На все пуговицы застёгнутое нутро
Выход искало в воображении.
Болью привязанность била хитро
В эпицентр его шаткого положения.
Он называл её именами святых,
Но не свята та, к которой прикипел.
Оба сопрягались в статусе холостых,
Но амбициозных и страстных тел.
Долго молился на лик Марии своей,
Восходя на крест тела её без венца,
Падал в изнеможении, как без корней
Дуб вековой, читая ночь с конца.
И окрестил её, нежностью окропив.
Мозг воспалённый хотел повторов.
В окна им бились плети плакучих ив,
Оберегая святую Марию от взоров.
Днём она в город уйдёт в мирском,
Чтобы вернуться впотьмах в свой храм,
Где в тонких тканях халата и босиком
Вновь поспешит отдаться его рукам.