остатки
психического
аппарата
функционируют
сбойно.
вниманье рассеяно.
механическая память
в процессе фиксации
разбрасывает
информацию
в стороны,
подобно
неуклюжему
алкоголику,
разливающему
драгоценную
выпивку.
ретенция же
тем пуще -
слаба
и немощна.
воспроизведенье
бедное.
мой ум
уже не так остр,
как прежде.
четверть столетья
сказывается
незаметной
заметностью.
сказывается
маркёрами
деградации
когнитивной
сферы.
сказывается
знаками,
что пора бы
притормозить
с винными
вечерами.
год
в интернате
пролетает,
как четверть
столетья.
уже немного
за двадцать
пять.
и вот уже целых
четыре года
сражений
с тенями.
с невежеством.
с безразличьем.
с холодом.
с ленью.
с ресентиментом.
с завистью.
с ревностью.
с равнодушьем.
но главное -
с болью.
но я все ещё
не окончательно
сломлен.
не окончательно
одинок.
не окончательно
отупел.
в жопу учёность.
этим мозгам
не в пору
соревноваться
с головами,
действительно
разбирающимися
в ряде вещей.
мне же не хватит
и энного
количества лет,
чтоб разобраться
в вещах столь
элементарных,
как собственная
личность.
я поглупел
сильно.
и чувствую себя
глупым.
а вокруг меня
сплошь люди
много умнее,
чем я.
много более
острые
разумы,
осуществляющие
мыслительные
операции
быстро
и безошибочно.
куда мне
до них.
разве что
опять
в интернат.
пять лет,
быть может,
станут мне
уроком
доходчивым,
и личностно
деформируют
меня
окончательно.
тщательно
я стараюсь
отслеживать
свою грань,
по один край
которой
находятся
сломленность
и депрессия;
по другой -
счастье
и радость.
в последний
не верю.
пойдём же,
мой друг,
дальше,
вперёд,
навстречу
пятому
столетью.
пятому году.
пятками
осторожно
ощупываю
землю
в преддверье
страданий
и боли.
ведь боль,
как мы уже
выяснили,
есть главный
предмет
сраженья.
но давай же
попробуем
продолжить
сраженье
дальше,
и посмотрим,
что из этого
выйдет.