Действия рассказа основаны на реальных событиях Афганской войны 1979 - 1989 годов.
Все имена, фамилии изменены, мне неизвестны судьбы описанных людей и у меня нет возможности спросить их разрешения на публикацию.
Все совпадения случайны.
Выражаю соболезнования родственникам погибших в Афганистане.
Простите, что живой.
На фото: 1987 год. Провинция Парван, Афганистан. Кишлак Дурани. Пропагандистский отряд Советской Армии.
Часть I
Она проснулась рано утром от какого-то нечеловеческого, поистине звериного рыка. Лежащий рядом с ней в кровати мужчина вертел головой то влево, то вправо, при этом яростно колотил по кровати левой рукой. Она аккуратно повернулась на бок к нему лицом, опёрлась на правую руку, согнутую в локте.
«Как там его… Игорь вроде бы? — подумала она, глядя на него с испугом. — Не дал бы дуба ненароком».
Лицо мужчины, давно небритое и какое-то злое, покрывали крупные капли пота, тускло отражавшие утреннюю зарю за окном. Он по-прежнему мотал головой из стороны в сторону, при этом его щёки время от времени надувались, как будто мужчина пытался что-то сказать, но губы ему не подчинялись, и лишь звериный рык изредка наполнял комнату. Девушка протянула руку к своей косметичке, лежащей на прикроватной тумбочке, вытащила оттуда чистый носовой платок и уже было решилась аккуратно вытереть мокрое лицо Игоря, когда вдруг он проорал что-то непонятное и сел на кровати. Его левая рука начала двигаться по простыни взад и вперёд, как будто что-то выискивая, при этом Игорь сначала тихо, шёпотом, но потом всё громче и громче повторял один и тот же вопрос:
— Где? Где? Где он? Где?
— Что «где», дорогой? — решилась спросить девушка, и тут же получила ощутимый удар в левое плечо.
— Кто здесь? — буквально прорычал Игорь и начал озираться по сторонам.
— Это я, Леся…
— Леся… Какая, на фуй, Леся… Где мой автомат? Гранаты где? Там Серёга ранен, млять… «духи» его шиздец как обложили… И Светка… Светка тоже там, дура… Где автомат, сука??? — его голос срывался в пронзающий всё вокруг вой, звуча с каждым словом всё громче и громче. Девушка резко взмахнула свободной рукой, накинув на мужчину одеяло, соскочила с кровати и, нагая, кинулась к открытой двери на балкон.
— Ты сумасшедший, да? Маньяк? Или просто шизик? Ты чего руки распускаешь? Я сейчас милицию позову… Какой Серёга? Нет тут никакого Серёги… И автомата нет… И Светки… Лечись, кретин!
***
Его голова буквально взрывалась от боли. Как будто кто-то огромный со всей своей мощи вкручивал ему в мозг гигантского размера саморезы, которые раскалывали его черепную коробку на части. Он смотрел на голую девушку, медленно отступающую к балконной двери и что-то выкрикивающую про милицию, маньяков, врачей и сумасшествие, и не понимал, где он находится, что с ним, и почему. Глубоко в его подсознании, там, где шурупы-саморезы, раскалывающие кость, вгрызались в серое вещество, по-прежнему шевелились мысли про автомат, Серёгу и Светку. Он прикрыл глаза и попытался сосредоточиться. Подсознание отпускало его в реальность крайне неохотно, отдавая память медленно, эпизодами, возвращающимися к нему в рваной непоследовательности.
Он вспомнил, что познакомился с ней в каком-то то ли баре, то ли ресторане, очередном «злачном месте» в его вчерашнем загуле в этом незнакомом ему городе. Тогда от выпитого его голова уже плохо соображала, зато вдруг потянуло на женщин. Потом вроде бы были такси и незнакомый ему подъезд, лифт и квартира.
— Ты… мы вчера в ресторане были, да? — во рту было чертовски сухо, а его язык, будто бы вдруг распухший, еле ворочался за губами. — Дай воды, пожалуйста, — внезапно попросил он девушку.
Вода была прохладной и пахла хлоркой. Он совсем отвык от городской водопроводной воды; там, откуда он приехал, в ходу были или отвар верблюжей колючки, или вода, обработанная таблетками. Пил жадно, большими глотками, ощущая, как постепенно приходят в норму язык и нёба во рту, как обретают свою пластичность губы, как, хотя и через боль, начинает проясняться мозг…
***
Они сидели за столом в маленькой кухоньке «хрущобы» и ели яичницу с поджаренной «Докторской», наскоро приготовленную девушкой. На плите закипал пузатый алюминиевый чайник с переводным Микки-Маусом на боку и обуглившейся с одной стороны деревянной ручкой, в углу пел свою неторопливую песнь старенький холодильник. Леся ковыряла вилкой в тарелке, но еда занимала девушку постольку поскольку. Она пыталась понять, что за человек сидит напротив неё за столом и тоже, словно нехотя, накалывает дольку колбасы на вилку.
Он подошёл к ней вчера в баре “Калина”, где она работала официанткой. Молодой, изрядно пьяный, но в идеально отглаженной форме офицера Советской армии, он тем не менее был в высшей степени вежлив, хотя в не меньшей степени настойчив. Лейтмотив его обращения можно было бы охарактеризовать двумя словами: «Трахнешься со мной?» Она была не против, хоть и было в нём что-то не от мира сего. Выяснив, что в городе он — чужой, она привезла его к себе домой, и, пока он приводил себя в порядок в ванной, Леся быстренько собрала на стол нехитрую снедь, имеющуюся в холодильнике. Однако, минутой позже оказалось, что приготовления её были напрасны. Едва выйдя из ванной, он достаточно грубо овладел ею, попутно срывая с её тела одежду и бельё. Быстро кончив, он совсем по-мальчишески застонал, привалившись всем своим телом к ней, а она было подумала, что вся романтика уже закончилась. Но, как оказалось, это было только начало. Ещё долго прошлой ночью они ублажали друг друга, меняя позы и разбавляя секс перекурами.
— Прости, что спрашиваю… ты меня называл Светой, когда мы… — произнесла она. Он перестал жевать, отложил вилку и отодвинул тарелку.
— Не бери в голову…
— Я не беру… Просто… ещё Сергей… автомат… гранаты… Кто ты?
Продолжение следует.