Светлой памяти А.В. Баталова и Г.Г. Тараторкина посвящается эта пьеса…
Вера Купавская – княгиня, лётчица, врач
Игорь Купавский – князь, офицер армии Юденича
Алексей Васильевич Купавский – отец Игоря
Анна Аркадьевна – мать Веры
Стива – друг Веры и Игоря, белый офицер
Котик – друг Веры, поэт
Салаев – бывший офицер
Кира – подруга детства Веры, революционерка
Самарин – соузник Игоря
Ячменёв – соузник Игоря
Михей – матрос, сосед Купавских
Сарра – сожительница Михея
Марта – служанка Купавских
Яков Брускин - чекист
Семён – денщик Игоря
Генерал Юденич
Генерал Маннергейм
Моисей Урицкий
1-й офицер
2-й офицер
Чекисты
Заключённые
Сцена 1.
Гатчина. Свежая могила с деревянным крестом. Игорь, сняв фуражку, задумчиво стоит перед нею. Чуть поодаль переминается Семён.
Игорь
Прощай, мой друг… Печальная судьба.
Ты выжил даже в пекле при Стоходе.
Всегда вперёд звала тебя труба.
Ты цену знал и Чести, и свободе,
И воинскому братству, и любви…
Но среди дам лишь белая навеки
Тебя в свои объятья уловить
Сумела, запечатав твои веки.
А может быть, тебе и повезло!
Прекрасно сгинуть в ярости атаки!
Противника, великого числом,
Круша уменья чудом и отваги!
И веруя, что завтра мы войдём
С победой в нашу милую столицу
И Родину святую обретём,
И дорогие бесконечно лица…
Что, наконец, закончится война!..
О, Господи, напрасные надежды!
Угрюмо ждёт голодная страна,
Чья переважит в зареве мятежном…
В лучах зари - Исакия глава…
Из-за туманов манит грёзой дома…
И даже здесь… И камни, и трава,
И каждый дом – до жарких слёз знакомы.
Мы отступаем! Шаг до Петрограда…
Рукой подать до гавани… Но нет!
На не шагать по Марсову парадом.
И долго-долго ждать теперь рассвет.
Нас предали тщеславные невежды…
Проклятья ничего не изменят.
Тебе не знать тоски той безутешной.
Небесный Царь вновь призванных парад
Сегодня в вечной славе принимает.
И твой шагает доблестный отряд
Вслед за тобой… А мы… Мы… отступаем…
Семён
И впрямь пора. Не ждать же до последних
Обозов.
Игорь (с усмешкой)
Лучше впереди бежать?
Семён
Как можно! Не учили нас дрожать.
Но… дожидаться смерти тоже вредно.
Игорь (надев фуражку)
Не будем дожидаться, тут ты прав.
Но повернуть я не могу от цели.
Я шёл сюда неделя за неделей
Не с тем, чтобы увидеть Петроград,
И, поклонясь, убраться восвояси.
Семён
Помилуйте, безумие не красит!
И генералом отдан уж приказ!
Игорь
Тебя своим безумьем не неволю.
Никто мою делить не должен долю.
Судьба отныне разлучает нас.
Приказ же я, конечно, не нарушу –
У генерала разрешенья испрошу.
Семён
Я вам с Японской верою служу
Во всякий миг отдам за вас я душу!
Игорь (обнимая Семёна за плечи)
Спасибо, друг! Но душу – сохрани!
Душ верных миру слишком не хватает!
Когда Господь продлит нам наши дни,
Мы свидимся до ада или рая.
Игорь уходит.
Семён (присев на корточки у могилы)
Вам здесь лежать… Нам по миру скитаться.
Хоть с доблестью, а всё едино – голь…
Но не велит среди живых остаться
Сиротская и вдовия юдоль.
А, значит, остаётся отступать…
Туда, где мы не жданы и не званы.
А, значит, остаётся исполнять
Приказы…
(покачав головой)
Сбереги Бог капитана!
(поднимается и уходит вслед за Игорем)
Сцена 2.
Штаб Северной армии. Генерал Юденич и Игорь.
Юденич (расхаживая по комнате)
Безумству храбрых вы певца иного
Ищете, князь! И, вот, вам весь мой сказ.
Игорь
Под Эрзерумом вы другое слово
Нашли, я помню.
Юденич
Но не то сейчас!
Погибнуть в битве при вратах победы –
Достойный жребий! Но зачем же лезть
В ЧК, как в петлю? Что в петле за честь?
Нет, капитан, подобно это бреду!
Игорь
Мой старший брат при Каушене пал.
А младший…
Юденич
…сгинул в красных командирах…
Игорь
Мишель всегда буян был и задира…
Мой средний брат недавно жизнь отдал…
Юденич
…у Колчака.
(крестится)
Игорь
И я остался ныне
Последний сын у старика-отца.
Юденич
И что ж, по этой, стало быть, причине
Вы ищете скорейшего конца?
Игорь
Нет, не конца. Ищу я лишь спасенья
Отцу, что умирает там один
От голода, болезней и лишений.
Юденич
Вы, несомненно, превосходный сын.
Но ваша смерть отцу всё ж не поможет.
Игорь
Я не умру. Я буду лезть из кожи,
Но выберусь и вытащу отца!
Когда же в безопасности он будет,
Я в строй вернусь и драться до конца
Продолжу. Бог по милости не судит
У старика последнего отнять.
Юденич
Ах, капитан, когда бы это знать!
Игорь
Поход окончен. Я сейчас не нужен
Ни армии, ни вам и никому.
Хотите, напишу, что бы контужен
И для леченья отпуск свой возьму?
Юденич некоторое время смотрит на карту, стоя спиной к Игорю.
Юденич
Я понимаю вас… Ведь поражений
Я не привык терпеть. Из всех сражений
Со славой выходили мы и вот…
Стоим у всей Империи ворот
И не имеем сил войти столицу!
Идти б туда мне с лучшими из рот,
Да как обречь их с жизнью распроститься
Без всякой пользы? Лучше поберечь…
Не стоит торопиться в землю лечь.
Игорь
Мы вновь вернёмся к стенам Петрограда.
И на Кубани был второй поход.
Юденич
А говорить напраслину не надо.
Нам не дойти до манящих ворот.
Не мы, другие, верю, нашу грёзу
Осуществят. Поднимут русский стяг!
А нас до гроба мучить будет шаг
Не сделанный…
(оборачиваясь)
Однако, полно. Поздно!
Я вас держать не стану, капитан.
Вам нужно чудо в этой вашей битве.
Она страшнее прежних. По пятам
Летят пусть вашим любящих молитвы.
(крестит Игоря)
Игорь
Вовеки вам обязан, генерал.
Клянусь прибыть опять в распоряженье.
Юденич
Ступайте с Богом! Поздно. Свет утра
Не лучший спутник вашему сраженью!
Игорь отдаёт честь и уходит.
Сцена 3.
Лондон. Гостиная Анны Аркадьевны. Анна Аркадьевна сидит в кресле, нервно теребя неоконченное вышивание. Взволнованная Вера ходит по комнате, читая письмо.
Вера
Он арестован! Господи, зачем
Я здесь теперь? Зачем не в Петрограде?
Мой Игорь там утехой палачей,
От коих ждать бессмысленно пощады!
Из всех кошмаров не было страшней!
Но что же делать? Вы, маман, молчите?
Анна Аркадьевна
Со мною ты и с дочерью своей.
И слава Богу!
Вера
Матушка, простите…
Анна Аркадьевна
Одна война, другая, тиф, террор…
Мари тебя и видела едва ли!
От извергов мы чудом лишь бежали.
Бросает в дрожь, как вспомню, до сих пор!
И, вот, ты с нами… Большего просить
Не смею я.
Вера
Но я, однако, смею!
Я мужа не позволю им убить.
Его спасу я, слышишь?!
Анна Аркадьевна
Ты безумна!
Вера
Тебе уж так случалось говорить,
Когда ещё восторженной и юной
Я поднималась в первый свой полёт
На гордых крыльях милого фармана…
Анна Аркадьевна
Я думала, удар меня убьёт!
Вера
Какой был день! Была я точно пьяной…
Вокруг лишь небо! Вечная лазурь!
И ветер! Что за диво, этот ветер!
И облаков молочная глазурь!
Нет ничего прекраснее на свете!
А Гатчина и школа – там, внизу…
Но жаль на землю бренную спуститься,
Когда познаешь горнюю красу,
Плескаясь в брызгах солнца, словно птица!
Когда бы мне мой старенький фарман!
И я б преодолела все преграды!
Кордоны и угрюмый океан!
Я нынче же достигла б Петрограда!
Стива (входя)
План недурён! Вы, милая княгиня,
Афина, как и прежде!
(целует руку Вере)
Анна Аркадьевна
О, май гот!
Стива
(целуя руку и ей)
Вас счастлив в добром здравье видеть ныне!
(обращаясь к Вере)
Когда б продолжить прерванный полёт…
Вера
«Когда бы» - слово лишнее. Продолжу
Я свой полёт. На крыльях иль пешком.
Пока мой муж один, в аду острожном,
Покоя мне не будет. Мы вдвоём
Сюда вернёмся или сгинем вместе.
Анна Аркадьевна
Святая Дева! Вспомни о Мари!
Вера
Она поймёт. Простит.
Анна Аркадьевна
Хотя б известий
Дождись иных!
Вера
Но всякий день горит!
В Совдепии и голод, и расстрелы…
И мужу я нужна, как никогда!
Я смерти много раз в глаза смотрела
И не боюсь отправиться туда,
Где всякий миг кипит сраженье с нею.
Анна Аркадьевна (Стиве)
Хоть ты её, мон шер, останови!
Стива
На путь Эскпресса лечь я не посмею!
Анна Аркадьевна
Ты шут! И как она неисправим!
(уходит в гневе)
Стива
Она права. Нас жизнь не исправляет!
Погнёт – мы выпрямляемся опять!
И эту жизнь строптивую сгибаем!
Мы небо научились покорять…
Но это проще, чем ЧеКу, намного!
Вера
Я знаю, Стива. Но никто другой
Помочь не сможет, кроме…
Стива
Кроме Бога?
Вера
И буду в этом я Его рукой!
Стива
Ты, стало быть, решилась?
Вера
Несомненно!
Пусть ярославны плачут, но не я!
Я князя своего спасу из плена!
А иначе… зачем мне жизнь моя?
Стива
Как полагаешь пересечь границу?
Вера
У Маннергейма помощи спрошу.
Меня на фронте знал он. Я скажу…
Стива
Что стать хотела б ты большою птицей
И князя унести за океан…
Вера
Оставь шутить!
Стива
Без шутки можно спиться!
А Маннергейм дурной «аэроплан».
В твоём безумстве вряд ли он поможет.
Довольно у него иных забот.
Границу перейти куда как сложно!
Вера
В любой стене найдётся тайный ход.
Стива
Я еду в Гельсингфорс через три дня.
Вера
Ты? Но зачем?
Стива
Пока отвечу: служба.
Ты понимаешь, думаю, меня…
Пока тебе знать лишнего не нужно.
Попробуй к Густав Карлычу сходить.
А если я вдруг окажусь пророком,
То… как-нибудь сумею пособить
Тебе добраться к отчему порогу.
Вера
Маман тебе услуги не простит.
Стива
Ты всё равно отправишься, неправда ль?
Но лучше б были разными пути,
Которыми мы выйдем к Петрограду…
Однако, коль прощаться рано нам,
Я хлопотать о деле удаляюсь.
Поедем порознь. Встретимся уж там.
Вера (обнимая Стиву)
До встречи, брат!
Стива
До встречи, дорогая!
Сцена 4.
Гельсингфорс. Кабинет генерала Маннергейма. Входит Вера. Генерал поднимается навстречу ей из-за стола и галантно целует руку.
Маннергейм
Я восхищён намерением вашим
Вернуться снова в логово ЧеКа.
Всегда, княгиня, были вы отважны,
Но этот шаг… (разводит руками)
Вера
Задача нелегка.
Но я должна испробовать все средства.
И в этом вашей помощи прошу.
Маннергейм (со вздохом)
Я повинуюсь разуму. Не сердцу…
И средств помочь едва ли нахожу.
Мы все могли быть нынче в Петрограде,
Но адмирал отверг мой уговор.
Во имя чести и идеи ради…
Вера
Неужто честь вы ставите в укор?
Маннергейм
Горячность – ставлю. Нужно холодней
Судить о деле. К выгоде своей
Преображать любое положенье.
Мильоны судеб нам дано вершить.
И на кон можно много положить,
Чтоб не обречь их горю пораженья.
Вера
Вы изменились.
Маннергейм
Изменился мир.
Лишь вы, княгиня, остаётесь прежней.
Не укрощает вас кровавый пир…
Я помню: вы спасали безнадежных,
В барак тифозный шли, отринув страх.
И сутками служили там несчастным.
Вера
И то служенье не было напрасным.
Мне смерть сулил тот памятный барак.
От тифа иль от вражеских орудий,
Что громыхали уж совсем вблизи.
Маннергейм
А вы боролись из последних сил,
Когда вокруг все отступали.
Вера
Люди
Во мне нуждались.
Маннергейм
Вас судьба хранит!
Вера
Так я могу надеждой ободриться
На вашу помощь?
Маннергейм
Если не убит,
Ваш муж…
Вера
Он жив! И чем скорей границу
Я перейду, тем раньше среди нас
Он будет снова!
Маннергейм
Блеску ваших глаз
И я сопротивляться не умею!
И обещаю все старанья приложить,
Чтобы скорее вы достигли цели.
Вера
До смерти буду вас благодарить!
Маннергейм
Зайдите вновь ко мне через неделю.
Сцена 5.
Гостиница. Растерянная Вера медленно ходит по комнате. Всходит Стива.
Стива
Опять отказ?
Вера
Молчанье… Обещанья…
А дни летят с безумной быстротой!
И ничего не хуже, чем незнанье,
Что стало с ним… О, только бы живой!
Так верила я в помощь генерала!
Стива
Он не поможет.
Вера
Боже… Почему?!
Ужель он не сочувствует нимало
Моей беде?
Стива
Конечно, но ему
Не всё подвластно. Мне шепнул приятель,
Что есть на вас, свет глаз моих, донос.
Вера
Да что же это, право, за проклятье!
Как будто мало мне иных угроз!
Что ж в том доносе? Кто мой обвинитель?
Стива
Он мне неведом. Ваша же вина –
Что вы агент секретный коммунистов!
Вера (садясь)
Кто?.. Чей агент?.. Мой муж в руках чекистов…
Как можно думать, будто бы жена…
Но Маннергейм! Неужто он поверил?
Уж он-то меня знает хорошо!
Выходит, он всё это время лжёт?!
При каждой встрече просто лицемерит?!
Стива
Конечно, он не принял наговор
На вас всерьёз. Но здесь… разведки мира!
Не может им идти наперекор
Ваш генерал. И им не командир он.
Они же вас пристрелят на границе.
Зачем же он вас будет подставлять?
Он тянет время, ждёт, что прояснится
История…
Вера
Зачем её скрывать?!
Когда б я знала…
Стива
Дров бы наломали.
Он, зная вас, хотел вас уберечь.
Вера
И той заботой Игоря обречь.
А что ж, мон шер, так долго вы молчали?
Стива
Сперва не знал…
Вера
А после?
Стива
Выжидал.
(помолчав, шёпотом)
Когда смогу отправиться туда.
Когда готова будет лодка наша!
Вера
Какая лодка?..
Стива
Путь непрост весьма.
В ночь! Чрез залив!
Вера
Ни капельки не страшно!
Стива (смеясь)
Как всем однажды спрыгнувшим с ума!
Вера
Когда вы отплывёте?
Стива
В воскресенье.
Но знайте, на советском берегу
Мы разойдёмся и без промедленья
Забудем друг о друге.
Вера
Я смогу
Одна добраться до родного града…
Однако, вы? Что вас туда влечёт?
Стива
Моё влеченье вашему обратно…
Закрыть я должен очень важный счёт.
Нас трое, Вера. Наша цель Москва.
И Лейба Троцкий…
Вера
Вы сказать хотите?..
Стива
Зачем, ма шер, ненужные слова?
Вы поняли.
Вера
Постойте… Подождите…
Ведь если… Если вы его убьёте,
Начнётся самый бешенный террор!
Вы никого той казнью не спасёте!
Себя и всех бросая под топор!
Стива
Топор и так работает отменно.
Но кто-то должен палачей карать.
Они боятся, прячутся за стены.
Но мы и там сумеем их достать!
Боитесь вы? Не бойтесь, дорогая.
Даю вам слово чести обождать,
Пока себе вы мужа не вернёте.
Вера
А что же прочих? Под топор отдать
За голову Бронштейна?
Стива
Не поймёте
Вы нас, ма шер… Оставим этот спор.
Вы будете ждать дальше генерала?
Вера
Я с вами еду!
Стива
Это разговор!
Я провожу вас к тайному причалу.
А там… Подмоги можете спросить
У нашего пропащего Салая.
Мы держим связь с ним. Он всех лучше знает,
Какую дверь каким ключом открыть.
Вера
Он в штабе красных…
Стива
Только служит нам.
Я вам открыл, как видите, все тайны.
Пожалуй, расстрелял себя бы сам
За разглашенье. Но не стану. Знаю,
Вы никогда не выдадите нас…
Вы запаслись, конечно, быстрым ядом?
Вера
(коснувшись груди)
Всегда со мной… Достаточный запас…
Стива
Готовьтесь же ко встрече с Петроградом!
До скорой встречи!
Вера
Да хранит вас Бог!
Стива уходит
Вера
Когда б теперь мне за штурвал ньюпора…
Он подождёт! Да знает ли он срок…
А если он покончит с военмором…
Безумие нельзя остановить!
Мой милый! Я лечу к тебе! Уж скоро
Я буду рядом, чтоб тебя укрыть
От всяких бед, от их утех топорных…
И напою… И раны залечу…
И отогрею средь мертвящей стыни!
Ты слышишь ли? К тебе, к тебе лечу!
Князь Игорь! Свет мой! Жди свою княгиню!
Сцена 6.
Петроградская ЧК. Кабинет Урицкого. Урицкий вальяжно сидит за столом. Перед ним, на стуле – Игорь.
Урицкий
Вам, князь, давно пора бы примириться.
Былых времён уже не возвратить.
Строй новый должен твёрдо укрепиться
И государство новое взрастить.
Где трудовой народ всему основа,
Чьи навсегда разбили мы оковы!
Игорь
Простите, разве пролетарий вы?
Или крестьянин?
Урицкий
Я примкнул!
Игорь
К крестьянам?
Урицкий
Нет, не к крестьянам. К массам трудовым.
Игорь
Скорее, к массам лодырей и пьяных…
Урицкий
Никак спешите очень вы в расход?
Игорь
Буржуй, известно, просит гильотины!
Ваш транспарант гласит здесь у ворот.
Как символ всех достигнутых свобод…
Свободы… быть убитым без причины.
Урицкий
Ну, что вы, князь, зачем же убивать!
Вы можете ошибки осознать
И опыт свой на службу нам поставить
И службой своё прошлое исправить!
Игорь
Исправить что? Нет, прошлым я горжусь!
Мой род из поколенья в поколенье
Служил России! И святые тени
Предать я никогда не соглашусь.
Полтава, Нарва, Чесма, Измаил,
Бородино и Карская твердыня –
Вот прошлое, что с Русью разделил
Купавских род. И разделяем ныне
Мы полной мерой бедствие её.
Урицкий
Но прошлое – не перечень боёв.
А нынешнее… Нет, не гильотина.
Сменилась власть. И в этом вся причина
Негодований графов и князей!
Вам бы кусок оставить пожирней,
И приняли б Советскую Россию!
Чем не Россия? Вот, она кругом!
Давайте, стройте с нами общий дом!
Игорь
На ваших картах больше нет России.
Есть РСФСР – мертвящий звук.
И Русь мертва. Подвешена за крюк,
Как в Холмищах несчастная кузина,
А с ней её девятилетний сын…
Ведь вы умны. К чему все разговоры?
Взгляните лишь, как гибнет этот город!
Империи убитой исполин…
Лишь нищета и голод, и расправы…
И в каждом взгляде: голод, смерть и страх!
Безумие декретов, стон бесправных…
Один кошмар, один кромешный мрак!
Урицкий
Когда бы с властью вы не воевали,
А взялись бы ей честно помогать,
То многих зол, что вы перечисляли,
Нам удалось бы, верно, избежать.
Когда бы вы, как например, Брусилов
Пошли бы нам без лживости служить,
То уж давно Советская Россия
Сумела бы подняться и зажить…
Игорь
Чтоб русский князь служить стал брадобрею?
Чтоб офицер – на службу шинкарю?
Меня вы, видно, спутали с лакеем.
Служу я только Богу и Царю.
Урицкий
Вы глупы, князь.
Игорь (кивая на дверь)
Мы слишком заставляем
Ждать очередь таких же дураков.
Урицкий
В Москву вас завтра, князь, переправляют.
Дождётесь там среди других врагов
Голодной смерти, а не пули быстрой!
И пуля, кровью залитый подвал
Покажется вам милостью чекистов!
Отныне вы расходный материал!
Сцена 7.
Москва. Бывшая квартира Купавских. Комната Купавского. Купавский, укутанный пледом, сидит у окна. Неподалёку Марта что-то штопает, близоруко щурясь. Котик листает книгу.
Купавский
Деникин не пришёл, зато зима
Пришла, свою победу торжествуя.
Определённо, мир сошёл с ума…
О, Господи, как холодно и дует…
Марта
Заборы все по щепкам разнесли!
На Сухаревке фрак продам ваш завтра.
Зачем сундук с собой не увезли…
Купавский
Ну, полно, полно всё о том же, Марта!
Марта
Куда полней… Сидели охраняли
Хоромы да картины с серебром.
А как нас прочь товарищи погнали,
Побрезговали даже сундуком!
Теперь бы понемногу продавали
Посуду да приличное тряпье.
И сами бы не столько бедовали,
И Игорь Алексеичу житьё
Улучшили!
Купавский
Да разве до того
Мне было в это время в Петрограде!
В один момент я нищий стал изгой!
Последний сын собой меня заради
Пожертвовал! Зачем не умер я!
Тогда бы он был далеко отсюда…
Марта
Увидите, Господь нам явит чудо!
Купавский
Пошли друг против друга сыновья…
Друг друга братья в битвах истребили.
Мать не узнала, слава небесам!
Наверное, мы слишком скверно жили,
Наш грех велик на Сущего весах…
И, вот, пришло кошмаром искупленье
С кровавым флагом… Только для чего
Вся эта грязь? Всё это разоренье?
Вчерашняя взяла богатства голь…
Ну, так бери! Зачем ломать и гадить?
Из книг – цигарки… Вдребезги – сервиз…
В калошах – по коврам. Чего же ради?
Котик
Так разрушенье – это их девиз.
Всеобщее…
Купавский
И вот вам власть вандалов!
Новейшая Батыева орда!
Котик
Ах, тише, князь! Услышат приживалы –
И будет неминуемо беда!
Купавский
Тебе не будет… Брускин защитит.
Нашёл себе ты, право слово, друга!
(звонят в дверь)
Котик
Открою я.
Купавский
Открой, открой пойди…
(Котик уходит)
Чуть кликнет Яшка, он к его услугам!
Да всё по заведениям срамным
Да по подвалам, где в крови все стены.
А в ночь кричит – такие снятся сны…
И отравляет опиумом вены.
Бахвалился Есенин меж девиц,
Что может их сводить на казнь буржуев…
На нашу казнь! На жертв и их убийц
Глазеть, как на комедию пустую!
Завидую я сверстникам моим,
Что до войны легли в свои могилы.
Когда бы я примкнул поспешно к ним,
И мне, и всем насколько б легче было!
Марта
Ну, полноте!
Котик
(вбегая в комнату)
Князь, чудо из чудес!
К вам гостья, князь!
Входит Вера и Салаев
Купавский
Глазам своим не верю!
Май дарлинг доте! Дарлинг… Гот ю блесс!
Вера
Ай-м глэд ту си ю, диа фазе, вери!
Вера обнимает Купавского и трижды целует его.
Салаев (входя следом)
Ну, что же, князь, подарок недурён?
Котик
(посмотрев на него с опаской, Вере)
Откуда вы?
Вера
Из Лондона!
Котик
На крыльях?
Вера
Скорей ползком… И, вот, когда б не он
(кивает на Салаева)
Могла бы быть в тюрьме или в могиле.
Сперва залив бурлящий, ледяной…
Едва о камни лодка не разбилась.
Сам Всемогущий бурю ту рукой
Остановил, явив нам свою милость.
До Петрограда - день за днём пешком,
Боясь любого оклика иль взгляда.
Перед глазами – Игорь… Отчий дом…
Тропинки дорогого сердцу сада…
Спас на Крови, где обвенчали нас…
Я и без крыл должна была пробиться!
Как будто в бой я шла в последний раз.
И ни за что нельзя остановиться!
Салаев
А в Петрограде всё теперь не так…
Вера
В квартире нашей пьяные матросы…
Лишь брань да водка… Страшный кавардак!
Купавский
Гомер давно ушёл на папиросы…
Вера
Лишь Спас стоит всему наперекор.
Салаев
И я нашёл вас на удачу вашу.
Вера
Я очень благодарна вам, Виктор!
Купавский
От всех он благодарностью украшен.
Он провиантом помогает нам,
Иначе бы давно уж околели.
Найдётся ли ещё одна страна,
Где бы с касторкой вместо масла ели
Помои из очистков и костей?
Костей от воблы! Лишь вообразите!
Попробуйте в Европах объясните
Меню а-ля Совет! Меню теней…
Котик
Потише, князь!
Купавский
Нас нынче уплотнили.
Всем по два метра равенства в могиле!
Какой-то вечно грязный хам-солдат
И с ним..
(шёпотом)
Эсфирь!..
Марта
Ах, не Эсфирь, а Сарра!
Купавский
Эсфирь, Эсфирь… Амана злая кара
И всех, кто был ничем не виноват…
Всего народа чёрное проклятье!
Котик
Трагедией Эсфири вдохновлён
Его сиятельство. В ней сходство видит он
С бедой России и…
Марта
Довольно! Хватит!
Я приготовлю угол для мадам
И чай всем вам немедленно подам.
Купавский
Морковные очистки…
Салаев
С молоком!
И с сахаром!
(протягивает Марте несколько кусочков в бумаге)
Купавский
Будь славен, благодетель!
Сегодня всякий одержим куском…
Все разговоры об одном предмете…
Салаев
Я должен вас покинуть, князь. Дела.
Купавский
Ну, что ж, ступай, мы сахар твой поделим.
Салаев (Вере)
Я место вам устрою на неделе
В больнице.
Вера
Вам обязана была б!
Салаев уходит
Котик
Ты чересчур не доверяй Салаю.
Вера
Меня он в Петрограде просто спас.
И документы выправил. Я знаю,
Что служит он военспецом сейчас…
Но что же делать? Я не выбираю…
Мне нужно мужа от беды спасти!
Купавский
Возможно ль это чудо, дорогая?
Вера
Коль живы мы, и Бог мне попустил
Сюда добраться – значит, всё возможно!
Но что же Игорь?
Котик
В лагере сидит…
Не болен и не ранен. Не убит…
Вот, лишь в два раза стал ещё тощее.
Прекрасная натура для Кощея…
Вера
Оставь такие шутки.
Котик
Извини!
Мы здесь все огрубели, одичали…
Не думал, что поедешь ты за ним.
Вера
С мгновения, когда нас обвенчали…
Когда впервые встретились глаза…
Я знала, что за ним пойду повсюду!
Не устрашусь костра и колеса,
Когда одно, одно лишь знать я буду:
Что жив, что здрав, что нет над ним угрозы!
Как в сказке, я б стальные башмаки
Сносила со смирением бесслёзным,
Чтобы спасти…
Котик
Что ж, в сказках чудаки
Счастливы часто.
Вера
Котик, ты не сносен!
Котик
Возможно, оттого, что мне заноза
Попала в сердце много лет назад.
Я Игорю завидую, признаться.
И подвиг твой ему не оплатить –
Хоть весь свой век в ногах твоих валяться…
Вера
Ему довольно будет просто жить.
Котик
Да, повезло с женою капитану.
Что делать станешь?
Вера
Навещать, кормить.
Поклоны бить проклятым басурманам,
Чтоб помогли его освободить…
Котик
Ты обратись к своей подружке Кире,
Что с Красиным на дружеской ноге.
И муж её, товарищ Будюге,
Знал Ильича ещё в свободном мире…
А, вот, Салаю всё ж не доверяй.
В глаза не смотрит этот ваш Салай…
(выходит за дверь)
Купавский
Вечерний час… Для опиума время…
Он не в себе. А может, и все мы.
Горчицей всходит в душах страха семя,
Парализует и мутит умы…
Вера
Откуда опиум?
Купавский
Теперь муку намного
Найти сложней, чем этот…
(вспоминая)
…марафет!
Несчастные… Они не знают Бога.
Им потому иной утехи нет.
Вера
А что Салай?
Купавский
Его я дел не знаю.
А Котик в вас, душа моя, влюблён
И до сих пор ревнует и страдает.
Вера
Возможно ли? Я думала, что он…
Купавский
Я стар, почти ослеп, но всё же вижу…
Он плохо кончит. Мальчика мне жаль.
Он от роду характером обижен.
Вся жизнь его лишь смута да печаль…
Теперь ещё с чекистами гуляет
И пишет им позорные вирши.
И сам ведь эту подлость понимает!
Но не отстанет. Сил нет у души…
Ты знаешь ли, что хуже унижений
И голода? Обязанность молчать!
Кто друг, кто враг – теперь не разобрать!
До дна испьём мы кубок пораженья.
Виктор Салаев служит у Бронштейна,
А Котик с Яшкой Брускиным кутит…
А за стеной – Эсфирь… Михей «партейный»…
Во всякую минуту норовит
Себя явить над нами гегемоном.
И мы молчим. Иль шепчем. Иль хрипим…
Учись и ты по этим жить законам.
Науку претворяться неживым
Живые все исправно постигают.
А мёртвые… живых изображают.
Марта
(входит, неся на подносе чай, немного молока, несколько кусков сахара и ржаную горбушку)
Попотчуемся нашим изобильем!
А завтра передачу соберём!
Как Игорь Алексеевич наш милый
Уж счастлив будет – как пасхальным днём!
Должно быть, он вновь видеть вас не чаял!
Голубушка, какое чудо вы!
Из Лондона! Как если бы из рая
Спуститься в ад истерзанной Москвы!
Сцена 8.
Лагерь. Ячменёв лежит в углу, закутавшись в пальто. Рядом сидит, дрожа от озноба, Самарин, и полулежит Игорь.
Игорь (Самарину)
Что, худо вам? Возьмите-ка мой свитер.
(достаёт из подложенного под голову мешка и протягивает)
Самарин
Благодарю! Теперь бы кипятку…
Ячменёв
Я рябчиков с мадерою!
Самарин
Простите?
Ячменёв
Телятики! Да в собственном соку!
Самарин
Не ел я мяса… Граф Толстой…
Ячменёв
Мерзавец!
Жаль, что не с нами кормит нынче вшей!
Как покормил бы их христопродавец,
Так и полезла б ересь из ушей!
Самарин
К чему такая ненависть?
Ячменёв
Вы правы!
Я всей душою ненавижу вас!
Всю вашу либеральную ораву,
Передово мыслеблудящий класс!
Самарин
Простите… Что я сделал вам плохого?
Ячменёв
Растлили лжеученьями народ!
Иль вы не знали, что из всех свобод
Он изберёт свободу, свергнув Бога,
Крушить и грабить, жечь и убивать!
Справлять нужду на площади прилюдно!
Баб и девиц, как скот, обобществлять!
Свободу всякой мерзости и блуда!
Не знали вы?!
Самарин
Мы верили в народ!
Ячменёв
Вы у народа Бога отобрали!
Да как же он без Бога не прибьёт?!
Самарин
Неправда, мы учили, просвещали…
Ячменёв
Чему учили?! Просвещали кем?!
Вы были адвокатами террора!
Все ваши Данки с факелом в руке…
За ними – трупы! Горы! Горы! Горы!
Министров, губернаторов, простых
Прохожих среди бела дня взрывали…
Герои! Их стремления чисты!
Они народам счастье пролагали!
Не так пел ваш козлоголосый хор?
И, вот, вы узаконили террор.
А тех, кто с ним боролся, заклеймили,
Зашикали, залгали, затравили!
Столыпина клеймили да убили…
Восторженные, скинули Царя…
Городовых на колья насадили –
Гряди, гряди, счастливая заря!
Она пришла! Свиным кровавым рылом
Глядит в глаза и жрёт со смаком нас!
Свобода, всех сравнявшая могила!
И хама победивший правит класс…
Довольны ль вы?! Скажите мне, довольны?!
Самарин
Мечтали мы о лучшем! Об ином!
Ячменёв
Убийц вы принимали хлебосольно,
А верных изгоняли прочь с клеймом!
В кафе-шантанах вы судьбу России
Кроили… Да что знали вы о ней?
Свой пьяный бред на нас переносили,
На честных и порядочных людей!
Самарин
Да разве вас неволили… Простите…
Ячменёв
А разве вы хоть раз спросили нас?
Вы нашей революции хотите?
Хотите, чтоб решали мы за вас?
Я город-сад ваш не просил мне строить!
А мой сад не велел вам разорять!
Но жгло вас, тунеядцев неспокойных,
По-своему делить всё и ломать!
И вот сломали… Всю страну сломали…
В кровавой каше варится народ.
Святыни разорили, изблевали…
Вот, бешенство мечтаемых свобод!
Самарин
Во многом мы, наверно, ошибались.
Но верьте, если б не большевики!..
Игорь (устало)
Неправда ваша. С нами расправлялись
Уж с первых дней, вздымая на штыки.
А, впрочем, господа, оставим споры.
Того гляди отправят нас в распыл.
К чему теперь проклятья и укоры?
Один исход для всех нас примирил.
Ячменёв
Нет, капитан. Исход не примиряет.
Одни его приимут поделом,
Другие же невинно пострадают.
Игорь
А Бог рассудит в Царствии Своём.
Ячменёв
Моя семья тому как год убита.
Живьём сожгли… И их… И дом… И сад…
Ваш новый мир… Среди могил разрытых…
Воспойте же! Здесь будет город-ад!
И вспомните Марию, Лизавету,
Димитрия… И чёрную золу…
И три креста… Не противляйтесь злу!
И будьте прокляты на свете том и этом…
(отворачивается и укрывается с головой)
Самарин
(едва слышно)
Простите, верьте, я бы жизнь отдал,
Всю кровь свою, чтоб было всё иначе…
Мы грезили о радости труда…
Игорь
Вам не хватило кирок или тачек?
Укутайтесь теплее. Вы больны.
И никогда не спорьтес Ячменёвым…
Коль волос с головы моей жены…
Я, верно, уничтожил бы любого.
Самарин
Моя жена беременна была,
Когда меня ЧК арестовала.
Она давно мне очень не писала…
Не знаю я, жива ли, родила…
С ней мать моя. Без ног после удара.
Им, верно, крошки хлеба не найти…
А я валяюсь здесь, снедаем жаром…
И не могу помочь… узнать… спасти…
(тихо всхлипывает)
Караульный
(входя)
Купавский, на свидание!
Купавский
Вот, диво!
Неужто Марта?
(похлопав Самарина по плечу)
Ну, мой друг, бодрей!
Бог даст, и обойдётся всё счастливо.
Ведь вы не князь. Вас выпустят скорей.
(уходит вслед за караульным)
Сцена 9.
Двор лагеря. Заключённых выгоняют на площадку, где ожидают их родственники. Игорь с недоумением озирается, не понимая, кто его вызвал.
Вера
Май лав! Ай,м хиа! Кам ту ме!
Игорь
Май гот!
Зис кэн нот би!
Вера
(падая ему на грудь)
И всё-таки возможно!
Поверить ли, не виделись мы год!
Но год какой… Как целый век острожный…
Как целый век без права говорить
И слышать голос! И в глаза всмотреться!
Руки коснуться… Всё равно что сердцу
Стучать в груди декретом запретить…
Игорь
Иль запретить летать небесной птице…
Ну, здравствуй же, родная свет-орлица!
Царица птиц… Как мог тебя я ждать?
Вера
Как мог не ждать орлиную царицу?
Ужели же пленённого орла
Она на смерть оставить бы смогла?
Игорь
Прости, и впрямь твоё безумство зная,
Я должен был тебя со страхом ждать.
Вера
Со страхом?
Игорь
За тебя лишь, дорогая!
Почти мне было нечего терять…
Но ты! Теперь тебе грозит опасность!
Вера
Над нами, милый, только небо властно.
А небо, верю, нас не подведёт.
Мы вырвемся, чтоб продолжать полёт!
Теперь мы вместе… Принесла я кашу
И молоко, и хлеб…. Ещё табак!
Тебе не будет голод больше страшен!
Игорь
Что голод мне? Ты справишься здесь как?
Ты так бледна…
Вера
На фронте и бледнее
Случалось быть. Я врач и я сумею
Найти нам пропитание, пока
Не вызволю тебя.
Игорь
Из лап ЧК
Непросто вырвать князя-офицера.
Вера
Но горы ведь сворачивает вера!
Игорь
Ты не орлица… Солнце в нашей тьме!
И твоему я безрассудству счастлив,
Как эгоист. И грёзою о часе
Свиданья буду жить назло зиме,
Назло ЧК…
Вера
Для моего дыханья,
Которое прервётся без тебя!
И веруя, надеясь и любя,
Мы все преодолеем испытанья!
Игорь
Как там отец живёт средь этих зол?
Вера
Хоть телом слаб, а духом твёрд, как прежде.
И крепится единственной надеждой
Обнять тебя!
Игорь
А я его подвёл…
Хотел спасти, а сам в капкан попался.
Орлица, если б только я дознался,
Кто написал треклятый тот донос…
Он у меня бы головы не снёс…
Вера
Уже вот-вот закончится свиданье.
Мне наглядеться на тебя позволь!
Я так ждала… Смешной любая боль
Казалась мне в сравнении с желаньем
Тебя опять увидеть и обнять!
Как я летела, вёрсты сокращая,
Чтобы сказать…
Игорь
…и чтоб поцеловать…
(крепко обнимает и целует Веру)
Караульный
Свидание окончено! Прощайтесь!
Игорь
До будущей недели, ангел мой!
Вера
До радости… До вести преблагой…
Игорь и другие заключённые уходят
Вера
Не бойся, милый, грозная орлица
Не лебедь белая… Так просто не поймать.
Она сама умеет воевать…
Она в бою сумеет не разбиться.
Князь Игорь, не печалься, не грусти!
Твоя княгиня сможет из неволи
Тебя судьбе наперекор спасти!
И мы пойдём по золотому полю
Свободные от страхов и оков,
И обретём однажды мирный кров!..
Сцена 10.
Квартира Киры. Входит Вера.
Кира
(расставляя на столе разную снедь к чаю)
Как долго мы не виделись, однако…
Ну, вот, как видишь, победили мы.
Все думали: смутьяны, забияки,
Парящие и полые умы…
Вера
И мир такой построить вы хотели?
Кира
(заглянув в комнату мужа)
Он нас не слышит. Он почти глухой.
И стал давно беспомощен в постели…
Но, как багаж, таскаю за собой.
Вера
Зачем?
Кира
Помилуй, он же идеолог!
Он Каутского в диспутах громил.
Конечно знаю я, что муж мой олух,
Но что с того? Со мной он тих и мил.
И личной жизни вовсе не мешает.
Вот только… страх… Его снедает он.
Большевиков Арнольд не понимает.
И в спорах с ними выглядит смешон.
Вера
Ты – не боишься?
Кира
Мы сюда примчались,
Чтоб новый мир увидеть… В Петроград
С чекистами, с конвоем добирались.
Мой простофиля был конвою рад.
Они же только за одним следили,
Чтоб не узнать нам лишнего чего…
Ко всем вельможам новым нас водили,
Любую прихоть спорили бегом.
А я… в окно на город свой смотрела.
В отрепьях люди, серость, грязь, тоска…
И голод… Там, где всё цвело и пело,
Отныне смолкли в страхе голоса.
А эти… Ведь они собой довольны!
Их даже Горький жёстко обличил.
Но это при царях мы были солью,
А ныне хоть зарезанным кричи –
Им нипочём. Они завоевали
Страну. И никому не отдадут.
А мы грустим теперь об идеале
И думаем, как выбраться из пут.
Ты ешь и пей. У нас большой паёк.
Вера
Когда б с собой… Для свекра и для мужа…
Кира
Конечно, соберу тебе кулёк.
Ах, чёрт возьми, какая нынче стужа!
Средневековье, что ещё сказать…
Отсюда прочь я вскорости уеду.
Ведь здесь же можно… только умирать!
От общего невиданного бреда!
Вера
А что твой муж?
Кира
Куда ж… С возьму собой.
Пускай там свои лекции читает,
Как коммунизм в России процветает…
Вера
Не стыдно ль врать на сцене мировой?
Кира
Актрисы из меня не получилось.
Бомбистки тоже. Как прикажешь жить?
Вера
Так, может быть, ступать и не грешить?
Кира
Оставь нравоученья, сделай милость.
Вера
Вы столько лет старались сокрушать
Россию, чтоб построить здесь свободу.
Построили! Так что же от народа
И от победы хочешь ты бежать?
Что ж не разделишь тех плодов победных,
К строительству не приложишь руки?
Кира
Мне кажется советский воздух вредным.
Не хочется в гостиных ВэЧэКи
Мне жизнь мою окончить молодую.
Вера
Цинична ты.
Кира
А я не претендую
На благородство. Это ваш удел.
Мой жребий чёрен. Твой всегда был бел…
Небось, явилась хлопотать о муже?
Вера
Вчера я у Винавера была
И у Пешковой.
Кира
Тут всесильней нужен
Заступник.
Вера
Ты бы всё-таки могла…
Кира
Скажу Арнольду. Пусть он похлопочет.
Он, в сущности, младенец и добряк…
(складывает в пакет еду со стола)
Бери, вот, своего страдальца потчуй,
Чтоб он там с голодухи не обмяк.
Вера
Спасибо!
Кира
К чёрту! Не благодари!
Тебе я, знай, завидую немного…
Своей любовью ты живёшь, горишь…
А я, похоже, навсегда продрогла.
Все мне скучны. Всё гнусно и претит.
Хоть в петлю лезь.
Вера
А помнишь Летним садом
Гуляли мы, и мир нам был отрыт,
И отчего-то всё нам было радо?
Кира
Мы были дети… Славная пора!
Потом сбежала я с одним бомбистом.
Когда он изменял мне, по утрам
Я плакала, но научилась быстро
Ему монетой тою же платить.
И разучилась – навсегда – любить…
Вера
А помнишь…
Кира
К чёрту все воспоминанья!
Мы были дети только и всего.
Дней скоротечно тех очарованье,
Испепелил их жизненный огонь.
А, впрочем, ты почти не изменилась.
Вера
Я изменилась. Ведь за мной война…
Кира
В тебе душа доныне сохранилась,
А в ней всё та же чистая весна.
Ступай уже. Претит мне ностальгия.
Арнольда я заставлю хлопотать.
А после прочь уедем из России…
Здесь холодно и нечем мне дышать…
(отворачивается к окну, кашляет и делает знак Вере уходить)
Вера уходит.
Сцена 11.
Бывшая квартира Купавских. Кухня. Входят Вера и Салаев с мешком картошки.
Вера
Арнольд добился Красина поруки.
Но нет до оной дела ВЧК…
И нет конца и края нашей муки.
Куда идти мне? Что мне делать? Как?
В газетах каждый день одни расстрелы.
Боюсь открыть… А в лагерь прихожу:
Услышать «Нет такого!» вся дрожу…
Тут мать одна ходила дольше года…
«Не числится!» Но как? Перевели?
Куда, скажите?» Но не умолить
Палаческую страшную породу!
«Ответьте лишь: расстрелян или жив!
Над материнский сжальтесь же страданьем!»
«Вы прежде нас обкладывали данью!
Теперь получит всяк, что заслужил!»
Был муж её смотритель станционный…
«Вы кровопийцы! Вы сажали нас!
Теперь за всё заплатите пополной!»
«Я заплачу… Но сын… Он жив сейчас?»
Салаев
Убили, ясно…
Вера
Мать же помешалась.
Вчера в больнице нашей умерла.
И, кажется, во всех остыла жалость…
Все думали лишь о своих делах…
Салаев
Все думали о преющей картошке,
Которой явно не достанет всем.
Вера
Да, о еде не думать слишком сложно.
У всех мечты: когда-нибудь я съем……
Один пред смертью нас измучил бредом:
Всё хлеба да селёдочки просил.
«Пусть сдохну, но наемся напоследок!
Хоть хвостик мне, сестрица, принеси!»
Война ничто в сравненье с этим адом…
Салаев
Ты похудела.
Вера
Князь стал очень плох.
На ухо левое совсем почти оглох…
И чахнет без надежды и отрады.
Салаев
Пора идти…
Вера
Спасибо, что помог
Мне без салазок дотащить мешок!
Салаев уходит. В кухню вползает пьяный Котик.
Котик
Здесь серый пахнет! Значит, был Салай!
(плюхается за стол)
Вера
(доставая веник и принимаясь за уборку)
Ты мелешь вздор.
Котик
Ты стала слишком зла…
Хотя со мною ты была жестока
Всегда… И чем я был так виноват?
Не генерал и даже не солдат?
Лишь сожалела, точно об убогом…
Вот, и теперь ты с жалостью глядишь!
И презираешь! Презираешь! Презираешь!
И ничего-то обо мне не знаешь…
Вера
Ты, Котик, пьян, прости. Едва сидишь.
Котик
Да, пьян! Смертельно пьян все эти годы,
Что ты другому даришь нежность ласк…
А мне б хоть взор один любимых глаз…
Но не таких презрительно-холодных…
Неужто же нельзя меня любить?
Неужто я гнуснее мерзкой жабы?
(всхлипывает и роняет голову на стол)
Вера
Ребёнок ты… Когда б тебя хранить
От самого себя. Ты слишком слабый
И тонкий для жестоких наших дней,
Где бесам нас отдали на забаву.
(гладя Котика по голове)
Ну, полноте. Ты добрый, чуткий, славный.
Был милым братом для меня всегда.
Тебе нельзя вести всё ж жизнь такую!
Погубишь ты себя!
Котик
Что за беда!
Пускай чума вокруг, а я пирую!
И мне на всех – извольте – наплевать!
Когда я вам и никому не нужен!
Сарра (входя)
А что за вопли? Или он контужен?
(удивлённо взглянув на веник)
Ужель княгине вздумалось прибрать?
Зачем вам это?
Вера
Потому что грязно.
Сарра
Так вам-то что? Вы не хозяйка здесь.
Вера
Но в сей квартире, некогда прекрасной
Я всё ж живу пока.
Сарра
Какая честь!
Михей галош приходит – не снимает.
А вы за ним решили прибирать?
Вера
Я просто в своём доме убираю.
Вам всё равно, вы можете топтать.
А я люблю и этот пол, и стены.
Хоть сотню раз скажите: не твоё!
Моей всё здесь устроено семьёй
В теченье прежних лет благословенных.
Сарра
(как бы нечаянно опрокидывая мусорное ведро)
А ныне мы живём с Михеем здесь!
И нам плевать на барские портреты.
А если мутит княжеская спесь,
Идите и почистите клозеты!
Вера, собрав мусор в ведро, уходит.
Сарра
Иди-иди! Княгиня! Чисти всласть!
На что ещё, буржуи, вы годитесь!
Вот, какова советская-то власть!
Котик
Я вас убью, коль вы не извинитесь…
Сарра
(бросив перед ним мёрзлую картошку)
Сперва занюхай. Экий ты слюнтяй…
Куда тебе убить-то… А хотя…
Пригожий ты. Когда бы не Михей
Тебя бы я чуть-чуть… побаловала.
Забыл бы о спесивице своей.
Котик
Поди ты прочь! И что б ты понимала!
Убить… Убить…
Сарра
Кого?
Котик
Её! Его!
Проклятые! Всю жизнь мою сгубили!
Она меня нисколько не любила…
А только князя! Князя одного!
Сарра
(лаская Котика)
Что ж не убил соперника?
Котик
Дуэли…
Не для меня. Я промахи даю.
Сарра
Лишь дураки стреляют сами в цели…
Но не грусти! Теперь его убьют
И без тебя. Он князь и враг Советам.
И твоей крале скоро быть вдовой.
Котик
(откликаясь на ласки)
Он для неё останется живой
И умерев…
Сарра
(с хохотом)
Ну-ну, очнись от бреда!
Не может баба вечно быть одна.
Вдова сегодня… Завтра уж жена…
Котик
Мне стоило б лишь Яшке намекнуть…
И завтра б он ушёл в последний путь…
Сарра
Так намекни!
Котик
Тогда она уедет!
Обратно в Лондон!
Сарра
Следом поезжай!
Котик
(целуя Сарру)
А ты и вправду очень хороша!
Умеешь словом ласковым приветить…
Сарра хохочет.
Михей
(голос за сценой)
Эй, Сарра! Где ты, мать твою дери!
Сарра
(вскакивая, с досадой)
Не вовремя! Потом договорим!
(выбегает на зов)
Котик
А если вправду? Документы Яшка
Мне сделает… И вон отсюда! Вон!
Туда где жизнь, а не кровавый сон!
И где она… ответит мне однажды…
Я буду рядом… Просто буду ждать…
Она привыкнет и тогда ответит…
Пусть не полюбит… Будет вспоминать
Его… Но всё же и меня приветит.
Другим я сразу стану рядом с ней.
И напишу прекрасные сонеты…
О Господи! Ведь я же был поэтом!
Я всё смогу, назвав её своей!
Зачем же длить всеобщее мученье?
Его ведь расстреляют всё равно.
Он только лишь терзается виной,
Когда она дошла до истощения.
Не убивать… Ускорить лишь развязку…
(резко поднимается, хватаясь за живот)
Но отчего же так нехорошо…
Где Сарра?.. Сарра! Верно, я смешон…
А здесь и впрямь до тошноты всё грязно!
(зажимает рот и выбегает вон)
Сцена 12.
Деревенский дом. За столом играют в карты двое офицеров, одетых советскими гражданами. Рядом на лавке лежит и читает Стива.
1-й офицер
Бубновый туз!
2-й офицер
Как вам везёт, поручик!
Но я сквитаюсь!
1-й офицер
Буду очень рад!
(мешает карты)
Какая ночь! Одни сплошные тучи.
Стива
И тьма объяла проклятый тот град…
2-й офицер
Составьте нам компанию!
Стива
Избавьте.
Я дал зарок не брать презренных карт,
Когда однажды впав с большой азарт,
Спустил клинок фамильный… Лишь представьте!
Чуть пулю в лоб с досады не пустил.
В осьмнадцать лет чего бывает легче!
Но князь Купавский денег мне ссудил
И наказал, чтоб не был впредь беспечен…
2-й офицер
Без карт тоска!
1-й офицер
Да, хуже лишь без дам!
Когда уж ждать большого развлеченья?
Стива
Непросто подобраться к вожакам.
А мелюзга – пустое приключенье.
Они… царей на улицах взрывали.
А к ним теперь попробуй подберись!
2-й офицер
И с каторги они легко тикали,
А ныне сразу с головой простись…
1-й офицер
Товарищи ошибки гуманистов
Старорежимных взялись исправлять.
Метлой железной подметают чисто…
2-й офицер
Сквитаемся!
1-й офицер
Ну, это, брат, как знать…
Три короля!
2-й офицер
Да как это возможно?!
Стива
А ну-ка, помолчите, господа!
(прислушиваясь)
Какой-то шорох…
1-й офицер
(прислушиваясь также)
Нет, тревога ложна.
Салай сказал: не сунутся сюда.
Стива
Но жизнь не измеряется Салаем…
Гасите свет…
(достаёт револьвер)
2-й офицер
Какие-то шаги…
(гасит лампу)
Стива
По-моему, нас тихо окружают…
1-й офицер
Ах, чёрт возьми! Не разглядеть ни зги!
Раздаётся звон разбитого стекла. В комнату врываются чекисты. Ещё несколько лезут в окна.
Чекисты
Сдавайся, контра!
Стива
(стреляет и убивает одного из чекистов)
Только прикурю!
Начинается перестрелка
Стива
По одному уходим! Ну же, братцы!
Я вас прикрою!
(укрывается за печкой и продолжает отстреливаться)
2-й офицер
Час придёт сквитаться!
(хватается за раненое плечо)
Проклятье!
Стива
Встретимся на рю Дарю!
Оба офицера исчезают. Слышны крики и стрельба снаружи.
Стива
Откуда же вас столько, распроклятых!
Но лжёте, не пришла моя пора!
Жаль нет «Максима»! Что ж, тогда гранату
Откушайте, товарищи! Ура!
(швыряет гранату в дверь, в которую ломятся очередные чекисты)
Раздаётся взрыв, вспыхивает пожар, всё заволакивает дымом. Слышатся стоны, крики и брань.
Чекисты
- Держите суку!
- Ну, за ним! Уйдёт!
- Ах, мать твою… Всю рожу опалило!
- Снаружи примет гада наших взвод!
- Живьём зарою сволоча в могилу!
Десяток наших гнида положил!
Братишку! Пашку!
- Гришка, не тужи!
Сегодня ж, как в 17-м на флоте,
Сдерём мы шкуру с ихних благородий…
Сцена 13.
Квартира Купавских. Вера входит в кухню, с трудом неся вёдра с водой. За столом сидят Сарра и Михей. В углу полулежит, прихлёбывая воду, Котик.
Сарра
Взопрели, барыня?
Михей
Этаж всего второй!
А, вот, соседи ползают на пятый!
Марта
(входя)
Хоть помогли бы!
Михей
Мне буржуй проклятый
Картечью обеспечил геморрой!
(хохочет вместе с Саррой)
Мне тяжести таскать теперь нельзя!
На то у нас княгини да князья!
Вера (Марте)
Согрей. Умыться князю отнеси.
Я раз-другой схожу ещё на реку.
Марта
Беда! Дожили, Господи спаси!
Скатились до 16-го века…
Сарра
У вас контрреволюция одна!
Марта (качая головой)
Была вода в былые времена…
Котик (страдальчески)
Прости, что я помочь тебе не в силах…
Всё ревматизм… К тому же голова…
В ней путаются строфы и слова…
Нутро огнём горит неугасимым…
Ах, Верочка, быть может, это тиф?
Михей
Нет, это хуже! Это, брат, похмелье!
Котик
Грешно над умирающим шутить…
И ни одна душа не пожалеет…
Марта
Бесстыжие!
Михей
Прошу не обобщать!
Вера
Ты лёг бы, Котик, у себя в чулане.
Котик
В могилу лучше… Жизнь моя, прощай!
Вера с вёдрами уходит.
Марта (едва слышно)
Был человек, а сделался дрянь дрянью…
Сцена 14.
Вера выходит на лестницу. Почти роняет пустые вёдра и падает на колени.
Вера
Прости меня… Я больше не могу…
Все выходы закрыты на засовы…
А я по кругу день за днём бегу
И не внимаю воронам и совам…
Кому внимать? Убиты соловьи…
Душа замёрзла у твоей орлицы.
И крылья обессилили мои…
И люди… не летают, словно птицы…
А где-то есть и Лондон, и Париж…
А где-то люди голода не знают…
И только здесь кладбищенская тишь,
И жаворонков тени доедают…
О, Господи! Несчастный бред опять…
Но заболеть я права не имею.
Кто станет эти вёдра поднимать?
И в эту стужу кто тебя согреет?
Не верь слезам измученной любви!
Всё это лишь осколки Зазеркалья…
Ты только сам всё выдержи! Живи!
И я спасу тебя, как Герда Кая…
Прости меня… Я всё перетерплю…
Твоя орлица всех фарманов крепче.
Дышу, пока надеюсь и люблю,
Живу одним лишь ожиданьем встречи.
(поднимается)
Замёрзли слёзы… Жалкая вода…
Не верь слезам… Доколе будем вместе,
Нам никакое горе не беда!
И нас с небес наш Ангел перекрестит!
О, Господи! Владыка вышних Сил!
Ты сохранил нас в самых страшных битвах!
Последний раз! Его! Его спаси!
Последний раз! Услышь мою молитву!
Из квартиры раздаётся выстрел и пронзительный визг Сарры.
Вера опрометью бросается в квартиру.
Сцена 15.
Квартира Купавских. Кухня. На стуле у стола крючится, стеная и бранясь, Михей. Его нога окровавлена, простреляна ляжка. На полу валяется пистолет. Рядом мечется Сарра. В углу в обмороке лежит Марта, которую пытается привести в чувство Котик. Вера замирает на пороге, пытаясь понять, что произошло.
Сарра (истошно)
Убили!
Михей
Дура! Прекрати блажить!
Ах грёб твою ж… Теперь отрежут ногу!
Из-за тебя всё, шлюха! Порешить
Тебя давно пора!
Марта (слабо)
Побойтесь Бога…
Сарра
Да чтоб ты сдох!
Михей
Товарищи, сдыхаю!
Купавский (входя)
Что происходит здесь?
Сарра (кивая на Михея)
Вот, убивают!
(выскакивает из кухни)
Вера
Ах, милый князь, зачем вы поднялись?
Купавский (взглянув на Михея)
Он истекает кровью. Надо рану
Перетянуть…
Михей
Вам жалко мою жизнь?
А мне не жалко ваших, вот что странно…
Вера
Скорее, Котик, уложи его
На стол. Вы, Марта, вскипятите воду.
Купавский
И принесите простынь из комода.
Марта
Последнюю?!
Купавский
И что же из того?
Котик втягивает теряющего сознание Михея на стол.
Вера (ища по полкам)
А водка есть?
Котик
Лишь только самогон!
Вера
Подай скорее рану обработать.
Котик вынимает початую бутылку и отдаёт ей.
Михей
Куда! Сперва вовнутрь! Вот закон!
Купавский
Закон был прежде, а теперь… свобода…
Марта приносит простыню и воду и уходит.
Вера протягивает Михею стакан. Тот залпом его осушает.
Вера
(осторожно распарываю брючину, чтобы добраться до раны)
Терпите. Очень знатный самострел…
Михей
Вы ногу мне оттяпать захотели?!
Вера
Скорей спасти. Ну, что ж вы оробели?
Котик
Когда стрелял, был, видно, слишком смел…
Михей
Грёб вашу… Легче!
Вера
Пейте и терпите.
(Котик подносит Михею ещё один стакан)
Я фронтовой хирург и ран таких
Лечила много.
Михей
Что ж, тогда лечите…
Но если я останусь без ноги…
Вы враг!
Вера
Я врач. Всё прочее – детали
Излишние на данный миг.
Михей (выпивает самогон)
Вот, чёрт…
(отключается)
Купавский
И все слова у них наперечёт…
И на одре лишь бранью клокотали…
Несчастные, безумные слепцы.
(Вера начинает обрабатывать рану)
Они ведь и друг друга ненавидят.
И лишь на зло у них хватает прыти…
Как бедствий неуёмные жнецы
Они бегут к нему и проклинают
Свет, потому что явны их дела
В его лучах… И если ночь светла
Они по мраку полному страдают,
В котором их уродства не видать…
Они б и солнце, и луну распяли.
Но до небес пока им не достать.
Живых людей приходится топтать,
Чтобы о Боге не напоминали…
Трёхдневный Лазарь должен быть убит
За то, что сам – свидетельство о Чуде.
Так солнцу тьма вовеки не простит,
Коль в душах совесть луч его пробудит,
Напомнит образ Божий, что совлёк
Народ, объятый лютым беснованьем.
Кровавый всякий выплатит оброк,
Кто сохраняет в ясности сознанье.
Несчастные… Как можно жить во зле?
Отравой ненавиденья питаться?
Не знать любви, бродить в кромешной мгле
И собственных шагов в тиши бояться?
Ад настаёт, когда любовь мертва.
Когда ключи живые иссякают,
Становятся бессмысленны слова,
Что всё ещё кимвалами бряцают…
Всё предрекли святые мудрецы.
Но мир оглох, растленный и бессильный.
Несчастные, безумные слепцы…
Несчастная, безумная Россия…
(уходит к себе)
Сцена 16.
Лагерь. Ночь. Больной Самарин, дрожа от лихорадки, лежит, укрытый шинелью Игоря. Тот медленно перебирает чётки, вперив взгляд во темноту.
Ячменёв
Твоя жена святая… По Москве
О ней легенды ходят. Декабристка…
Те тоже оставляли семьи, свет…
Игорь
Но не грозили пули им чекистов.
Мне было бы спокойнее, когда
Она б осталась в Лондоне. Напрасны
Её труды… Чекисты безучастны
К мольбам. Они не ведают суда.
Знать, меньше власти и у Ильича,
Чем у аскета с сердцем палача
И у его подручных кровососов…
К тому свою я участь заслужил.
И враг им до скончания души…
Ячменёв
Кровавые на землю пали росы…
В уезде нашем старика-попа
Распяли прям на храмовых воротах.
Игорь
Чекисты?
Ячменёв
Нет… Обычная толпа,
Кровавый зверь, что прежде был народом,
К причастью в год по разу подходил
И лоб с отменной ревностью крестил.
Что Каины да Ироды былые?
Пождите, князь, мы зверством всех затмим.
Страшнее нет расхристанной России.
Россия… Или с Богом, иль с Другим.
Европа может быть и посередке,
А мы – никак… Да жид подскажет путь.
А если надо, так подгонит плёткой.
Нам на престоле нужен кто-нибудь!
Раз Бога свергли, значит Антипод.
Его портреты заключат в киот,
И капища священные построят.
Религия обманутых рабов…
Рай сатаны на голом пепелище,
На мучеников крови, на кладбище,
На миллионах срубленных голов…
Игорь
Каким же жутким будет пробужденье!
Ячменёв
Сперва попробуй этот сон разрушь!
Уверенных в своём величье душ,
В победы возводящих пораженья,
Молящихся с восторгом палачам
Адептов «справедливого» бича…
Вдруг ощутить себя в навозной яме?
Вдруг осознать преступность жизни всей?
Распнут они тотчас на пентаграмме
Любого, кто об истине им сей
Попробует поведать. Покаянье
У нас подчас страшней, чем самый грех…
Такие замутят его мечтанья
И алканье невиданных утех,
Что вновь за топоры да брат на брата!
Ведь всем виновным нужно виноватых,
Чтоб обвинить, казнить и заклеймить
И покаянье этим заменить,
Своих сердец гордыню сберегая.
Нет, князь, в России нашей править Каин
Пришёл надолго.
Игорь
Это век Варрав…
Сподобились принять мы сораспятье…
Мои давно в земле почили братья.
И я не знаю, доживу ль утра…
Ячменёв
Не доживёте, если пневмония
Вас свалит… Зря вы отдали пальто
Бездельнику… Скажите, вот, на что?
Такие уничтожили Россию.
Вот пусть теперь и мёрзнут, кормят вшей!
Игорь
Мы все их кормим. Полно вам уже…
Что тяжело, так то, что я отцу
Помочь не в силах… Он же тяжко болен.
Да и жена… Ведя её к венцу,
Такую ли желал я дать ей долю?
Дверь с грохотом распахивается. Входят чекисты.
Ячменёв
Ну, здравствуйте… Пришли звать на «банкет»…
Чекист
Князь Оболенский!
Заключённый
Я Облонский, нет…
Чекист
Неважно! Собирайтесь!
Ячменёв
В самом деле…
Какая важность… Пара букв всего…
Чекист
Андрющенко! Захарьевский! Неделин!
Ячменёв
(тихо)
По городу… На выход… Марш шагОм…
(крестит поднимающиеся на зов тени)
Чекист
Самарин!
Пауза
Ячменёв резко поднимается.
Игорь
(удерживая его за рукав)
Что вы?..
Ячменёв
Лишь на небесах
Меня мои родные ожидают…
А по нему здесь слёзы проливают…
И где-то ждёт его и дом, и сад…
Пусть он живёт, когда не околеет.
И вы живите долго, капитан.
(отдаёт Игорю свой тулуп)
Вы заслужили. А тем паче та,
Что любит вас. Прощайте! Честь имею!
(резко разворачивается и уходит вместе с другими смертниками и чекистами)
Бодрее, братья! К Господу идём!
Там не увидим больше красных бесов!
Чекист
А ну, молчать!
Ячменёв
Жизнь делает рабом!
Свободу обретают смертью крестной!
Всё стихает, дверь закрывается.
Игорь
Прощайте, друг! Вас ждёт заветный брег,
Любимых лица на родном пороге…
Прощайте, благородный человек!
Да примут вас небесные чертоги!
Сцена 17.
Лагерь. Двор. Свидание заключённых с родными.
Вера
(отдавая Игорю сумку с продуктами)
Сегодня каша жиже, чем обычно…
И хлеба мало…
Игорь
(сжимая её руки)
Это всё ничто.
Ведь я солдат. К лишениям привычен.
Не хлопочи ты мой наполнить стол.
Ты о себе и об отце заботься!
Я вижу, ты измучилась совсем.
Вера
Но всё же не отчаялась бороться.
Игорь
Остановить безумья карусель?
Ты превзойдёшь, орлица, Дон Кихота!
Вера
Конечно, ненаглядный, превзойду…
Мой рыцарь бедный выйдет на свободу
И вновь благословит свою звезду.
Игорь (целуя её)
Я каждый день её благословляю.
Не хлебом жив я и не молоком.
Твоя любовь одна меня питает!
Твой образ – самый светлый из икон!
Твоя молитва и твоя надежда!
Вера
И верь мне, милый, нет её прочней!
Дождёмся мы с тобой счастливых дней
И до весны назло метелям снежным
Дойдём! Я этой верой спасена…
И ей дышу…
Игорь
Ты ангел, не жена.
Вера
Ты очень бледен…
Игорь
Мой товарищ болен.
Жестокий жар. И с ним я ночь не спал.
Вера
Я в среду передам лекарства с воли.
Ведь здешний врач известный коновал…
Смотри лишь сам не поддавайся хворям.
Твоя орлица крепче, чем фарман,
Но есть и у неё предел для горя.
Игорь
Я стойкий оловянный… капитан!
Я крепок телом и душой, родная!
Прошу, не беспокойся обо мне!
Вера
Напрасна просьба!
Игорь
Да, май дарлинг, знаю.
Тогда… храни себя, как на войне.
Вера
Я сохраню. Хотя б для новой встречи.
Чекист
Конец свиданья!
Игорь
Что же ты дрожишь?
Вера
Чтобы семь дней мне горьких пережить,
Ты обними теперь меня покрепче.
Игорь крепко обнимает жену.
Сцена 18.
Московский двор. Вера и ещё несколько «бывших людей» чистят снег.
Вера
Из орлов – в вороны белые.
Держит строй изгоев рать.
К жатве Господа поспелые,
Не страшимся умирать.
Только мстятся – ночи белые!
Ты и я… И город наш…
Не замученный расстрелами,
Всей имперской славы страж.
Ты и я… Идти б столетьями
Просто так… Рука к руке…
Что нам времени отметины?
Точно волны на реке.
Над рекой мосты разводятся.
Мы на разных сторонах!
И никак они не сходятся
В бесконечно страшных снах.
В них Нева зияет пропастью,
Стынет Летой ледяной…
Крик разбит о небо… Господи!
Знать бы только, что живой!
Списки пишутся расстрельные.
Плавит кровь холодный наст.
Но снега сияют белые.
Лишь они белее нас!
Но отставить… Будем смелыми.
Наяву, как и во сне.
Слушай песню колыбельную
И спеши, спеши ко мне.
Я тебя укрою крыльями,
Чтоб вовек не отпустить.
Буду нежною и сильною,
Чтоб от всех невзгод хранить.
Буду вечною послушницей
У всевидящей Любви.
Господи, не обессуживай!
Господи, благослови!
Тяжки мысли онемелые,
Истончились нервы – ждать…
Но… вернутся стаи белые
Белый Кремль освобождать…
Стива
(делая вид, что подметает снег, подходит сзади)
Не оглянитесь, ангел мой, назад.
Вера (вздрагивая)
Откуда вы?!
Стива
Должно быть, с того света.
Нас навестил потёмщиков отряд.
И наших братьев средь живых уж нету.
Вера
Они убиты?
Стива
Да, мой друг, в бою.
Живыми взять нас было невозможно.
И дорого продали жизнь свою
Корнет Никитин и поручик Дрожжин.
Вера
А как же вы?
Стива
Я сорная трава.
Трёх славных дыр для шкуры моей мало.
Моя в копейку станет голова…
Пока же, знать, фортуна не устала
Её беречь. А, значит, я должок
Вернуть успею грязному Иуде…
Вера
Вас лихорадит!
Стива
Да. Но сей ожог
Микстуры никакие не остудят.
Салай нас предал. Я затем пришёл,
Чтоб упредить вас. Будьте осторожны!
Вера
Салаев? Как? Ведь это невозможно!
Стива
Но это так, клянусь своей душой.
Берлогу нашу, кроме нас троих,
Знал только он. Он лгал нам изначально.
Всё время он работал лишь на них.
А мы, слепцы, того не замечали…
Вера
Но почему решили?..
Стива
Я следил.
Я видел, как он входит на Лубянку.
То ввечеру, а часто спозаранку.
Я все его маршруты затвердил.
И он заплатит… А теперь до встречи.
Не нужно, чтобы кто заметил нас.
Вера
Храни вас Бог!
Стива
Не бойтесь! Я же вечен!
И неизменно помню я о вас!
(исчезает)
Вера оглядывается и видит приближающегося Салаева.
Салаев
Что вижу я? Неужто вас, княгиня,
Заставили и улицу мести?!
Вера
Как бывших всех… Такое время ныне.
Салаев (задумчиво)
Да, времечко… Лишь ай-прощай-прости…
Вера
Что вы сказали?
Салаев
Глупое присловье…
Позвольте мне в трудах вас заменить?
Вам нужно поберечь своё здоровье.
Домой ступайте, чтобы не простыть.
(забирает у неё метлу)
Вера внимательно смотрит на Салаева
Салаев
Случилось что? Ваш взгляд какой-то странный.
Вера
Лишь сон дурной… Усталость. Правы вы.
Пойду прилягу.
Салаев
Я зайду?
Вера
Увы.
Вставать мне завтра нужно очень рано.
Мне нужно хоть немного отдохнуть.
А то уже… закладывает грудь.
Салаев
Вас проводить?
Вера
Не стоит! Благодарна
Я вам за помощь!
Салаев
Не за что! Адьё!
Вера
Прощайте!
(уходит)
Стива
(из темноты)
Волк, прокравшийся в овчарню…
Апостол, что лобзаньем предаёт…
Вера
Какое-то безумие… Нет мочи…
Кружится сатанинский карнавал…
И кто в нём кто? Кружится голова…
И всякий день теперь кромешней ночи…
Из-за угла появляется Михей с костылём с свёртком.
Михей (Вере)
Что это с вами? Вам нехорошо?
Как будто барабашку увидали!
Вера
Они меня бы вряд ли напугали…
Страшнее люди… что с двойной душой…
Михей
У нас в деревне барин был… Старухи
Пугали им как чёртом детвору.
Де волком в полнолунную пору
Он становился, всякие там духи
В него вселялись.
Вера
Верили тому?
Михей
Ну, как сказать… Как раз иной он взвоет,
Так хоть к кресту кричи: оборони!
Оно, конечно, он теперь покойник…
Ему и кол всадили, схоронив.
Вера
Его убили?..
Михей
Верно, вы решили,
Что мы его маленечко того?
Нет, помер сам. И не установили
Об этой шкуре волчьей ничего.
Но кол воткнули всё ж на всякий случай.
Чему ж вы улыбаетесь? Дремучий,
Считаете, небось, что мы народ?
Вера
Лишь удивляюсь… Бог у вас в расход,
А оборотня умершего жутко?
Михей
Ну, Бог-то Бог. А с чёртом плохи шутки.
Возьмите, вот.
(отдаёт ей свёрток)
Здесь даже сало есть!
И чай, и сахар! Чистое богатство!
Крупу, консервы – всё найдёте здесь.
Вера
За что же мне – и вдруг такие яства?
Михей
Вы жизнь спасли мне. И побольше – ногу.
Не погнушались ручек замарать,
Обид былых не стали вспоминать,
А их ведь было… Что там! Очень много!
Я хоть и зверь, как в вашем пониманье,
Но не забуду вашего добра.
Вера
Вы человек. В вас живо состраданье.
Спасибо вам!
Михей
Как жаль, что муж ваш… враг…
Но, знаете, когда б меня хоть кто-то,
Когда б какая так была верна…
Что говорить! Счастливого исхода
Желаю вашим хлопотам сполна.
Ну, а покуда, вот паёк. Кормите
Вы мужа, свёкра и себя саму.
(поднимая палец)
Тайком от Сарры только пронесите!
Не то смертоубийству быть в дому!
Вера
Вы добрый человек!
Михей
Ну это вздоры!
Не меньше прочих кровушки пролил.
Ступайте в дом. Эсфирь вернётся скоро,
Как ваш папаша шмару окрестил.
Вера
Спасибо вам!
(уходит)
Михей
Ну, надо же, княгиня…
А вся в трудах и спеси никакой…
А тварь моя, небось, теперь с другими…
А завладела, клятая, душой!
Вот удавлю змеиное отродье
И снова буду весел и свободен!
Или опять швырнуть всю жизнь на кон,
На фронт уехать биться с Колчаком?
Сцена 19.
Расстрельный подвал. У стены несколько смертников. Против них чекисты, лихорадочно возбуждённый Брускин и едва держащийся на ногах Котик с пистолетом.
Брускин
Давай же, ну! Ведь это наслажденье
Такая власть над жизнями других!
Мы, смертные по бренному рожденью,
Мы, бывшие и сиры, и наги,
Теперь как боги!
Котик
Нет, скорее бесы…
Что на крови свершают свои мессы…
Брускин
Не всё ль равно? Ведь главное – мы власть!
У нас теперь – божественное право
Вершить судьбу! Так насладись им всласть!
Из всех пиров хмельнее пир кровавый!
Котик то поднимает, то опускает пистолет.
Брускин
Попробуй, друг! Почувствуй себя богом!
Ведь всё равно они идут в распыл!
Перешагни условностей пороги!
Свободен ты, когда переступил!
Когда убил! И больше нет пределов!
Ты царь и бог! Желаешь и берёшь!
Нужна лишь смелость! Понимаешь, смелость!
Вот, утоли припадочную дрожь!
(протягивает фолягу)
Котик (судорожно глотая)
Ну а Царя? Вы так же расстреляли?
Брускин
Не привелось участия принять.
Штыками, слышал, знатно добивали…
А Войков сокрушался, его мать,
Что хлопнули, де, без употребленья
Девчонок царских. Де, зазря ушли!
Котик
Ведь проклянут нас, Яшка, поколенья!
Брускин
Мне что до них? Сейчас живём! Ну! Пли!
Убей и станешь сам царём и богом!
И бабу эту за себя возьмёшь!
Познай лишь право брать! Ишь недотрога!
Котик
Дрожащей твари не осилить нож…
Брускин
Наган осилишь! И не будешь тварью!
Ну, пей ещё! Да чтоб взыграла злость!
Когда б я мог пальнуть по государю…
Да по княжнам… Эх, жаль, не удалось!
Здесь только дрянь… А там – что за тела…
Рука, как сахар сладостный, бела…
Да вроде отрубили эту руку…
Тела спалили – вот, такая штука!
Котик падает без чувств.
Брускин
Не выбьется из тварей эта пьянь…
(чекистам)
Ну, что стоите? Пли! Кончайте дрянь!
Всё меркнет, раздаются выстрелы. Стоны, удары падающих тел.
Вновь зажигается свет. Чекисты уносят тела убитых. Котик приходит в себя. Крутит в руке пистолет.
Котик (со страхом)
Так я стрелял?..
Брускин
Об этом вспоминай
Ты сам! И ныне ставши полубогом,
Чего-нибудь большого пожелай!
Чего ты хочешь?
Котик
Очень-очень много…
Послушай, Яков, ты же можешь всё.
Не только убивать ты, верно, властен?
Но и спасти?
Брускин
Да ты и впрямь осёл!
Спасать кого-то… Что мне в том за счастье?
Котик
Так, значит, власти нету, чтоб спасать?
Брускин
Власть есть на всё! И мне Дзержинский сам
Не запретит, когда чего мне надо!
Котик
Дзержинский сам? Не верю! Докажи!
Небось, всё это пьяная бравада…
А что за власть – буржуев порешить?
Теперь любая гиль над ними вправе!
Брускин
Но Яков Брускин гили той не равен!
Чего ты хочешь?
Котик
Чтоб обрёл свободу
Купавский-князь…
Брускин
Желанье идиота!
Котик
Так ты его не сможешь отпустить?
А говорил, что властен: жить – не жить…
Вся власть – казнить уже приговорённых?
Брускин
Я всё могу! Коль нужен тебе князь,
Так завтра он, свободой опьянённый,
Московскую месить уж будет грязь.
Котик
Ты врёшь, небось?
Брускин
Ах так? Люблю я споры!
Коль князя я тебе освобожу,
То в исполнение приводишь приговор ты!
Но помни, друг, что слово я держу!
Котик
Твоё пари я, Яков, принимаю.
И свои руки кровью обагрю…
(шёпотом)
И пусть она вовеки не узнает,
Что это я ей счастье подарю…
Сцена 20.
Квартира Купавских. В разобранной постели лежит растрёпанная Сарра. Рядом сидит и курит полураздетый Котик.
Сарра
Ну и зачем тебе чужая баба,
Когда есть я?
Котик
Для каждого своя…
Сарра
Так коммунизм у нас!
Котик
Безумный табор…
Где от крови до рвоты всякий пьян…
Сарра (обнимая его)
Да что с тобой?
Котик
Решение я принял.
Уеду скоро.
Сарра
Это вдруг куда?
Нет, подожди-ка! Ты свою княгиню
Вдовой решил оставить всё же, да?
Ну, наконец-то! Так давно бы надо!
А Брускин хлопнет этого князька…
И без того замешкалась ЧеКа.
Но почему ж ты этому не радый?
Котик
(встаёт и подходит к столу, застёгивая рубашку)
Я больше не могу писать стихов…
Ах, Сарра, Сарра, разве ты не слышишь?
Нет больше звуков, песен, голосов.
Нет ничего в могильной этой тиши.
А, может, это просто я оглох.
Ты не поймёшь… Поэты – дудки Божьи.
А я… Во мне недавно умер Бог,
Распятый моей злобою и ложью…
Как жить, когда в груди лишь пустота?
Когда передо мной закрыто небо?
Кругом живут лишь кровию и хлебом…
Тем хлебом, что нигде уж не достать,
Той кровью, что все души отравила…
А кровь и хлеб, что жизни всей исток,
Псам бросили и, изблевав, забыли.
Я в этом мире до костей продрог…
Сарра
Иди ко мне, и я тебя согрею!
А скоро ты забудешь холода!
Уедешь в Лондон с барынькой своею…
Когда б и мне отправиться туда!
Уж я бы там..!
Котик
Михей вернётся скоро.
Сарра
Да чтоб ему культяпому…
Котик
Ступай.
Не доставало лишь дурацкой ссоры.
Одной с избытком…
Сарра
Что ж. Тогда… «гуд бай»!
Сарра уходит. Котик берёт со стола и комкает исписанный лист бумаги, берёт следующий.
Котик
Да-да, Эсфирь, завидуй мне, завидуй!
Ведь впереди Биг Бен и Трафальгар.
Покойный сон и радость жизни сытой…
Красотки, тряпки, конные бега…
Приду я в паб и, закурив сигару,
Там Бёрнса стану вновь переводить…
Я научусь там слышать снова, Сарра…
И снова станут звуки приходить.
Дышать я тоже стану полной грудью…
Ведь здесь нельзя… Здесь воздуха уж нет…
Я задыхаюсь… Там иначе будет!
Воскреснет там в душе моей поэт!
Вино и марафет навек оставлю
И буду ей, одной лишь ей служить…
Её своими песнями прославлю,
И только ей судьбу мою вершить…
(ударяет кулаком о стол)
О сердце, будь ты проклято навеки!
Зачем мне эта мука на все дни!
Ведь на меня она, как на калеку,
Взирает и молчание хранит…
А сердце рвётся! Сердце – всё в горячке…
Да хоть бы уж разорвалось оно!
Ну, что ж, счастливый лондонец, ты плачешь?
Ты всё решил. Теперь уж всё равно…
(комкает и рвёт очередной лист)
Да, всё равно… Письма писать не стану.
Оно не нужно ей. И никому.
Подумаешь, напился Котик пьяным,
И вышло так… Да всё ведь шло к тому.
Ах, милая, вы хоть слезу смахните!
Ничтожен я, но ухожу за вас!
Хоть раз своим участьем одарите,
Одной слезой лучистых ваших глаз…
(целует фотографию Веры и ставит её перед собой)
Простите же… Я тоже вас прощаю…
Я низко пал. Но не могу предать.
И не могу невинных убивать.
Я не Салай… Я… в Лондон уезжаю!
(достаёт револьвер и стреляет себе в висок)
Сцена 21.
Лагерь. Свидание заключённых с семьями. Игорь держится чуть в стороне. Вера, увидев его, бросается к нему.
Игорь (обнимая её)
Сегодня здесь последнее свиданье!
Вера (испуганно)
Вас переводят?..
Игорь
Я освобождён!
Вера
Ты шутишь?..
Игорь
Нет. Зигзаг судьбы сей странен.
Но волен я в любую из сторон
Хоть сей же час уйти!
Вера
Что ж не ушёл?
Игорь
Я ждал тебя! Ты помнишь, на свиданья
Не позволял себя я опозданья.
Вера
Ты сумасшедший… рыцарь!..
Игорь
Твой душой!
Одной тебе свободой я обязан,
Моя орлица!
Вера
Будто вижу сон…
Ужели и взаправду ты спасён?
Мы спасены?
Игорь (беря её под руку)
И более ни часу
Я не намерен оставаться здесь. Идём!
Хочу отца обнять, увидеть дом.
Что там у нас? Каков отец? А Марта?
Вера
У нас… беда…
Игорь
Какая?..
Вера
Котик…
Игорь
Что?
Вера (шёпотом)
Он застрелился…
Игорь (крестясь)
Господи помилуй!
Вера
И не оставил даже нам письма.
Несчастный, он совсем сошёл с ума.
Вся эта жизнь… его испепелила.
Игорь
Да, он был слишком хрупок для неё.
Вера
И слишком нелюбим… Среди боёв
Житейских трудно без родной души.
Он жизни от того себя лишил,
Что чувствовал себя другим ненужным.
И в этом наша общая вина.
Я первая понять была должна…
Спасти его… Но…
(посмотрев на Игоря)
…я спасала мужа!
Сцена 22.
Квартира Купавских. Комната Купавского. За маленьким, скромно накрытым столом – Купавский, Вера, Игорь и Марта. Вера поёт романс «Не уходи», Игорь аккомпанирует ей на гитаре. Звучит последний аккорд. Марта утирает глаза платком.
Марта
Какое счастье – видеть вас вдвоём!
Купавский
Признаться, я едва ли верил в чудо.
Но даже в нашем времени бессудном,
Бесправном их Господь нам подаёт.
Однако, горько покидать Россию…
Игорь
Вы знаете, отец, иного нет пути.
Второго чуда красная стихия
Уж точно не позволит. Не простит
Не титул наш, ни службу, ни воззренья.
Не может быть меж нами примиренья.
А, стало быть, здесь места нет для нас,
Пока не пала дьявольская власть.
Марта
Ах, тише, тише! Вас услышать могут.
Вера
Как странно, что отправимся в дорогу
Мы с помощью… как будто бы врагов.
Ведь Кира и Арнольд – друзья большевиков.
Игорь
И оттого бегут от них в Европу?
Марта
Теорию без хлебушка не слопать.
Вот и бегут.
Вера
Пускай. Нам паспорта
Без них вовеки не оформить было.
Нам Кира путь к спасению открыла,
К свободе нашей отперла врата.
Игорь
Да, парадокс. Как всё теперь смешалось.
Враги… Друзья… Всё задом-наперёд.
Вера
Но, слава Богу, не угасла жалость.
Она, быть может, что-то и спасёт…
Одних – от плахи. А других – от ада.
Как луковица той старухи жадной…
Раздаётся стук в дверь.
Михей (заглянув)
Тут, доктор, к вам…
Входит Стива и, кивнув Михею, затворяет дверь.
Игорь
(вскакивая навстречу гостю)
Помилуй Бог! Откуда?!
(обнимает его)
Стива
И я не чаял повидать живым!
Купавский
И как тут, право, не поверить чуду?
Вера
Ах, Стивочка, уж не безумны ль вы?
Прийти сюда…
Стива
Вам нужно уходить.
Игорь
Куда? Зачем?
Стива
Сюда идёт Салаев
С чекистами. Чтоб всех вас посадить.
Игорь
ЧК свою оплошность исправляет?
Стива
Осталось мало времени, друзья.
Внизу извозчик. Не берите вещи.
Марта
Как?! Без вещей?!
(наспех бросая в мешок всё, что попадается под руку)
Стива
Промедлить вам нельзя!
Второй ведь раз не разомкнутся клещи.
Вера быстро укладывает в саквояж несколько икон и фотографий.
Игорь
Как ты узнал?
Стива
Следил я за Салаем.
Он задолжал мне… Надобно взыскать.
Купавский
Куда ж поедем мы? Не понимаю!
Ночь на дворе!
Стива
В ночь всяк глумится тать…
Вера (помогая Купавскому одеться)
Поедем к Кире. Нас она укроет.
Вагон их не посмеют обыскать!
Арнольд – для них признанье мировое!
Стива
Дай Бог, чтоб так… Хотя как знать, как знать…
Игорь
Ты едешь с нами?
Стива
Нет. С долгами прежде
Я рассчитаюсь. Коль останусь жив,
Уйду тропой какой-нибудь медвежьей.
Вера
Уедем с нами!
Стива
Полноте тужить!
Ведь я же вечный. Что со мной случится?
Игорь
За всё тебя, мой друг, благодарю!
Стива (целуя руку Вере)
Прощайте, драгоценная орлица!
До встречи мез ами на Рю Дарю!
Стива уходит.
Вера, Игорь, Купавский и Марта с нехитрой поклажей уходят следом.
В комнату осторожно входят Сарра и Михей.
Сарра
(тотчас хватая бронзовую вазочку)
Ты погляди-ка, сколько барахла!
Михей
Уже и клюв раззявила, сорока!
Сарра
В местечке под Бердичевом жила
Я в кладовой, замызганной, убогой…
А, вот, теперь я в этаких хоромах
Одна хозяйка! Всё моё теперь!
Михей (недобро)
Твоё ли?
Сарра
Наше! Ты не знал ведь дома,
Как я не знала…
(раздаётся громкий стук в дверь)
Михей
Смолкни. Кто-то в дверь
Ломится! В эту пору ходят в гости
Одни чекисты… Эх, язви их в кости!
(идёт открывать)
Через мгновение в комнате появляются чекисты во главе с Салаевым.
Салаев (быстро оглядевшись)
Уехали!
(Сарре)
Ну, где хозяева?
Сарра
Я здесь хозяйка! А князей ищите
Хоть где теперь!
Салаев
Коль ваша голова
Вам дорога, что знаете скажите.
Михей
Не знаем ничего. Пришёл какой-то,
Они собрались да упёрли с ним.
Куда-зачем – нам знать-то за каким?
У нас своя, у них своя попойка.
Хоромы нынче наши и шабаш!
Салаев
Ну, не спешите. Дом ещё не ваш.
Тот, кто пришёл, какого был он вида?
Михей
По выправке, знать, из офицерья.
Салаев
Каков лицом?
Михей
Рассматривал, что ль, я?
Чай, не ковёр, чтобы смотреть на гниду.
Сарра
Шрам у него был вроде на щеке…
Салаев
Живучий сволочь… Ничего, исправим.
Так и куда князей-то шрам тот сплавил?
Михей
Не ведаю. Слиняли налегке.
Салаев (Сарре)
Вы ничего не слышали?
Михей (облапив Сарру)
Мы делом
Иным в то время были заняты.
И ныне, вот, уже б легли в постелю.
Когда б не твои молодцы и ты.
Салаев (давая знак чекистам уходить)
Ну, что ж. До встречи. И не обживайте
Пока хоромы барские.
(уходит)
Михей (зло)
Прощайте…
Иди-иди, рыщи теперь паскуда…
Сарра
Врагов он ищет!
Михей
Только сам иуда.
А мне предатель или враг – одно.
Их опасаться надобно обоих.
Ни к одному не повернусь спиной.
(ухмыльнувшись)
Давай-ка лучше обживать…
(оглядевшись)
…покои!
Михей тянет хохочущую Сарру на старинный диван.
Сцена 23.
Квартира Салаева. Ночь. В полутьме в кресле сидит Стива. Входит Салаев. Заперев дверь, он снимает верхнюю одежду, закуривает, наливает из стоящего на столе графина рюмку водки.
Стива
А водка хороша… В Москве такой не сыщешь.
Салаев
(резко оборачивается, выхватывая пистолет, и видит наставленный на себя наган Стивы)
Ты здесь…
Стива
А ты б желал, чтоб я спал на кладбище?
Усну когда-нибудь. Да только ты – вперёд.
Салаев
Что ж сразу не убил? Ну, кто-нибудь войдёт?
Стива
Я русский офицер и в спину не стреляю.
Тебе же паче всех в глаза взглянуть хотел.
Ты знаешь, брат Салай, я часто вспоминаю,
Как Дрожжина тащил ты среди мёртвых тел.
Ты спас его тогда, чтобы убить сегодня…
Скажи мне, как оно: своих друзей предать?
Наверное, теперь ты человек… свободный.
От чести, от друзей… Продал бы даже мать…
Но объясни – за что?! В войну ты был героем!
Так что же – за паёк? Из трусости одной?
В сражения не раз ходили мы с тобою.
Не думал, что таков последний будет бой.
Салаев
Паёк – ничто. Я здесь служу… России.
Не вашей, что давно пошла ко дну.
А новой! Что однажды скопит силы,
Чтоб целый мир в бараний рог согнуть!
Стива
Россия без креста… Россия хама…
Россия БУНДа… Что ты говоришь?
Салаев
Я говорю, страна скатилась в яму.
И болтовнёй её не возродишь.
А вы… Все ваши вздорные идеи…
И плач по вас предавшему Царю…
И свары генеральские без дела…
Ну нет, покорнейше благодарю.
Народ не с вами!
Стива
Вы народ скрутили
В тот самый рог. Ни охнуть, ни вздохнуть.
Салаев
Кто ж вам мешал? Вы сами упустили
Народ. И на какой теперь зовёте путь?
В изгнанье? Иль на смерть? Без пользы и без смысла?
Стива
Лакейская душа…
Салаев
Ну-ну, бранись давай!
Вам только б в лоб идти! Без всякой задней мысли!
А это путь в тупик! Ты это понимай!
А мы… Перчатки сняв, просты и небрезгливы,
Возьмём власть изнутри, возьмём за шагом шаг.
И будет жизнь тогда взаправду справедливой.
В другой России!
Стива
Да-с, ты подлинный дурак.
Ты нас сожрёшь для них и станешь им не нужен.
Они сожрут тебя. Истории закон.
А, впрочем, помню, ты с истории не дружен.
Так знай, стратег, схарчит тебя класс-гегемон.
Ты боевых друзей предал на растерзанье
И Родины жестоким палачам
Ты служишь, измышляя оправданья…
Салаев
Я равнодушен к пафосным речам.
Я просто сделал ставку на победу.
Средь побеждённых бесполезно быть.
России жить под знаменем Советов!
И времени оставим нас судить!
Стива
Тебе осталось времени немного.
Невинных души примут небеса.
Но для иуд и каинов у Бога
Прощенья нет.
Салаев
Ты всё теперь сказал?
Стива
Я всё сказал. Тебе предоставляю
Я первый выстрел.
Салаев
Я не промахнусь!
И рыцарство твоё с тобой сыграет
Дурную шутку!
Стива
Шуток не боюсь.
Они меня обычно выручали.
(становясь в позицию)
Ну, что же ты замешкался? Стреляй!
Да помолись, советую, вначале.
Салаев
Иди ты к чёрту лысому! Прощай!
(стреляет, пистолет даёт осечку)
Стива
Вот, чёрт и пошутил с тобой, товарищ.
А я шутить не буду, не взыщи.
Салаев
А помнишь под Тарнавкой, средь пожарищ
Меня до лазарета ты тащил?
(нащупывает в кармане нож)
Стива
Я помню всё. А ты забыл и предал,
Отравленный смертельным красным бредом.
И умереть не мог ты, как солдат…
Нож не поможет. Отправляйся в ад!
(стреляет в Салаева, тот падает сражённый наповал)
В этот момент раздаётся ожесточённый стук в дверь.
Стива
(бросая взгляд в окно)
Ого, как скоро принесло вас, черти…
(натягивает кожанку и фуражку Салаева)
Простите, шер ами, на рю Дарю
Мы вряд ли встретимся. И всё же вы не верьте
В угасшую до времени зарю.
(задвигает шкафом дверь и занимает позицию у окна, стреляет)
Один готов! Ну, что ж, коль наша шкура
На торг пошла, мы цену заломим!
Не прав Суворов: пуля всё ж не дура!
Второй готов! Сегодня погромим
Мы нечисть, чтобы вспомнила примерно
Весь Марковский наш артдивизион.
А вы, май дарлинг, неземная Вера
Хороший обо мне увидьте сон.
Родите сына, Стёпкой назовите –
Такой Вам напоследок мой завет.
(прижимает ладонь к раненому предплечью)
Э, нет, ловцы, не время, подождите!
Для вас я приберёг большой привет.
Четвёртый, пятый… Что, дичь нелегка –
Поручик Офицерского полка?
(Утирает кровь с рассечённого лба)
А там уж встретят… Марков и Корнилов.
И Неженцев. И словный Чернецов.
Для вас смерть – только грязная могила…
Для нас она – Господнее лицо…
И я пойду перед его очами
В параде верных, отдавая честь
Моим вождям… Ма шер, к чему печалью
Подёрнут лик ваш? Ведь пока я здесь!
Седьмой! Восьмой!
(дверь трещит)
Однако, слишком жарко.
Жаль, не осталось время выпить чарку.
Ну, ничего! На трезвую пойдём!
(хватаясь за раненую шею)
Канальи метки… Жаль, родимый дом
Не повидал.
(достаёт две гранаты)
Ну, что ж! Без козырей!
Товарищи, вас черти ждут на ужин!
Девятый! Помогу вас разогреть!
(пауза)
А ты, Господь, помилуй мою душу!
Стива бросает гранату в окно и падает на пол. Раздаётся взрыв. Окровавленный Стива вскакивает и взбирается на подоконник, надеясь уйти по крышам. В комнату врываются чекисты. И им навстречу летит вторая граната. Всё заволакивает дымом, слышна только стрельба со всех сторон.
Сцена 24.
Вагон поезда. В одном углу – Кира и Арнольд. В другом – Купавский, Игорь, Вера, Марта. Старый князь полулежит на специально оборудованном топчане. Рядом сидят Вера и Марта. Игорь стоит у окна.
Вера (Кире)
Ты нас спасла…
Кира (усмехнувшись)
Там очень удивились,
Что у Арнольда столько здесь родни.
Игорь
Неужто не проверили они?
На ваше слово просто положились?
Кира
На документы… Мой старинный… друг,
Видавший много от меня услуг,
Не отказал со мною расплатиться.
И всё оформил. В память встреч былых…
Мы зимовали как-то вместе в Ницце.
Он молод был и по-кавказски лих.
И так красив…
Игорь
Небось из каторжан?
Кира
Вы угадали. Он тогда бежал…
Но прихватил чахотку… Верно, скоро
Она его, проклятая, доест.
Едва узнала. Стал, что чахлый ворон.
А был когда-то истинный Зевес!
Арнольд деланно кашляет.
Вера
Однако, впереди ещё граница.
Нас, верно, ищут.
Марта
Не допустит Бог
На нас несчастью новому свалиться!
Ведь из Москвы не зря бежать помог!
Игорь (хрустнув пальцами)
Бежать! Бежать… Гнуснее есть ли слово?
Вера (обнимая его)
Есть много слов… К Духонину… В расход…
Мой милый, я не выдержала б снова
Разлуки и такой, как этот, год.
Мы отступаем… чтобы возвратиться.
Как по весне, когда сойдут снега
Домой стремятся изгнанные птицы,
Как ни была б дорога далека.
Кира
А я, вот, не желаю возвращаться.
«Прощай!» - второй уж раз я говорю:
С отечеством мне лучше не встречаться…
Здесь бесполезно ожидать зарю.
Здесь всё, любая чистая идея
Малютовым отродьем обрастёт.
И в самовластье всё закостенеет,
К ногтю прижав бессмысленный народ.
Игорь
А что в Париже? Или там Малюты
Плясали с головами на шестах?
И подвергали казням самым лютым
Священников? Безумная мечта
О равенстве равняла гильотиной!
Мы только европейские зады
Воспроизводим с тщанием… кретинов.
А вы… везде застрельщики беды…
Всего вам мало, всё-то вам не так,
Всегда и обо всём вы лучше знали!
И… обратили Родину в бардак,
Где позже вас самих бы линчевали,
Как жирондистов, мясника-Дантона,
Как всех, кто строил чёртов новый мир…
И вы ведь эти знаете законы!
И оттого покинули сей пир.
И оттого бежите… Оставляя
Гореть в аду обманутый народ,
Который вы земным манили раем,
Мутили душу призраком свобод.
У нас, конечно, Стеньки, Пугачёвы…
И русский бунт неоднократно был.
Но Лениных и шайку всю бубновых
Не наш народ несчастный породил!
Не он родил безбожные идеи.
Он только лишь отравлен ими был…
Но и ответил Русскою Вандеей
И этим честь России сохранил.
Кира
Идеи портят люди. Вот беда.
Игорь
Идеи эти измышляют бесы.
Всем – по идее! То-то красота!
И зараз все пошли друг друга резать!
Среди идей забыли истину – Христа.
И оттого народ наш был растерзан.
Кира
Не верю я ни в Бога, ни в чертей.
Оставим спор. Мы не сойдёмся с вами.
Я не отстану от своих идей.
А вы от грёзы о Царе и Храме…
Однако, я привыкла уважать
Чужие грёзы… Грёзы побеждённых…
Всех нас… Судьбой принужденных бежать
Под кровлей иностранного вагона…
Купавский
(тяжело поднявшись и выглянув в окно)
Отечества последняя верста…
Обломок николаевской России,
Меня её всегда вела звезда,
В боях и в жизни придавая силы.
Я видел, дети, четырёх царей,
Троим служил. И в этом было счастье…
Не в землях и не в злате-серебре.
А в этом духе… Духе сопричастья!
Россия… Бог… Наш полк… Наш Государь…
Всё это было свято и едино.
Мы… за беспечность ныне платим дань…
Не верили предсказанным трихинам…
И были слишком слабыми в Добре.
А Зло, напротив, силой клокотало.
Пропели панихиды по Царе
И ждать остались участи устало.
Герои бились… А Москва столы
Вращала в ожиданье откровений.
Как много пало воинов удалых…
А тыл всё вёл бессмысленные пренья…
Мы отступаем? Всё-таки бежим!
Бросаем псам бесценные святыни,
Всё то, чем больше жизни дорожим,
И что спасти не властны стали ныне.
Не плачу я по тем, кого любил.
Дом разорённый не исторгнет крика…
Мне только жаль отеческих могил…
Мне только жаль оплёванного лика…
Я ныне вижу Русь в последний раз.
Мне в отчий дом уже не возвратиться…
И лучше б было мне лишиться глаз,
Чем с Родиной навеки распроститься.
Но всё-таки, я знаю, не умрёт
Она. Взойдёт из адова горнила,
Осанну в Вышних Богу воспоёт
И соберёт опять былую силу,
Покается и верных созовёт!
И смоет кровь, отторгнув все химеры.
Тогда час единения пробьёт
Под знаменами русскости и веры!
Игорь
Да будет так!
Кира
К концу подходит путь.
Кордон уж виден.
Марта (крестясь)
Господи помилуй!
Вера (Игорю)
Возьми меня за руку крепче, милый…
Я так боюсь… Случится что-нибудь…
Игорь
Не бойся ничего, моя орлица!
Купавский
Прощай, Россия! Как же давит грудь…
Марта
Как бесконечно долго время длиться…
Кира (глядя в окно)
Идёт проверка… Сладостная жуть…
Вам, князь, недужным лучше притвориться.
Купавский покорно ложиться на свой топчан.
Кира
Последний шаг, и с нами страх простится.
(подталкивает Арнольда, и тот выходит из вагона)
Вера (уткнувшись в плечо мужа)
Осталось пережить совсем чуть-чуть…
2017