
И шепнул вдруг солдат: "Ничего!
Мы прорвёмся! Огонь, батарея!"
А по небу плывут облака,
Как барашки из призрачной ваты.
Из людей он один тут пока
И ещё - неживые солдаты.
А собака сбежала давно.
Что ей тут с полудохлым возиться?
Но вернулась, с собой заодно
Привела пса побольше - возницу!
Запряжён в волокуши кобель.
Санитар из собачьего рода.
Кровь размазал солдат о шинель
И улёгся на эту "подводу".
А вторая собака, бойца
тыча носом, тихонько толкала.
Кровь лизала с ушей и лица,
Как щенка его оберегала.
Пёс кудлатый тащил что есть сил,
А малая пред ним семенила.
Взрыв внезапный дворнягу сразил,
Я жива, - она вдруг заскулила.
И теперь их двоих по земле
Пёс тянул тяжело и натужно.
Словно Ангел на белом крыле
Прилетел и тех спас, кого нужно.
Значит, время ещё не пришло
И не всё ещё сделал боец.
Значит, жить будет, смерти назло!
Значит, это ещё не конец.
Пёс ложился и снова тянул,
Не сдаваясь, из всех своих сил.
Как волшебный выносливый мул,
с поля боя живых выносил.
Наконец-то лесок. Из него
Подоспело спасенье солдату.
Он себе не просил ничего.
"Вы дворнягу спасите, ребята!"
"Не волнуйся, - сказал ему врач, -
Заживёт всё. Собаки живучи.
Ты, браток, теперь дома. Не плачь.
Ты живой, парень. Значит, везучий" .
После госпиталь был и любовь,
Йодоформ, операции, тыл.
И на Одере памятный бой,
И Рейстаг с красным знаменем был.
Он осколки от мины хранил,
Что его не убила тогда.
И собак всей душою любил,
Помня тех, что продлили года.