"Ты чего?"
"Чего ты?"
Я - ничего.
Я просто стою под проливным дождём
И смотрю,
Как ты бежишь к могиле моего отца,
Забыв сказать что-то вослед
Оставленному тобой журавлику.
Я сохраню этот эйдос
До конца моих дней.
Я - ничего.
Я вероломен -
Врываюсь в кладбищенский храм,
Не выказывая никаких почестей
Его стенам,
Его прихожанам,
Его сёстрам.
Я - ничего.
Я сажусь на местную лавку и резко,
Но шёпотом,
Отвечаю на твою реплику об отсутствующем
Платке.
Отвечаю тщеславно и злобно,
Как если бы нас кто-либо осуждал.
Всегда мрачен и готов к сраженью,
Даже когда опасаться нападок не нужно.
В этом весь я.
Я - ничего. По коллегиальным отзывам, я -
Дьявол во плоти.
Подобным нареканьем мне в пору гордиться.
Гордыня присуща дьяволу.
Что-то падшее, мстительное,
Знающее много более обычного люда.
В этом ли весь я?
Я - ничего. Я - демон? Иль монстр?
Я сижу, рассматривая убранства храма.
Ворвался в дом Божий
Вероломно и дерзко,
С одною лишь обыденной, земной целью -
Переждать дождь.
Использую храм, как укрытье
От тёплого июньского ливня.
Я смотрю в окно.
Ливень не даёт слабины.
Он всё льёт, и льёт, и льёт.
Всё льёт и льёт
Ливень.
Я - ничего. Я устаю ждать.
Наконец, мы уходим.
Лишь только мы переступаем
Границу кладбища,
Лишь только ступаем
Чрез его ворота,
Как ливень кончает лить.
Я - ничего. Я отчаиваюсь.
Если уж Джордан Питерсон
Плачет, снедаемый бессильем
В попытках объяснить
Возможное сопряженье
Мира объективного
С миром нарраций,
То я отчаиваюсь тем более.
Я - ничего. Я ничего не понимаю.
Не понимаю, как мне интерпретировать
Один белый огонёк и два зелёных.
Они призывают мой взор к обращенью
Близ уютного кафе "АндерСон",
Пока ты уезжаешь в такси.
Я смотрю на эти огни с минуту
И не могу понять, что они значат.
Я - ничего. Я сбит с толку.
Я не понимаю, что означает ливень,
Начинающийся по мере нашего с тобой
Приближенья к кладбищу,
Усиливающийся к моменту достиженья
Могилы моего отца,
И оканчивающийся по нашему выходу
С территории мёртвых.
Я - ничего. Сдерживая слёзы, я вопрошаю:
Плакал ли это ты, отец?
Плакал ли ты, потому что не хотел
Видеть её рядом со мной в этот миг?
Или, может, ты плакал от радости?
Ведь ливень был по-летнему тёплым,
И от подобного ливня не простужаются.
Я - ничего.
Я пустил её познакомиться с тобою, отец.
Её, и никого более.
Вот уже семь лет я не пускаю к тебе никого.
Не пускал никого.
Никого, кроме неё.
В конце концов, вы с нею связаны
Единой болезнью.
Я пустил её к тебе, потому что она особенна.
Но я не понимаю, что мне следует чувствовать:
Вину за то, что ты оплакивал это знакомство,
Иль радость за то, что ты принял её
В нашу семью?