С меланхоличной грациею серн,
сама - сонет, соната и торнадо,
забыв, что дивный мир смешон и сер,
сирень ступает сирыми дворами.
То выше крыши прыгнет - в добрый час,
то обелит балконные решётки.
В сто крас самозабвенно крестят нас
сирени семимильные шеренги.
И в свежей сини слышится не всем,
как над вскипевшей буклистою жилкой
печальный фавн склоняется: «Сирень,
стань снова острогрудою Сирингой...».