По вторникам спускаясь с неба к нам,
Сандалиями траву едва сминая
И паству собирая у окна
Узреть, как открывается иная
Картина, помрачающая ум,
Так вот по вторникам, спускаясь в этот трюм,
Где все течет, гниет и толпы крыс
Пируют над распластанным матросом,
Ты все молчишь, уписывая рис,
Руками ешь, пошмыгивая носом,
Подмигивая глазом, шлешь привет,
Всем тем, кто ждет тебя немало лет.
Потом играешь: карты, домино,
И споришь из пустого интереса.
Все это было, старое кино,
Я выхожу, да, да в мороз из леса.
Я вижу мальчика, и лошадь тащит воз,
И у него отец, и мать, и сестры.
Я задаю бессмысленный вопрос,
Который кажется по глупости мне острым,
И получаю правильный ответ:
Я имярек и мне немного лет.
Но ты, по вторникам спускаясь в этот ад,
Где все пропитано зловонием и скверной,
Где бесконечны осень и закат,
И где нам уготовано, наверно,
Испить до дна и так сойти на нет,
Запечатленными на аверсе монет,
Молчишь всегда, и твой стеклянный взгляд
И взмах руки и даже шелест крыльев,
Толкуются вестимо невпопад:
Как будто в небе форточку открыли,
Один оттуда, прочие туда,
Но наступают утро и среда,
И пробуждение похмельное горчит,
И не понять, где сон настиг внезапно,
И не найти мобильник и ключи
И все преследует какой-то чуждый запах,
И все бессмысленно, как скользкий эшафот,
И раствориться хочется, но вот
Ты пролетаешь, удивляя птиц,
Бросая тень на бедность бытия,
Едва касаясь призрачных границ,
В которых заперт мог бы быть и я,
Но жду до вторника, натачиваю нож
На агнца, что в юдоли наши вхож.