Когда-нибудь потом,
когда я стану шпротой,
с посеребрённым ртом,
и буду без заботы
шнырять сквозь океан,
со смехом и тоской
я вспомню век людской,
который был мне дан.
Давильню этих дней,
насилье обещаний,
невежество и лень,
любовь и расстоянья,
всю грязь, всю муть, всю гнусь…
И в новом рыбьем теле,
я покажу на деле,
по-шпротьи, ну и пусть,
что человек не килька –
обязан мочь и сметь!
Вопьюсь губами сильно
в ячеистую сеть
и буду мёртв и брошен,
на рижском бутерброде
среди обычных шпротин,
Сын Человечий в прошлом.