Я сломаю мизинец на левой руке,
Тисками зажму, резко дёрну вбок,
Я так стремлюсь причинять боль себе,
Бычок затушить о правый висок...
Плоскогубцами вырву крошащийся зуб
Из кровоточащей распухшей десны,
Я не застрелюсь, ведь холодный труп
Не чувствует боли, не видит он сны,
В которых лишь морок, отчаянье, кровь,
В которых могу я себя истязать,
В которых во всех кругах ада готов,
Я петь и плясать, да, петь и плясать!
Есенин, помнится, кровью писал,
Фу, моветон... Нищеброд и позёр!
Я ржавым ножом на груди вырезал
Тексты про плаху, петлю и костёр.
Я рвал свою плоть ногтями с костей,
Я грыз сухожилия, вены, суставы,
Я втыкал в себя спицы разных мастей,
И на вскрытых костях вырезал гальдраставы.
Но всё тщетно... не в теле моя юдоль.
Проклятая веритас мне открылась средь ночи, -
Мукам плоти никак не заглушить эту боль,
Что внутри глубоко сидит и хохочет!