Идя по грубой мостовой,
Переворачивая камни,
Я так стремлюсь побыть с толпой,
И стать ничтожным, словно пламя.
Цена любви - три куска хлеба.
Согреть себя теперь так просто.
Сжигая мозга помутнения,
Я рву листы на строк помосты.
На шторе пляшут хоровод
Жучки из-под людской подошвы.
Никто не ляжет за порог
В мой храм, где каждый станет вошью.
На длани глаз, под ней - псалом.
Я предвожу страданием.
Метать, стрелять... Пойду конем!
Порок, пророк, карание.
Унизит святый лишь, придя -
За спинами благое дело.
День ото дня, тень от меня
Спокойствием разит и мелом.
Брезг все дрожит. Светило слепит.
Я так отвык от ласки рук.
Перстами в тон лазури летней
В последний раз я пронесу
Свечу над этим милым утром.
Заклеит воск мои слова,
И возглас рот покинет шумный.
Грех все-таки настиг меня.
В погоне за освобождением
От грубой ненависти к Богу,
Я возложил свой крест с терпением
И стал Небесному подобным.
Дым от огня. А лоб весь в ладане.
Встречайте богохульника.
Смиренный, в белом, чем не падаль?
Любил ли Бог разумных?
В кошмарном сне, в суровом омуте
Меня терзают когти тьмы.
В болотной топи, среди окованных,
Я жду лишь шепота зимы.
Средь лихорадочного вальса,
Объятый в паутинку костяную,
Ланиты скутаю атласом
И в саване к Отцу дойду я.
Канули в пропасти беспечной
Мои благочестивые деяния.
Здесь, в обречении на бесконечность,
Займу другую должность, где мечтания.
Мои промокшие ресницы,
Изломанные пальцы ног,
Я мог бы старостью гордиться,
Да знал бы я, где в этом прок.
Здесь похоть гадко опошлилась,
А лишней алчностью дражат.
В сальных корытах видят рыло,
Хотя и свысока глядят.
Змей душит их за наказание,
Идет война во имя справедливости.
В очах застыли соли океаны,
И проливался бесконечный дождь капризов.
Стеклянным взглядом робким,
С танцем, грязь с обуви
Попала прямо в зубы и коркой
Льда окоченела с кровью.
Лишь светлый плач-палач,
Гремя тоской убитых,
Убьет за миг дыханье свеч,
Медовой сладостью залив их.
Прогнивший гроб из старых досок,
Блестит холодный мрамор.
Во мне кипит мой отголосок
Из трупов тараканов.
Воздам, восстану, ссыплюсь в хлам,
Сгребу свой настоящий облик.
Я - своей смерти капитан.
Я грех любви перворожденной.
Мои сплетения молитв
Перерастут в безумства ликование.
Своею жалкостью я не был сыт,
Теперь могу в ней заключить стенания.
В моих худых руках
Вся бренная Вселенная из тлена.
Я волен, нет, я должен убить страх!
Воздвигнут имя Господа в знамЕнах!
Прекрасен лик блаженного в распятии,
Прекрасны слезы боли у ягнят.
При мне срастаются, теряются понятия,
Того, кто создал этот дивный ад!
Вой дев, страдания младенцев,
Стеклянный дождь просыпался, дробясь.
Я вижу, слышу этот крик прелестный,
Я лицезрею Мира сего крах!
Тишина. И луч. Бьет по глазам.
Я ИСКУПИЛ ГРЕХИ!
ПУСТЬ ПЛАЧ МЕНЯ НЕСЕТ В КАПКАН,
А ГРЯЗЬ И ПОРОХ БУДУТ ДАЛЕКИ!
Я шел по грязной серой мостовой,
В глазах двоилось - я был сильно пьяный.
Мне чудилось, что в грешный мир земной
Пришел безумец. За раскаянием.