Вы помнили изгнание из Рая,
Боялись Ада, что вернулся в дом.
С мужчинами, приказы, выполняя,
Трудились в пеклах зоны, под огнём.
В Чернобыле не слышал женских стонов,
В слезах не видел туши по щекам
У проводниц эвакоэшелонов,
У докториц, кто помогал войскам.
«Могильники» стояли вдоль дороги,
С закопанным, изгаженным «добром».
Контроль ручной осуществлялся строгий.
Не знаю, кто следил за всем потом.
И два врача с дозиметрами долго
Обследовали чёртов полигон.
Искали, кажется, дотошные иголку,
Без средств защиты, в куртках без погон.
Красивые врачихи, в самом деле,
Подружки - санитарные врачи...
Одну спасти в больнице не успели
Светила медицины, москвичи.
Покажется, что я придумал это,
Фантазией заправского вруна.
Но только правду моего сюжета
Хранила долго в памяти жена.
О службе поминала крайне редко,
И что служила честно не одна.
Господь за скромность выставил отметки,
Поскромничала целая страна.
Вручив пораньше пенсию и льготы,
На них неделю может жить жена.
Но есть возможность не забыть работу,
Стерев на ней за подвиг ордена.
Восполню я пробел статей Закона,
Обняв, вручу спасённые цветы.
Признаюсь, что она - моя икона,
И я молюсь на лики красоты…
Наградой - жизнь, что нам даётся Богом,
С рассветной каждодневной тишиной.
Таких красавиц на Земле немного,
Кто шёл в Чернобыле на смертный бой...