Пусть Серпухов тебе не будет пухом –
ни тополиным, ни каким иным,
ни лезвием, свистящим возле уха –
а будет просто городом родным.
Не важно – на Ногинке ли, в Семашко –
тебя приветят взмахом лёгких штор,
когда, рождённый вовсе без рубашки,
ты выйдешь на сияющий простор.
И в бабушкиной тесной коммуналке
сплетутся в сеть младенческие сны,
стихи и сказки, ведьмы и монахи,
предания глубокой старины.
Мерцает пламя в газовой колонке,
мерцают у лампады образа,
и ты сквозь эту радужную плёнку
глядишь на белый свет во все глаза.
Стрижи, сверчки, «секретики», окурки,
акации тенистого двора,
и купола на бледной шкуре урки,
и надо всем – Соборная гора.
И что бы ты под нос себе ни блеял,
ты не забудешь, где б потом ни жил,
как милый город холил и лелеял,
и на алтарь как жертву возложил…