в этом храме кривых свечей
пожирающих свой хвост как змеи,
огненный хвост из толченых звезд --
искривятся в бессоннице витражи
и пахнёт терпкой сыростью из тёмной аллеи,
сыростью крепкой, как моряцкий табак,
который курят в придорожных трактирах
принцессы, егери, лицедеи
некроманты, наркобароны, прочая грязь и шваль
и по нитке с мира
собирается эта паучья шаль,
вуалетка на рыжих космах осеннего леса
где стволы деревьев закручены по спирали
и этот стиль повторяет форму зюйд-веста
деревянный акмеизм, троянский конь --
архетипический гений места --
из ядреного и пряного ветра,
рождается в пропасти между семью морей
где прибой бьёт в камни, как танцовщицы бьют в кастаньеты,
где среди битого стекла
и позеленевших монет
иногда такое, такое встретишь,
что поймешь, что знал, узнаешь, что помнил
и догадаешься
и бросишься
с самой высокой скалы
и за миг до воды увидишь неимоверно яркий солнечный свет
и поймёшь, что помнишь, узнаешь, что веришь
и тень вселенной переломится о край
и гаснущее мироздание
упадёт в небытия соленую даль
за тобой или ты за ней
как удивительно, что следствие порождает причину:
пустота - морщину
вечность - скелет
изображение - трафарет
и это самый большой секрет
о романтика вещества и романтика существования
хаоса и стремления к смерти жизни
и смертельной грации рождения и созидания
романтика отрицания
смерти как синонима абсолютного знания
все живое ошибочно и неспособно
умереть
мне суждено было узнать это,
когда у самой кромки воды
увидел вдруг неимоверно яркий солнечный свет