По мотивам легенды о Горгоне Медузе.
- «Паллада» по одной из версий означает «бросающая (копье)». Это эпитет Афины вооруженной, готовой к бою.
- Словом «герой» в Древней Греции назвали полубогов, детей богов. У нас героем называют совершившего подвиг. Здесь герой – тот, кто готов совершить подвиг, решается совершить его.
- Кина – современное греческое название Китая. Вряд ли в те времена в Греции знали о Китае. Но просто невозможно было пройти мимо N-го чуда света – китайской «терракотовой армии».
Я ужасная тварь, я Медуза Горгона,
Старца Форкия бедная дочь.
Так наказана я за дела Посейдона,
И никто мне не может помочь.
Златокудрой и юной служить было счастьем
В храме милой Афины моей.
Но ко мне воспылал необузданной страстью
Посейдон, бог глубин и морей.
Я увидела: вздыбленный, бешеный мчится
Он ко мне – обуял меня страх.
Где же спрятаться мне, где смогу я укрыться?
Только в храма Афины стенах!
Но ничто не спасло – мольбы, слезы и крики:
Честь свою я ему отдала.
И когда утолил аппетит он свой дикий,
Поняла я, что я понесла.
А потом появилась Афина Паллада –
Щит в руке, потрясает копьем –
Громом голос ее прогремел: - Ну, ты рада?
Блуд устроила в храме моем!
Ах ты, мерзкая дрянь! Здесь его соблазнила! –
Я упала к Паллады ногам:
- Я хотела, чтоб ты меня здесь защитила –
Это твой же, Афина, твой храм!
- Защитить? От желаний бессмертного бога,
Если к смертной он взор обратит?
Я тебя покараю жестоко и строго -
Пусть твой облик тебя защитит!
И свершилось. Мои золотистые пряди
Стали змей ядовитых кублом.
О такой ли за службу мечтала награде?
За добро заплатили мне злом…
А лицо – воплощение ужаснейшей жути,
И любой, кто был Геей рожден,
Лишь взглянув на него, изменялся по сути
И отныне был каменным он.
Отвратительным, гибельным сделалось тело,
Только, негодованья полна,
Переплавить Афина души не сумела
И все той же осталась она.
Как в темнице, как в клетке она оказалась -
Нет судьбы в этом мире страшней.
А тюремщицам-змеям неведома жалость,
И они издевались над ней.
* * *
Я бежала по свету, людей избегая –
Так скрывала проклятье свое.
Все равно след оставила слава дурная -
Застывавшее в камне зверье.
Понемногу мне юноши стали встречаться,
Называли их словом «герой».
Быть убитой героем - вот было бы счастье!
Но его не случилось со мной.
Что герои? А целая армия Кины –
Статуй каменных встали ряды.
Говорят, их укрыли в пещерах старинных,
Словно знак неминучей беды.
Отравиться хотела я змей моих ядом.
С болью гад сорван был с головы –
Но стал камнем, едва со мной встретился взглядом.
И так многажды было, увы.
Становился он день от дня все огромней,
Необъятней – мой бедный живот.
И казаться все чаще теперь начало мне,
Будто конь там копытами бьет,
Будто птица большая крылами трепещет…
Неужели, исполненный сил,
Посейдон, меня выбрав из множества женщин,
Монстров страшных во мне породил?
В путешествиях тех нахлебалась я лиха,
Утомилась от вечной борьбы.
А из сонма богов я молилась лишь Тихэ –
Божеству неуклонной судьбы.
Наконец, на край света пришла – и осталась.
Здесь скала стала домом моим,
Здесь в объятья меня заключила усталость,
Здесь рассеялись грезы, как дым.
* * *
Все же Тихэ-Судьба даровала мне милость
В день, когда на скале я спала.
Спать любила я – ведь лишь во сне становилась
Я такой же, как раньше была.
Вдруг сквозь сон я услышала шепот змеиный:
- Просыпайся, опасность грозит!
Это новый герой, меч в руках его длинный
И на солнце сверкающий щит!
Ну и что? Просыпаться зачем, если камнем
Станет он, как и все до него?
Все ж открыла глаза, посмотрела зрачками
И увидела я – ничего.
Впрочем, нет: вон поток – это Лета темнеет,
Тот, кто в лодке, наверно, Харон.
А душа моя, освободившись, умеет
Видеть мир с непривычных сторон.
Как силен этот зов, притяженье Аида!
Но сильнее хочу я узнать,
Кто спаситель мой, тот, что ужасному виду
Не позволил себя испугать?
Как он сделал, каким же умением тайным
То, что не удалось никому?
И увидела: он, в щит взирая зеркальный,
Мою голову прячет в суму.
Душу радость, как радуги всплеск, озарила:
- Догадался! Живи же, живи! –
И доселе неведомым чувством накрыло
Ту, что в жизни не знала любви.
И в последние миги при солнечном свете, -
Он пока для души не погас, -
Я увидела, как родились мои дети –
Великан Хрисаор и Пегас.
Это монстры – о боги, но как же прекрасны!
Как сияет Пегас на лету!
Значит, были страданья мои не напрасны,
Если в мир я внесла красоту.
* * *
Все в ладье у Харона грустны и печальны,
Еле движутся, будто во сне.
Только я словно радость вокруг излучаю –
Мой герой вспоминается мне.
Знаю, там, в Елисейских полях, что за Летой,
Буду ждать я его – и дождусь.
Он, в легендах и мифах народа воспетый,
Дряхлым старцем придет – ну и пусть!
Я узнаю его в тот же миг, как увижу:
Вострепещет мое естество.
Пусть мне имя его неизвестно, но ближе
Нет теперь у меня никого.
Златокудрой девчонкой ему покажусь я
И напомню, что он меня спас.
Не подумает он о чудовище жутком –
Ведь красавиц спасал он не раз.
И пока не причалил Харон, я с последней
Обращусь к тебе, Тихэ, мольбой:
Подари ему жизни поток долголетний,
Награди его яркой судьбой!