Ты прекрасна и смышлена,
Зонненшайн, моя принцесса.
Мне помыслить даже страшно,
что ты можешь быть со мною.
Буду просто скромным грумом
при дворце твоём, благая,
чтоб хотя бы раз увидеть,
как ты по ступеням сходишь.
Разве, может быть, однажды
ты услышишь лунной ночью,
как несмелая дутара
подберёт мотив печальный.
Не смотри тогда в потёмки,
не ищи того, чей голос
раздаётся из беседки,
не ищи певца ночного.
Твой жених ещё не скоро
за тобой пришлёт карету.
Он подарки дорогие,
бриллианты и сапфиры,
изумруды и рубины
привезёт тебе, принцесса,
серебром своим и златом
всех по-царски затмевая.
Мне ль тягаться с царским сыном,
без ковров, без украшений,
без невольников в турбанах,
без навъюченных верблюдов,
скакунов арабской крови,
без слонов и балдахинов
пред тобой являть богатство,
поражать воображенье?
Я и сам не знал, что грум я,
думал, просто парень конюх,
только конюх, если Фёдор,
я ж зовусь, поди, иначе.
Значит быть мне этим грумом,
парнем смелым и весёлым,
а грустить лишь под дутару,
чтоб принцессу растревожить.
В общем, чтоб она влюбилась,
да и нафиг Аладдина...