В февральский день,на скользком льду,
чиновник пьяный поскользнулся;
упал, и сразу в полынью
ногами длинными ввалился.
Он хриплым голосом крича
на помощь звал зевак в округе,
с надеждой крепкий лёд ища
пыхтел и дулся от натуги.
Он в миг от страха протрезвел:
Вода пыл хмельный остудила;
кричал он громко и сопел,
но бездна жертву поглотила.
Сомкнулась хладною водой
над бедолагой гладь речная,
лишь шарф махровый над водой
змеёю вился утопая.
Так не хотел он погибать
в расцвете сил своих житейских,
и должность сытую терять
в холодных водах Енисейских.
И шёл он медленно ко дну
глядя глазами в высь простора,
лишь льдины тихо на плаву
ещё качалися недолго.
Но быстр был тот переход
в мгновенье слившись с миром водным,
и для чиновника исход
был очень кратким и недолгим.
Вдруг сом огромный как бревно
к нему несмело подплывает,
и очи мутные в него
свои незрячие впивает;
усами хитро шевеля
его обнюхал как собака,
и слизей кожей плавника
вцепился хваткой вурдалака.
-Не смей меня немая тварь
хватать своими плавниками!
-При жизни сам мне государь
жал руку царскими перстами.
-Я,полномочным у него
служил не ведая печали,
и все от взгляда моего
как листья в страхе трепетали.
-И даже местный губернатор
мне не перечил никогда,
когда глядя в иллюминатор
он уходил за облака;
в столицу праздную стремился
летя поспешно на ковёр,
лишь реактивный след клубился
воздушный бороздя простор.
Но сом,своим бесцветным рылом
глядя чиновнику в глаза,
был с ним не очень-то учтивым,
и мерно жабрами дыша,
на то чиновнику ответил:
-То было в прошлом,а теперь,
как вижу я, ты не заметил,
что в прошлый мир закрылась дверь.
-Ты ныне в царстве водяного
навечно будешь поселён;
и нет пути тебе иного,
как жить среди речных имён.
И тут, утопленник наш понял;
что разговор этот не сон,
сом страшной правдой его донял,
он с ней навечно погребён.
Тут слёзы хладными ручьями
из глаз чиновничьих лились,
да руки в такт с его ногами
от напряжения тряслись.
Вдруг зрит чиновник пред собой
смеющиеся жабье рыло,
пред ним предстал сам водяной;
глядя в упор невозмутимо.
Вся кожа чёрная его
болотным цветом отливает,
и тина бледное чело
до чресел самых покрывает.
На перепончатых ладонях
торчат повсюду волдыри,
а вместо власяных покровов
клубками вьются лишь угри.
Да хвост русалочий змеёю
как тень волочится за ним,
и будто острою косою
путь расчищает перед ним.
-Кем был ты в жизни,человече?
-Зачем пожаловал сюда?
-Не рад,я вижу нашей встрече,
с испугом смотришь на меня.
-Ты сам своей судьбы виновник,
а я,твой новый господин;
ты раньше был царя поклонник,
теперь же я твой властелин.
И тут чиновник как осина
весь застонал и задрожал,
узреть такого господина
в своей он жизни не мечтал.
Он рот раскрыл от изумленья
и даже волосы его,
в потоке водного теченья
вздыбясь окутали чело.
-Ты,в жизни сладкое вкушая
безмерно пил,безмерно спал,
в роскошной неге утопая
копил свой тайный капитал.
-Бывал ты часто за границей,
земли тайком там прикупал,
кутил с распутною девицей,
жене любимой изменял.
-В покорном,рабском услуженье,
и пресмыкаясь в суете,
по воле своего веленья
служил мамоне и себе.
-Ты не заботился о ближнем,
ведь ближним был тебе-твой кум;
не баловал рублём ты лишним
народа праведного ум.
-И в казнокрадстве заурядном
слыл самым первым из воров,
и в пище сладкой был всеядным,
и тяготился от постов.
-Таких как ты,чинов безликих,
вскормил всечасно твой режим,
от малых сих и до великих
кто сросся плотью своей с ним.
-Теперь же много вас в пучине
под властью скорбною моей,
и в этой непроглядной тине
ты будешь званным из гостей.
И чует бедный наш чинуша
трясясь от страха и беды,
что кто-то взял его за уши,
и чей-то хват большой руки
ему вдруг к заду хвост приделал;
и плавники вместо руки
с лихой сноровкой быстро вделал
на глубине большой реки.
Другие ноги отрывают
и лапы с когтями вцепясь,
их вместо ног ему вонзают
при этом страшно матерясь.
Тут два больших,огромных рака
ему с размаху по спине,
продели гребень под рубаху
качаясь на речной волне.
И вместо кожи белоснежной,
что наш чиновник так холил,
его одели в панцирь свежий,
что чешуёй обвешан был.
-Гляди же! верный раб безликий,
кем стал ты в царствии моём;
где предыдущие улики
давно истлели подо льдом:
И видит лик свой в отраженье
новопреставленный вассал,
а в нём тритона воплощенье
маячит мерзостный оскал.
Теперь безродным земноводным
чиновник будет навсегда,
в краю родном и полноводным
где смерть его своя нашла.
Он стал тритоном по призванью
хоть человеком был рождён,
но в жизни стал лишь гадкой тварью,
и к этим тварям низвержён!