Удар, и звон стекла, и — мир исчез.
Он скрылся в море всполохом мгновенным;
Казавшееся верным и нетленным
Смешалось в вихре вод, земли, небес.
Я остаюсь, я не пойду за ним —
Я буду здесь, внутри своих развалин,
Любуясь тьмой и перьями окалин,
Вдыхая прежней жизни горький дым.
Кому теперь, зачем его искать, —
Искателя, ушедшего от сути,
Хлебнувшего смятенья страстной мути,
Пустившего закон Вселенной вспять?
Я предпочту остаться и забыть,
Прожив, как жизнь, безмолвную осаду:
Не нужен я — и мне его не надо!
Я слишком горд, чтоб холодность простить...
Я горд кипящей яростью в груди,
Ещё живым огнём, что треплет душу
(А что-то бьётся в глубине: "Послушай...
Послушайся! Прошу, не уходи...")
Но это — вздор. Пусть лучше я и ты
Хоть что-то миру сделаем на благо
И, взгляды иссушив от жгучей влаги,
Сожжем дотла туманные мосты.
И смолкнет звон. Забудутся тотчас
Обманчивые выводы уроков —
От них, от нас теперь не будет прока,
Так пусть угаснут, как весь мир угас!
Уйдут мечты... Хотя кому я лгу:
Они со мной останутся, как выдох,
Не знающий о криках и обидах —
И я за все перед тобой в долгу.
Но я один, а мира больше нет
(И я боюсь, не мной ли он расколот),
И жизни жар сменяет вечный холод
В краю, где некому зажечь рассвет.
Я не сужу (себя не оправдать) ,
Не нахожу — и не ищу — ответа.
Закрученный в спираль в забытом где-то,
Горит мой путь, развертываясь вспять.
Я мог с него сойти на вдох, на миг,
Вернуть долги сомнительным победам,
Но — миг прошёл, неузнан и неведом,
И — где-то звон, и — трещина, и — сдвиг...
И все что есть — я отдаю мечте,
Застыв в тисках её железной воли,
И... вижу отблеск в мира страшном сколе —
Последний отблеск в чёрной высоте.
Он весь над нами — там! Он смотрит ввысь,
Он сотнями осколков впился в небо,
И, кем бы ты ни стал и ни был где бы —
Храни их отблеск, верь, иди... Дождись.
А мир на нас глядит в последний раз,
Блестит слезой, прощается, прощает,
И в чье-то небо миром прорастает.
И, может, это он разрушил нас.