Неплохо утром одному...
Поёт Вертинский самому
Гребенщикову. Дела ж нет,
Отец и муж - авторитет!
Он заработал пев и пив.
И проходящих мимо див,
И проходящих мимо дев,
Оглядывал как светский лев.
А может прав старик Борис,
Напев схватив дедули Саши?
Что женщины уводят вниз
И рожи там, совсем не наши.
Все перекошены и злы.
Одно названье им - козлы!
Но может тихо отстегнуть
Медали, плети и знамёна,
И в небо попросту уплыть,
Во избежание урона?
В нашей программе небес снисхожденья,
В нервные клетки исхода ученья,
В тучное тело успеха леченья,
В отданных Богу внаём.
Будем фелонить!
Духом войдём!
Амбигвы, апофтегмы
И смысловые прочие,
Сегодняшнею ночью,
Пришли ко мне опять.
И я сначала злился,
Потом, чуть-чуть молился,
А на рассвете ринулся
Скорей от них бежать.
Ах, это было б просто.
По жизни, как по мосту
Пройти свою дистанцию
И завалиться спать...
Но мне нельзя печалиться,
Пчелиным воском тянется
И вся переливается,
Под простынёй кровать.
И чтобы это значило?
Кого б не озадачило?
И это значит должен
Ещё одну печать.
Судьбе поставить в темечко!
Расщёлкать как ту семечку!
Из семечки растительность,
Мы создадим опять!
Приходи, поскули и откроют.
И пушистыми хвостами укроют.
Обернутся колечком вокруг.
Ты же знаешь кто единственный друг.
Сколько пропито систем - неизвестно.
Но с годами понимаю - я не местный.
А всего то внимал разговору.
Да разок засмотрелся на гору.
И теперь ветерок да травинки.
В мире дольнем смотрю я картинки.
Море полно и свежи небеса.
Я же думал это всё - на полчаса.
Но у времени - времени много.
Не заметил, как свалился в сугробы.
Выбирался удивительно долго.
Познакомился с девушкой Ольгой.
Разбирался в мировом назначеньи.
А меня всё несло по теченью...
Пол-ста лет уклонялся от плевел.
Приземлился на поле где клевер.
И иду теперь тропинкою новой...
Так мне повар рассказал из столовой.
Поем и напишу поэм
С десяток славных единиц!
Немыслимо благих синиц,
Архитектурных небылиц,
Табун мечтаний кобылиц
О крае, где сошла эпоха
В шалфей степной - траву высоку.
Где горизонты постигая...
(Откуда здесь взялась Аглая?)
Летит синиц благая стая.
Шизоидных таких синиц,
Гораздо ярче кобылиц.
И небылиц архитектуры...
Промчалась тут и пуля - дура,
Догнать не в силах поп - культуру,
К ограде дней, ночи вослед.
Гляди ко, принесли обед!
Хорошесть давит нехорошесть.
Собаки догами храпят.
По лошадиному дыханью,
Вникая в прелести котят.
А нам отважная малина
Ватагой слов поставит мину
И скорчит мину недовольства
Познав российское посольство.
И хлебом награждая соль
Огурчик трескает фасоль!
Всё как бы в дымке, по иному
По краю линии основы.
Где суть момента утверждая,
Плывут стихи, а не летают.
Где ёж похож на макинтош
А где-то с краю ты орёшь.
Кричишь не ведая стыда,
Что суть момента — ерунда,
Но сумма стоимости дня
Тебя ведёт в посольство сути.
В воде уключины и ути
Не ути — утки. Осторожно...
Влетать не смейте в мир тревожный!
Душой творожной наделён
В душе не чаю чаю выпить
На саркофаг или на Припять
Морозный направляя взор...
Но просыпается Трезор
В зазорах сна по умиленью,
Котят катая с наслаждением
На спинах лошадиных крупов,
Прозрев потуги просто букав
Сменить падеж для канталупов.
И перестать быть тыквой - В ночь,
Кошмар умея превозмочь.
Карету заморозив сном,
Мы в Золушкин заходим дом.
Не Синдерелловский, а наш.
Его берём на абордаж!
А лошади немного в мыле
Намаялись катая всех,
А сверху им грозит успех.
Грозит руками и ногами,
Грозит остаться с головами,
Остаться целыми и с вами
И переплюнуть этот век!
Zaqaz по улицам не скачет.
Гуляет, всё переиначив.
В Нантакете сейчас живёт,
Живое заморозив напрочь.
Заметив душу через лёд,
Промахивает страны вброд.
Иначе рассмотрев задачу,
Даёт уму обратный ход.
Не образ Бога представим,
Но представим Его полёт!
Как будто солнечным теплом,
Меня согреет ледоход.
За ледоходом - ледостав,
Из льда очерчивая мост...
Из леса выйдя и вкусив,
Всех благ, отпущенных земле,
Я уважительно свистел
Всем тем, что пели обо мне.
По переходам и поленьям,
Огня в печурке зреет мненье.
Ковыль растущий в забытьи.
Травой, вне моего пути.
Травою был, травой сожжён,
На флаге символ обнаружен:
Из шпаг и львов, в сияньи кружев.
И костюмированный бал,
Продолжит дядька Цеденбал.