Блеснул, нырнув на дно реки, обол:
Харон сегодня взяток не берёт.
Я думал, что сперва приходит боль,
И лишь потом – забвения черёд,
Но память растворяется в тенях,
Вливаясь в полноводный Ахерон,
И кто-то, не похожий на меня,
Глядит, как плещет тьма со всех сторон.
Реальность прогнивает, словно холст.
Всё чаще лодка черпает бортом,
И страхи вьются роем диких ос,
И жалят так же зло, как в мире том,
Куда по воле волн не повернуть,
Не выгрести ни с парусом, ни без.
Безветрие колышет тишину,
Которую не слышал я в себе.
Кто внял ей, привыкает ко всему:
Не думать, не бояться, не жалеть.
Взметнулась над кормой густая муть,
И лодочник исчез в туманной мгле.
Светлеет гладь зеркально-чёрных вод
По ней уходит кто-то налегке,
Но лодка, опустев, ещё плывёт
По сотканной из вечности реке.