Промозглый сон,
расплесканный по ветру,
промокших улиц потаенны короба,
цепляет лист
решетки перекрестков
и силуэт у темного окна
и света тусклого неброская полоска,
как бастионы прожитого дня.
Разбросан ворох
бывших сожалений,
и порох вымок и нахохлились дома
и память лиц, как графики наброски
как отголоски прошлого меня.
И монограммой имена
холодными строками
стекают вновь
по тонкому стеклу,
и не уснуть,
ожоги сна лишают,
подобные соседскому сверлу,
или огню что в сердце прорастает
не затихая, как я не молю.