И снова вздрогнет вышина,
невесть какого ляда.
И снова взмолится жена,
в своих правах поражена:
«Куда ты – на ночь глядя?!».
«Куда-то снова понесло!» –
и слёзы, и попрёки,
и искры раскалённых слов –
про слов худое ремесло,
про жизненные сроки.
«Куда угодно, лишь бы прочь!
Чудачит молодец-то»…
Не уязвишь, как ни порочь.
А на дворе и вправду ночь.
Глядеть – не наглядеться.
А на дворе – не как в дому, –
темно, но и светло тому,
кто не увяз в корыте.
Летите, искры, в ночь, во тьму
и звёздами горите.
«Вот Бог тебе, а вот – порог.
И скатертью дорога…».
И хватит бы уже дорог.
И вот уж на ветру продрог.
И смотрят звёзды строго.
Гляди: когда ещё заря!..
Но сердце чутко, как ноздря, –
и, словно чует печень,
жена волнуется не зря:
возврат не обеспечен.
Не зря же вышина звала,
а сердце отзывалось,
от тла спасаясь, как от зла,
из жизни тёмного угла,
из-под мирских завалов.
Так жизнь расходится по шву.
Прости, жена. Ещё живу,
но подбираюсь к краю.
Ещё в себе и наплаву,
но берега теряю.