После войны страна жила трудно. Казна пуста: всё вытянула война. Повсеместно царил режим зверской экономии. Народ жил скудно, голодно. Даже на плодородной Украине хлеба было не вдоволь. Нет, конечно, на хуторах, на селе народ, имея приусадебные участки, сильно-то не бедствовал. А вот в городах было трудновато. Хотя уже и отменили продовольственные карточки, денег, чтобы купить появившиеся в свободной продаже продукты, не хватало. Зарплаты были очень маленькими.
Вера, сильная, энергичная женщина жила без мужа. Первый её муж погиб в партизанах, а второй поехал (уже после войны) в село за продуктами и пропал. Что с ним случилось так никто и не знает. Работала Вера на фабрике «Швейпром». В войну фабрика специализировалась на пошиве шинелей, а в мирное время перешла на производство популярных в массах ватников. Платили Вере за её труд около трёхсот рублей. Одной на эти деньги ещё можно было кое-как перебиться, но у Веры было четыре дочери. Старшая Оксана только что окончила третий класс. Все девочки были худенькими и вечно ощущали недоедание. Спасибо дедушки. Он работал на элеваторе. Как говорится: у криницы да не напиться. Приходя домой, дед с удовольствием освобождал карманы от пшеницы или от кукурузы. Хотя дед жил своей семьёй, но зерном с Верой делился. А ещё дед охотился на уток. Ему помогала Оксана. Она выполняла при дедушке роль охотничьей собаки. У деда болели ноги и он не мог лезть в холодную воду за подстреленной уткой. Вот тут Оксана, задрав подол, и устремлялась в камыши за добычей. А ещё они на реке Конке рыбу ловили.
Жили эти простые люди в симпатичном районном центре, расположенным недалеко от Запорожья. Городок был весь в зелени, а ещё и в цветах. Хозяин каждого дома непременно по весне высаживал вдоль тротуара перед своим домом разнообразные цветы. В основном чернобривцы (бархатцы) и герани. Хозяин же поддерживал чистоту перед своим домом. Поэтому городок выглядел аккуратным, ухоженным. Вид ухоженности добавляли побелённые с голубыми наличниками дома. Жили горожане с Олийзавода, фабрики «Швейпром», зааода «Орсельмаш», ремонтного завода. Многие работали на железной дороге, по которой бесконечной чередой следовали пассажирские и товарные поезда. Крупными монументами городок не обладал, но тем не менее, помимо традиционного Ильича стоял на главной улице очень приличный памятник Ленинградским курсантам, которые в Гражданскую отбивали городок от беляков. Жить в этом населённом пункте было очень приятно.
Вера, приходя с работы, дома не сидела, а отправлялась в зажиточные еврейские семьи стирать бельё, прибираться в доме, белить хату и т.п. После изгнания немцев эвакуированные евреи быстро вернулись в Орехов и осели в аптеке, в магазинах, в школах, в ремонтных мастерских. Маме в её подельщине непременно помогала Оксана. Уроки приходилось девочки делать поздно вечером при свете коптилки: электричество в жилой сектор ещё не подали. Не только электричесто, но и вода отсутствовала. Из колодца вода была невкусной. Её использовали на хознужды, а для питья и приготовления пищи нужно было идти по воду за два километра на железнодорожную станцию, к водокачке. Каждое утро, в любую погоду Оксана с коромыслом и двымя ведрами следовала на станцию. В общем, крутились мать с дочкой как только могли. И всё рано девочки постоянно хотели есть. А и все в городке жили не сытно и бедно. Это было видно по школе. Учительница в заштопанной кофте сидела перед тумбочкой (столов не было), а дети -- либо на полу, либо на табуретках, принесённых из дома. Одеты ученики были кто во что. Ни о какой спортивной одежде и разговору не было. Вот и опозорился Лёня Крамер. Он пытался подтянутся на перекладине, поднатужился, а бечовочка на трусах возьми и лопни. Смеху было!
Однажды Вера, исстрадавшись от вида худющий Оксаны, предложила: «Сходи ка ты, дочка на Красный хутор к тёте Насти. Поживи там недельку. Хоть хлебушка в волю поешь». Девочка не то чтобы с радостью, но согласилась. Смущало то, что до хутора было 15 километров по бездорожью, а больше всего смущал её муж тёти Насти. По мнению Оксаны он был недобрый человек. Митро вернулся с фронта контуженный и очень странный. В нём проснулась жадность и мелочная скупость.
Ясным летним утром вывела Вера дочку на околицу городака, там, где дорогу пересекала линия электропередачи и стала наставлять её: « Иди доченька прямо по столбам и никуда не сворачивай. К обеду дойдёшь до хутора. Да платок повяжи, а то солнце голову напечёт.» И пошла девочка босиком (парусиновые туфельки были только для школы) по сухой, колючей земле, отмахиваясь от оводов. В руке она несла бидончик с водой, так как на пути не было ни колодцев, ни жилья человеческого. А день обещал быть жарким.
Справа до горизонта желтели подсолнухи. Слева наливались початки кукурузы. Солнце пекло нещадно. Вся вода была выпита. Во рту пересохло. Ноги устали. Наконец из-за шляпок подсолнуха показались саманные крыши хутора. На хуторе кроме бабушки Маруси никого не было. Тётя Настя, её муж, двое взрослых сыновей и дед Гриша трудились в поле.
Увидев Оксану, бабушка обрадовалась и разохалась: «Ох, ластынька ты моя, и как это Веруха отпустила тебя в такую даль? Ну садись скорее за стол, поснедай.» Утолив первым делом жажду, Оксана уселась за стол возле летней кухни, на котором уже стояла миска, наполненная мёдом, рядом лежал громадный ломоть хлеба и стояла большая глиняная кружка с холодным молоком.
Когда солнце уже клонилось к горизонту, прибыли с поля хуторяне. Сполоснув руки все уселись за стол под акациями. Тёти Настя принесла из летней кухни большой глиняный горшок с душистым варевом. Утром, перед уходом на работу, она наполнила горшок резанной капустой, свёклой, картошкой, луком, чесноком, положила в него разрубленную пополам курицу и поставила горшок в истопленную печь в летней кухне.
Разопревшую за день мясо-овощную смесь утомлённые работники поглощали с аппетитом. За обедом дядя Митро спросил у Оксаны:
-- Ты зачем пришла?
-- Тётю Настю повидать.
-- А чего её видать-то? Ну ладно. Раз пришла, то будешь огород полоть.
Быстро расправившись с хлёбовом, все повалились спать. Завтра рано вставать.
Утром Оксану, как и всех, разбудили в 4 часа. Она должна была отвести двух коров в стадо, выгнать гусей на пруд, выпустить овец в загон на лужке, задать корм двум кабанчикам. Сделав всё это и поев гречневой каши с молоком, отправилась Оксана на огород, который был огромен. Ей дядя Митро наказал прополоть морковь и лук. Прополка морковки – муторная работа, да ещё под солнцем, да ещё в наклон. К вечеру Оксана уже ползала на коленях. И всё равно осилить урок не смогла. Вечером дядя Митро, оглядев результаты её труда, удивился: « Это и всё, что сделала. Ты и на хлеб не заработала. Так будешь полоть – пойдёшь обратно к мамке.» Как Оксана ни старалась, а угодить Митру никак не могла. На четвёртый день он сказал Оксане: «Завтра уходи домой. Нечего здесь подъедаться.»
На следующее утро, когда все ушли на работу, бабушка налила пол бидончика мёда, пришила к маленькому мешку лямки, положила в него
большой каравай, шмат сала и бутыль подсолнечного масла.
-- Донесёшь, доченька?
-- Донесу, бабушка. Спасибо.
-- Воды попей побольше, а то жарко будет.
Бабушка с внучкой расцеловались, и отправилась Оксана по утреннему холодку в обратный путь. Возвращение Оксаны было праздником для семьи. Ну что ты! Настоящее сало! Мёд, про который они только слышали, а едать не едали.
И снова потянулись невзрачно-однообразные дни. Жизнь не улучшалась, а наоборот. Девочки подрастали, увеличивались и расходы. Оксана сокрушалась: «И почему нас четверо? Любой кусок нужно делить на четыре части.» Она твёрдо решила уехать из Орехова. Окончить семь классов и уехать куда-нибудь, чтобы поступить в техникум. А после техникума – живи как хочешь. Почему в техникум, а не в вуз? Да потому что нужно поскорее начать работать и маме помогать.
Для получения специальности был выбран Николаевский строительный техникум. На Николаеве остановились по той причине, что там проживала дальняя мамина родственница, тётя Валя, у которой можно было остановиться на время сдачи вступительных экзаменов.
Прошло четыре года и переломный момент наступил. Уложив в авоську смену нижнего белья, две кофточки и учебники, с тридцатью рублями в карман и с железнодорожным билетом тронулась Оксана в путь. В Николаеве она быстро отыскала тётю Валю, которая встретила её довольно прохладно. Спать Оксане было определено на балконе. А утором она должна была, с уходом хозяйки на работу, покидать квартиру до вечера.
И стала Оксана каждое утро с учебником под мышкой отправляться на соседнее кладбище, где она облюбовала солидный склеп, под сводом которого можно было укрываться от солнца. Видать подготовка к хкзаменам в таком спокойном месте положительно сказалась на рещультатах: Оксану приняли в техникум. Радости Оксаны не было предела. Ей выделили место в общежитии, а вскоре она стала получать стипендию, которую зверски экономила, питаясь хлебом и арбузами и кисломолочной продукцией, которая стоила в те времена баснословно дёшево. К зиме всей комнатой, в которой жила Оксана была куплена электроплитка и кастрюля. Девушки стали подпольно варить себе каши, включая плитку в сеть с помощью иголок, которые втыкали в проводку.
Приезд Оксаны на зимние каникулы произвёл фурор как в семье, так и в округе. На сэкономленные деньги она купила сёстрам подарки, а маме -- тёплую куртку. Ещё она привезла большую сумку разнообразных продуктов и гостинцев. Знакомые, подруги, бывшие одноклассники приходили посмотреть на повзрослевшую и похорошевшую Оксану и все ахали: «Оксана, какая ты стала красивая!».
Защитив на отлично дипломный проект (она проектироваола бетономешалку), Оксана как первая по списку выбрала для распределения Одессу. Она там была на производственной практике и город ей очень понравился.
Вот так выбилась девушка на самостоятельный путь, который был довольно успешным. Она вышла замуж за морячка с китобойной флотилии, родила ему сына и дочку. Родители успели до бандитских девяностых вывести детей в люди. И бандеризация Украины их не коснулась. В конце девяностых уехали они жить в Австрию к дочери, ставшей к тому времени гражданкой этой страны.
Как-то дочка спросила Веру: «Мама, ты не хотела бы навестить город своего детства?» Вера ответила отрицательно. Да и правильно. Если ей не хочется видеть тот милый, чистенький городок, та в теперешний и близко не стоит ехать. Цветы сажать перестали. Дороги разбиты Предприятия рухнули. На «Орсельмаше» даже подъездные пути сдали в металлолом. Поезда почти перестали ходить. Памятник Ленинградским курсантам снесли. Полно брошенных, пустующих домов. За последние 15 лет население городка сократилось на 21,3%. Зато построили новую церковь. Бог поможет.