Безропотно встречать любой удел,
в любые дни входить без причитанья.
Нам выпало иное испытанье –
жить в сытые по сути времена.
Во времена обилья и веселья,
во времена без крупных потрясений
во множестве не проглядеть отдельность,
смотреть в песок и видеть семена.
И плод на древе наливался и твердел.
И если хочешь – всё светло и ново.
И жизнь дана, и дар не оскудел.
Без злого гнёта и опалы, без сплошного
давления извне познать предел.
Во времена войны и голодухи
так непреложны ласковые руки
и так редки - усвоенный сполна
урок беды, лишения и боли.
Впоследствии, во времена свободы,
усвоив утешенье - помнить,
и свой покой не превращать в болото
или в разврат, дойти до поворота
за которым Царские врата.
Во времена достатка и свободы
ещё страшней узнать в себе раба.
И в лёгкой песенке на дне, едва-едва -
щемящая и ноющая нота.
Расхлябанность и сытость, вялость, сонность,
во времена когда так мало соли,
когда сорняк уже владеет далью,
во все концы ползёт до горизонта -
вот час лопаты, а не назиданья.
Неужто так бессильны и бездарны,
что лень и скука - наши искушенья,
что эта чаша - наше испытанье,
так с чем мы входим в новь тысячелетья,
когда уже свобода стала клетью,
когда дозволенность любого направленья -
столбняк распутья
прёт по городам!
Есть вроде шаг, но это мельтешение
на месте, туча пыли, суета.
Есть вроде звон, но это снова звенья.
Туда-сюда - стоячая вода.
Во времена, в которых выбор – подвиг,
балду гонять и на сердечки кликать,
не знать ни бед, ни радостей великих,
не ночь пугает - уморяет полдень,
не жрёт огонь, а душит повилика,
из нас сосёт все соки повилика!
И брошен в запустенье сад.
Сухих корней в земле переплетенье.
Мечты забытые - лучи и тени
протянутые в прорези оград.