1
С холма, чьё чрево вторило мольбам
Протяжным эхом над глухой юдолью,
Мой дух бессильным жалобам внимал,
К земле припав, я плакал поневоле,
Когда увидел деву тяжкой доли,
Она о камни била ожерелья,
И письма разрывала в упоении.
2
Соломенным венком на голове
От солнца скорбь и слёзы укрывала,
Небесной красоты струился свет,
И чистота сквозь тернии сияла,
Так неподвластно времени начало…
Но гнев небес на свет ложится тенью,
И оставляет след грехопаденье.
3
К глазам белёсым шёлковый платок
С орнаментом фамильным подносила,
Срывался слёз безудержный поток
На вензеля, и, как с незримой силой,
Она всё время с кем-то говорила:
То к небесам взывала равнодушным,
То тихо плакала и изливала душу..
4
Порой, её прозрачный скорбный взгляд
Решимость наполняла, но в сражении
С невидимыми сферами она
Тотчас претерпевала пораженье,
И в землю устремлялось глаз движенье.
Вновь безнадёжно плечи опускались -
В ней ум и виденье в смятении смешались.
5
Прическа без убранства - узелок
Рукой умелой второпях соорудила,
Солома разлеталась и вдоль щёк
Ей локоны нещадно теребила.
Пучок, что дева в спешке смастерила,
В укладке милой всё-таки держался
И на семи ветрах не распадался.
6
Тьму тьмущую подаренных вещиц
Кидала прочь, в водоворот бурлящий:
Янтарь и бисер разметались ниц,
Кораллы, золото и жемчуг настоящий,
Алмазы слёз текли в поток гремящий -
Слеза к слезе, как сборщику проценты,
Как богачу - доходы с нищей ренты.
7
Конверты писем, то в безумии рвала,
То, иногда, к глазам вдруг подносила,
Внимательно читала, и тогда
Рыданья извергались с новой силой.
Бросала клочья в пропасть, как в могилу.
Было одно, написанное кровью -
Шёлк тайн и клятв, пропитанных любовью.
8
Его разгладила и стала целовать,
Вмиг просветлела - стала лучезарной,
Но вскоре начала вдруг причитать:
«Чернила, как и ложь твоя, коварны!
Чернее кровь найдётся ли дегтярной!
Чернила прокляты и писарю под стать!
Лицом к лицу лица не увидать!»
9
Свидетель драмы, мирно пасший скот,
Былой повеса – ныне мудрый старец,
Кто ведал: горе горькое пройдёт -
Закончится и этот страшный танец,
Как утешитель и богов посланец,
Он выслушать девицу захотел:
Как так случилось, что осталась не у дел?
10
Он чудом оказался рядом с ней,
Как тень летучей мыши опустился,
Махнул плащом и сел среди камней,
В почтенье и вниманье обратился,
С сочувствием и тактом поклонился.
Был в силах он унять экстаз мученья,
Внимая горю девы с умиленьем.
11
Она промолвила: "Почтеннейший отец,
Вы видите не то, что подобает,
Украл разбойник девичий венец,
С тех пор лишь горе делом заправляет.
Цветок мой не цветёт, а отцветает,
Цвела бы красотой я, как и прежде,
Коль не питала бы в любви надежды.
12
"О, горе мне, ведь подчинилась я
Завоевателю сердец и веролому!
Он по природе действовал губя,
Сдалась ему на милость – не другому!
Любовь рвалась любить - к родному дому!
Он домом стал моим, в его признаньях
Обожествлялась я! Вот - наказанье!
13
"Каштановые локоны вились,
Порывы ветра нежно их ласкали
И губ касались… Миг сладчайший длись!
Не знала я ни горя, ни печали…
Но кудри не одну очаровали.
Столь дивный образ обещал блаженство -
Кто смог бы устоять пред совершенством?
14
"На подбородке ласковый пушок -
Так Фениксом проклюнулась отвага,
Небритый бархат нежных алых щёк
И чёрных глаз таинственная влага,
Такой смущённый, милый симпатяга,
Была дилемма, право, велика:
Как симпатичнее - с пушком, иль без пушка.
15
"Он был галантен с виду и учтив,
И речь сплетала тонкие узоры,
Но ариозо мог сменить речитатив -
Напорист был и в спорах, и в раздорах.
Как майский ветер, затевал он ссоры.
Горячность молодости - знатная ливрея
Фальшивой гордости. Но я судить не смею…
16
"Он безупречно двигался в седле,
Все говорили: «Ах, какой наездник!
Ах, экстерьер коня, но всё ж вдвойне
Прекрасен всадник! Конь ему соперник!
Какие выездка - пассаж и дефиле,
Пыл темперамента! Они во всём едины!
В великолепии своём неотразимы!»
17
"И, всё ж, седок определяет стать!» -
Ждать не пришлось всеобщего вердикта, -
«Хорош наездник – конь ему под стать!
И шарм, и лоск, и доблесть!» В фаворита
Влюблялись все - от мала до велика,
Одним присутствием вносил очарованье
И милостью одаривал случайно.
18
"Как острослов, имел глубокий ум,
Он аргументами блистал в горячих спорах,
И репликой спонтанной, наобум,
Умел менять он тему разговора-
Смеялись, плакали по воле режисёра -
Его способности, таланты и уменья
Страстями правили по волеизъявленью …
19
"Склонялись к властной царственной груди,
Как дети в обожании неподдельном,
Всех возрастов достойные мужи,
И жёны в почитании безраздельном.
Считая долгом следовать сужденьям
Кумира, прославляя здесь и там,
Ни разу не ударив по рукам.
20
"О, многие ему попали в сеть,
Воспринимая мир его глазами,
Подобострастно вторя, сея лесть,
Забыв, что чтится перед небесами.
Так восхищаются данайскими дарами
И вкусом хлеба на чужом столе,
Чем воду льют на мельницу вполне.
21
"Все те, кому он рук не целовал,
Себя любимыми считали втайне,
И те, кто с интересом наблюдал,
Поодаль одиноко и печально.
И та, кто восхищалась изначально
Искусством юности и юностью искусства,
Дарили ему искренние чувства.
22
"Соперниц жребий не прельщал меня,
Поддавшихся слепому обожанью.
Всего дороже честь была моя -
Её блюла на безопасном расстоянии,
И крепость укрепляло состраданье
К несчастным жертвам чувств его фальшивых
И подвигов его непостижимых.
23
«Но разве кто-то избежал своей судьбы?
Учился ль кто-то на чужих ошибках?
И не стыдилась ли гордыня похвальбы
Под натиском настойчивых попыток -
Коварных, льстивых, и желанных пыток
Искусным обольщеньем? Ведь подчас
Превыше Бога превозносят нас!
24
«Что успокоить может нашу кровь?
Пример печальный, предостереженья?
Что запретит сладчайшую любовь?
Всего лишь гордость и предубежденья.
Любви и страсти чужды рассужденья.
Пусть разум плачет! Не в последний раз
Способность чувствовать подводит нас.
25
«Должна сказать,он - лучший образец
Страстей притворных, гений обольщенья,
Цветы в чужих садах наш удалец
Срывал бесстыдно ради оскверненья.
Ложь в арсенале - как приправа к искушенью:
Слова, поступки, персонажи, чувства,
Всё - атрибуты подлого искусства!
26
«Меня он терпеливо осаждал,
Искал подход и подбирал ключи,
В один из дней бесхитростно сказал:
«О, сжалься надо мною, не молчи!
Молю, надежд моих не омрачи!
Другим я клятв любви не раздавал -
Повинен в том, что клятвы принимал!
27
«Те слухи, что доходят до тебя,
Верны отчасти. Девы пылкой страстью
Лишают разума. Играя и любя,
Позор находят вместе с благодатью,
И, ни замужества, ни чести - лишь проклятья.
Чем больше не себя они стыдят,
Тем больше о стыде их говорят.
28
«Да, многих видели мои глаза,
Но ни одна мне сердца не задела,
Страсть проходила, как весной гроза,
И к самой юной деве, и ко зрелой.
Желания женщин – вот святое дело!
От них же ничего мне не хотелось.
И ел бы дальше, если б ни приелось.
29
«Взгляни на их бесценные дары!
Рубин и жемчуг – кровь и плоть в избытке!
Себя как безделушки для игры,
Дарили впрок и до последней нитки!
Беспечные! Теперь они в убытке!
Ужасные последствия страстей!
Кто был прохладней, тот и был мудрей!
30
«Здесь медальоны с прядями волос
Расписаны мечтательной рукою.
Их много - с инкрустациями слёз,
Но нам-то что до этих слёз с тобою,
Сонетов, присланных с нагрузкой смысловою?
Футляры драгоценнее признаний.
Они нейтральны, ценность их лишь в камне.
31
«Вот самый твёрдый камень – бриллиант
Воды чистейшей, звёздного сиянья!
Вот изумруд! Он свеж, как дебютант,
Зелёный цвет избавит от страданья!
Сапфир лазурный! Пусть он в назиданье,
Небесной гранью мудрость воскресит
И сердце успокоит, исцелит…
32
«Трофеи страсти - их я не копил,
Как покоритель, иль завоеватель.
Заботлив был и нежен, щедр и мил -
Любви сердец девичьих соискатель.
Мудра природа! Нынче я – податель
И пилигрим у капища любви.
Прошу тебя, дары мои прими.
33
«Так протяни же мне свою ладонь,
В неё сложу я все свои трофеи,
Признанья, вздохи, радость от погонь,
Любить сильнее я уж не сумею.
Прошу тебя, не делай мне больнее.
Теперь твой генерал – простой солдат,
Служить не смею… я прислуживаться рад.
34
«Взгляни на эти четки – дар любви
Одной послушницы, монастырём пленённой,
В уединенье предпочла она цвести,
За каменной оградой укреплённой.
И высший свет, поступком изумлённый,
Со смертью сравнивал её уход -
Сей к вечной жизни праведный исход.
35
"Скажи мне, разве есть заслуга в том,
Чтоб избегать приятных искушений,
И душу поместив в келейный дом,
Честь сберегать в глухом уединении?
Как испытать нам силу побужденья?
Кто избегает шрамов от сражений,
Себя боится и боится поражений.
36
"Моё бахвальство, видит Бог, прости,
С ней случай свёл в обители святой.
Религия не встала на пути,
Как любящему справиться с собой?
Пожертвует и вечность, и покой.
Своей природы нам не изменить.
Чтоб жизнь вкусить, нам надобно любить.
37
"Ты так наполнена любовью и сильна -
Разбились те сердца, что исчерпались,
Твоим глазам, душе не видно дна,
И потому тебе я подчиняюсь,
Тобой как океаном наполняюсь.
Твой лёд скрывает пламенную страсть.
Безмерна надо мною твоя власть.
38
"Уходят в монастырь из-за Любви,
Тот идеал в миру недосягаем,
Но на тернистом жизненном пути
Любивший поругаем не бывает -
Любовь не мыслит зла, всё покрывает.
Спасенье в нашем праве на любовь.
Любовь познавший возродится вновь.
39
"В том нет бесчинства, когда любишь ты,
Догматы, наставленья, указанья
Так чужды жизни - слишком холодны,
И для живого духа – наказанье.
Всё есть любовь - дыханье мироздания.
Что ей препоны: гордость, власть и стыд?
Любовь от всех напастей защитит.
40
"Сердца, со мной делившие любовь,
К одной тебе теперь с мольбой взывают,
Изранена душа, бунтует кровь,
Но нас с тобой они не проклинают
Любовь познав, её благословляют.
С тобой я честен как ни с кем другим,
Доверься мне. Обет мой нерушим."
41
"Окончив речь, ресницы опустил,
Глаза его наполнились слезами,
Поток солёный через край полил,
Как благодати знак пред образами,
Два озера над алыми цветами.
Как будто за хрустальною завесой
Пылали щёки блудного повесы.
42
"О, чтимый отче! Что за колдовство!
Слезы одной, наверно, мне б хватило,
Противиться не в силах естество,
И капля точит камень что есть силы.
Не сжалься я, себя бы укорила.
Огонь страстей и холод наказанья –
Вот чувства жертвы пред её закланьем.
43
"Его обряды – это ремесло.
Он искуситель на краю распутства.
Так целомудрия лишило мастерство,
Мой разум отступил по воле чувства.
Я перед ним предстала в безрассудстве.
Его спасая, жизнь ему даря,
Я погубила, грешная, себя.
44
"В нём полнота бесчисленных уловок,
Хитросплетений смыслов, толкований,
Румянцев, бледностей, каких-то недомолвок,
Прощаний с жизнью, трепетных свиданий,
Холодных неожиданных прощаний,
Негодований от неслыханных речей
И умилений очарованных очей.
45
"И до сих пор никто не миновал
Его замаскированных ловушек
Он безобидным видом увлекал,
Расставив сети непорочным душам.
Всё верили кумиру простодушно
Он непорочность восхищённо воспевал,
И девственность как святость почитал.
46
"В обличье грации, добра и красоты
Скрывался сущий демон искушенья,
Всё с рук ему сходило до поры.
Он – Херувим, по недоразуменью…
Всеобщее большое заблужденье.
Увы, и я сдалась ему на милость.
Боюсь чтоб снова это не случилось.
47
"О, этот лживый блеск очей прекрасных!
О, эта магия обманчивых признаний!
О, этот мерный стук сердец напрасный!
О, это горестное нежное дыханье!
О, эти ласки вместо порицаний!
Кто предан, будет преданным всегда.
Жаль совратить нас можно иногда.