Суды. Часть 4. Дело женщины, приятной во всех отношениях. Красногорский суд.
(Длинный рассказ о судебных и уголовных делах одной дамы)
Жанна Григорьевна (условно) появилась неизвестно как и откуда, позвонила, я послушал, в чем суть, говорю, вы приезжайте туда-то и документы прихватите. Встретились мы рядом с Пушкинской, там тогда было такое тихое кафе для бесед с неизвестными дамами, говорящими вкрадчивыми голосами о своих проблемах. Жанна Григорьевна (условно) была не первой молодости, лет 45-50, но держала себя в норме, только вот дребедени всякой навешено на ней было с избытком. Дело было о недвижимости, иск подал ее бывший фиктивный муж. Речь была о комнате в их тогда еще общей квартире, которую истец отписал барышне в период их совместной жизни. После развода стороны стали жить в своих прежних однокомнатных квартирах, а спорная комната перешла к Жанне Григорьевне, у них была общая дверь, но комната была закрыта на замок со стороны Жанны. Так что по факту у нее оказалась двухкомнатная квартира, а истец, Ефим Кобец (условно, далее – Дед) посчитал, что квартиру у него увели обманным путем, и просил суд комнату вернуть и возместить ему моральный ущерб, который он оценил в 300 тыс. рублей. Тут же при чтении выяснилось, что уже есть решение Красногорского районного суда в пользу истца. Решение длинное, на шести страницах, и очень небрежно написанное, главное, даже упоминаний о мнении ответчицы не приводится, это безусловная заслуга предыдущего адвоката. Я понял, как Решение оспаривать, но попросил Жанну Григорьевну (условно), мол, а дайте-ка мне повестку посмотреть. Угу, засада! Завтра заседание в МосОблсуде, издевается мадам что ли? Я ей вежливо так говорю: А скажите, уважаемая Жанна Григорьевна, что я могу сделать-то для вас?
Речь ее была страстной, но неубедительной. Вообще-то, попробовать можно было. Но, как говорил Остап, трудновато будет. А деньги-то у вас есть, уважаемая Жанна Григорьевна? Да, говорит, если возьметесь, сразу предоплата, если отмените это решение, вот столько-то, если доведете дело до конца – столько-то и премия за осложнения. Ладно, барышня, только из уважения к вам и вашим денежным знакам. Условия: я могу бросить дело без объяснений в любой момент, без обид, и еще: при возникновении чрезвычайных обстоятельств договоренности мы должны обновить. На все согласна, вся сияет, чего сияешь-то? Гиблое ведь дело. А, простите, вот этот ваш адвокат предыдущий, он по какой причине вас оставил в последний момент? Сказал, говорит, что дело заранее проиграно.
Ясно. Я позвонил ближайшему знакомому нотариусу, тут же на Горького, и через полчаса уже была доверенность и копии. Тогда все было сложно с коммуникациями в судебной области, так что я послал телеграмму с уведомлением в МосОблсуд с просьбой перенести заседание от своего имени с причинами и данными на доверенность. Тут могло и не повести, так что я позвонил в канцелярию и голосом предупредил о телеграмме и дате ее отправления.
Чего я полез? Да черт его знает. Ну, уж не из-за жгучей Жанночки из Пензы с двумя детьми и разведенным фиктивным мужем. Было интересно, да и кураж какой-то появился. Деньги – тоже немаловажная причина.
Утром я поехал в Красногорск, знал бы я тогда, сколько времени и нервов я угроблю в этом здании, немедленно развернулся бы и вернулся в Москву. Дело оказалось объемистым, я перефотографировал все дело целиком. Потом просто читал, перелистывая эту чепуху пополам с бредом, мотивы сторон были очевидны, что делать на этом этапе, было более, чем очевидно, как выиграть, на тот момент мне тоже было понятно. Во всяком случае, Решение нужно было отменять по причине процессуальных нарушений. ГПК надо чтить, уважаемые господа, и читать его на ночь вместо Агаты Кристи. Чего запаниковал адвокат – было для меня загадкой.
Было несколько нарушений, но главное: было Определение судьи о внесении в материалы дела поданных Ответчицей доказательных документов, а их в деле не оказалось, и в Решении на них ссылок не было, отмена Решения была неминуема, но основные разборки были впереди. На заседании в МосОблсуде я впервые увидел Деда, это было жалкое и жуткое зрелище. Он сидел в инвалидном кресле, со шлангом и бутылочкой для мочи, в старых офицерских галифе, весь всклокоченный, с безумными глазами, что-то постоянно бормочущий и хихикающий, одним словом – муж, правда, как потом оказалось, частично это было шоу, но все равно – впечатляло. Адвокат у него был явно дорогой и грамотный, немножко суетился, правда.
Я подал заявление, документы и копию доверенности. Судья начала заседание, зачитали присутствующих, потом она стала читать бумажки, и передала второй тетеньке, потом они пошептались с минуту. Когда дело дошло до меня, я в двух словах попросил отменить Решение в виду явного нарушения процессуального права (на самом деле, это было не совсем так). Никаких прений не было, суд ушел на совещание, и через пару минут зачитали результирующую часть, отменили, конечно. Кстати, за это Решение судье Красногорского суда влетело, и судью поменяли.
Я начал готовиться к судебному заседанию, и сразу же возникло множество вопросов, например, как это при таких отношениях комната осталась за Жанной Григорьевной физически, что он, не мог закрыть дверь со своей стороны? С Жанночкой придется встречаться, это неминуемо. При встрече я задавал ей чисто житейские вопросы, но конкретные: где был сын, кто поставил замок, когда закрыли дверь. Нужна была временна;я картина, и пока она не складывалась. У оппонента, скорее всего, тоже. Оба врали, и Жанночка и Дед. Я знал, что Красногорский суд вновь вынесет Решение в пользу истца. Так что начал готовиться заранее к заседанию МосОблсуда. И на этот раз ничего, кроме даты развода, даты соглашения о передаче комнаты и установки замка (т.е. фактического перехода комнаты в пользование исключительно Жанны Григорьевны и ее сына), у меня не было. Маловато будет, граждане. Дед скажет, к примеру, что она его отваром из поганых грибов отравила (в шутку подумал я), и что не помнит, зачем и какие бумаги подписал этой женщине. И что? Я решил посмотреть комнату и напросился в гости. Дом был старинный, брусовый, здесь раньше жили медики и обслуга генеральских дач, которые располагались неподалеку. Все было добротно, просторно, на барак никак не походило. Стена была вся на виду, никаких повреждений на двери. Я, по наитию конечно, сфотографировал и стену и дверь с замком. По словам Жанночки, замок врезал сын, и она закрыла дверь в тот день, как они получили документы о разводе. Получалось логично: сначала дарственная, потом скандал и развод, потом замок на двери. А по словам Деда порядок получался другой: сначала дарственная, потом ссора и закрытие им двери в комнату, потом развод. А тогда как же она в комнату вошла?
Мы сели в какой-то столовке в Красногорске, она сказала, что здесь нас не отравят, и что она раньше здесь работала. Я спросил тогда, могут ли они кофе приличный сварить? За кофе я ее попросил о двух вещах: говорить только правду, как гинекологу, и точно следовать моим инструкциям. Она повторила заклинание, но в последствие именно их невыполнение привело это дело почти к полному кошмару. В конце я спросил ее, почему понадобилась эта дарственная? Ведь тогда вы были мужем и женой, и значит, имущество было общим? Тут конечно я слегка упрощал, это если что-то было нажито совместно в браке, тогда да, имущество общее, в их случае – точно может решить только суд. Но не важно, важна ее реакция: я говорит, никогда ни одному слову его не верила. Отличная парочка. И еще, копия дарственной у меня была, и я спросил, удостоверял ли ее местный нотариус? Да, если хотите, можем съездить, это недалеко, но телефона она его не знала. Телефон я узнал через три минуты, позвонил и мы поехали. Нотариусы уже тогда стали набирать силу, но разговор состоялся полезный. Я попросил Жанну Григорьевну подождать за дверью, представился и сказал, что представляю ее интересы в суде, и речь как раз о вот этой дарственной, я вежливо сказал ему, что не занимаюсь расследованием отношений своей клиентки, но не хотел бы попасть впросак, и что у меня нестыковки в объяснениях сторон. Мой вопрос: Дед добровольно и в здравой памяти подписывал документы? Ответ потного мужчину в галстуке меня удивил: Дед, говорит, поумнее всех нас вместе взятых будет, опасный человек, но на тот момент он действительно был счастлив до беспамятства, и мог все на свете отписать Жанне Григорьевне. Ну да, ну да, говорю. Ясно, это нужно для моего понимания, и я ни под каким видом не буду использовать ваше мнение. Да используйте, говорит, надоел он мне до чрезвычайности.
На судебном заседании в Красногорском суде Дед вел себя спокойно, во всяком случае, до перерыва. Да и одет был прилично и без всякой инвалидной коляски, просто с палочкой. Судья, старая грымза в дорогих итальянских туфлях, сразу же показала свою позицию: несчастного старика обобрала понаехавшая невесть откуда бессердечная жестокая женщина. Тем не менее, документы я ей предоставил, в том числе и новые, частично. Сказал, что, по моему мнению, действия Истца были добровольными, вот нотариально подтвержденные документы, и если бы по каким-то неведомым ей причинам Дед не свихнулся, они и сейчас жили бы прекрасной семьей. При желании суд может вызвать нотариуса, удостоверившего документ, он подтвердит, что все было добровольно, и Дед был в здравом уме и трезвой памяти. Тем не менее, суд вынес Решение в пользу истца, как я и ожидал: районный суд никогда сам не решает такие вопросы, а в данном случае, после позорной отмены предыдущего решения, это было практически предрешено. Так что я факты и документы выкладывал по минимуму.
В перерыве, который был объявлен по просьбе Деда, у которого что-то там заболело, он весело подошел в сопровождении адвоката, поздоровался и стал быстро пулять, или изрыгать, всякие непристойности о Жанне Григорьевне, что она умеет в сексуальном плане, и чего никто так не умеет делать, как она. Да вы сами попробуйте! Я посмотрел молча на адвоката, тут можно было нарваться, так что тот оттащил старикана на свое место. Это собственно был единственный мой человеческий контакт с адвокатом Кобеца.
Кстати, в коридоре, когда мы ожидали начала Заседания, я познакомился с Жанниной дочкой и ее мужем, это была необычная пара, какие-то они оба были выжатые как лимон, уставшие и тихие. От них ничего нового я вряд ли мог узнать: дочь приехала из Пензы вместе с матерью, и до замужества они жили вместе и снимали комнату. Потом она вышла замуж за парня, он тоже из Пензы, и они купили себе однушку в Перово. Так что, она просто не могла знать подробностей происшедшего. Много позже я узнал, что они оба работают в морге, наверное, там и устают. Вот так: приезжают и пашут день и ночь, чтобы выжить.
Кассационная жалоба у меня уже была практически готова, так что я даже не вспоминал несколько дней о прикольных отъемах жилищного фонда в пользу понаехавших провинциалок. Потом я получил полный текст нового решения, прочитал и офигел: честно, не представлял себе, что такое возможно. Очень тенденциозное решение, основанное на единственном мотиве: мошенническом захвате чужой собственности несчастного инвалида, которого в бесчувственном состоянии, опоив раствором из неизвестных трав и грибков (я как в воду глядел), сначала заставили на себе жениться, а потом в неадекватном состоянии заставили подписать дарственную на комнату. Первое, что мне пришло в голову, что это бред или розыгрыш, все это вообще не дело районного гражданского судьи, это изложено уголовное дело по ст. 159 УК и еще целая куча статей того же кодекса. Сдурела баба (это я о судье), прогнуться захотелось, в Красногорском суде это было ее первое дело, но есть же другие инстанции, может она забыла? Мне нужно было менять весь подход и аргументы.
Я позвонил Жанне Григорьевне и нотариусу и договорился о встрече. Нотариус был в хорошем настроении, мы поздоровались и он предложил по коньячку. Ок, коньяк был хороший и уже ополовиненный. Я достал Решение и говорю, что мне хочется проконсультироваться по тому же делу. Дак, тут большого ума не надо, говорит, чтобы понять, что по тому же делу. Он сидел, развалившись в кресле, молодой, преуспевающий, знающий себе цену, как раз, то, что мне нужно. Я говорю, вопрос такой, судья вашего суда такая-то решила, что Дед подписал документы, которые вы удостоверили, в неадекватном состоянии, под действием отвара из поганых грибов. Лицо его я и сейчас помню очень отчетливо: вытаращенные глаза, открытый рот, готовый разразиться смехом, солнечные очки на кучерявой шевелюре. Протянул руку и прочитал, посмеялись и выпили еще.
Говорит, где они их находят, а?
Я говорю, дегенерация всех слоев общества, и судей в том числе. Так получается, что вы удостоверили подписанный неадекватным человеком документ, вы же должны были проверить его состояние, так?
Да чтобы им такое Решение принять, говорит, им нужно доказать либо мой сговор с вашей клиенткой, либо доказать мою неадекватность и выгнать из нотариусов, а вот тут они пожалуй что обломаются. Уголовное мышление. Он начал звонить, но содержание разговора было непонятно, о судье говорил.
Я, говорит, о судье узнаю, откуда эта глупость или прыть, а пока вам свое объяснение напишу, только постарайтесь, чтобы в суды не вызывали. Объяснение его было на бланке в одно предложение, типа, такого-то числа мною удостоверен такой-то документ, адекватность подписантов проверена и не вызывала сомнений.
Расстались мы друзьями-приятелями. Дальше я двинул к Жанне Григорьевне. Она вначале долго извиняющим тоном излагала, как ей жаль, что дело усложняется (если бы она знала, впрочем, как и я!). Я ей говорю, вы Жанна Григорьевна хотите мне зарплату повысить? Или как?
Оказывается, она узнала, что Дедов адвокат – кандидат юридических наук, и еще она узнала, сколько он получает за каждое заседание и каждый документ, и ей очень неудобно. Ну, говорю, будете повышать, или как? Да, говорит, я осознала. И мы передоговорились.
Тогда я ее стал расспрашивать, правда ли, что она грибочки и травки в окрестных лесах собирает? Я, говорит, гуляю там, на месте старых генеральских дач, и показывает рукой, где это. Грибы, если встречаются, приношу, травки – только «Зверобой» в августе. Ага, говорю, после Ильина дня, ясно. После разговора я зашел в этот временный парк, старинные деревья, тишина, заброшенный пруд, неописуемая красота. Кое-где даже цветы, которые от генералов остались. Ничего преступного вроде нет. Очень обаятельная природа там.
Дома я перекроил Кассационную жалобу начисто, теперь ясно было, что в конце у меня появится придуманная «неадекватность» Деда и просьба привлечь нотариуса в качестве свидетеля.
На заседание я чуть было не опоздал, сначала машина сломалась, пробка была на Кольце страшенная, таксист был нервный, и мы чуть было не разбились. Потом в суде нам поменяли зал заседания, а я не заметил, и только в последний момент по наитию понял, что чуть было не испортил все. Заседание уже началось, но войти еще можно было, так что я проскользнул последним. Дед сидел в черном костюме, у адвоката в кармане пиджака был носовой платок цветом под тон рубашки, от них веяло победой за километр. Жанны Григорьевны не было, но я ей и не советовал.
Все проходило как в шахматах, только мат поставил я. Одна из судей даже руками развела. Краткая часть Решения была в мою пользу: Решение отправлено на повторное рассмотрение в Красногвардейский суд. Грибочки и неадекватность вызвала ухмылки и даже смешки. Дело было сделано, на этом этапе.
Утром позвонила Жанна Григорьевна и сообщила, что адвокат Деда умер ночью от сердечного приступа. Я часто вспоминаю своих оппонентов, а его особенно, не то, чтобы я думал, что на него заседание и решение как-то подействовали, может просто выпил лишка в такую-то жару, а может Дед ему пообещал что-то существенное, и деньги ему были нужны позарез, а тут такой облом. Не знаю, тогда я об этом вообще не заморачивался, подумал только, что Дед с его финансовыми возможностями в момент себе другого кандидата наук найдет.
Дальше я ждал результирующую часть Решения и занимался другими делами, пока как-то ни позвонила Жанна Григорьевна, и со слезами попросила срочно приехать: ее сын двинул Деда каким-то коромыслом по башке, сейчас Деда увезли в больничку, а Рому в ментовку. Отличный расклад. Оказалось, что этот старый дуралей отравил котенка, которого Роман воспитывал, и иногда выносил во двор.
Романа (условно) вечером отпустили, заодно я познакомился с местным главным ментом Пацюком (условно), это была еще та штучка, я вам доложу! Слава богу, что Деда в больничке негде было держать, и вечером его привезли домой. С ним вообще ничего не произошло, только царапнуло ухо. Дела плодятся как котята. Дед подал в суд (не в милицию) об оскорблении достоинства и моральный ущерб и нанесении ущерба здоровью. Я договорился с Жанной и поехал смотреть, что он там вменяет. Он просил 300 тыс. рублей компенсации (дались ему эти 300 тыс.!). На беседе с судьей я ему рассказал про ведущееся судопроизводство, но он был абсолютно в курсе всего, а также я рассказал о котенке и предъявил ему фотографию. Говорю: ненавидеть – вредно для здоровья. Судья сказал что-то похожее на «старый мудак». Я говорю, понимаете, мне не хочется на это время тратить, я могу признать вину своего клиента с компенсацией Деду 7.5 тыс. руб. Он хмыкнул, говорит: пишите.
К сожалению, беседа Деда с Пацюком привела к быстрому развитию событий в неожиданном направлении. По времени получается, что уже на следующий день Дед побеседовал с Пацюком и накатал заявление на Жанну Григорьевну и Романа о захвате комнаты. Якобы они ночью, пока он спал, выпилили в стене квадрат (два бруса), Роман пролез в окошко и закрыл дверь к Деду со своей стороны. Ну, вот как можно на основании таких смешных придумок возбуждать уголовное дело? Тем не менее, возбудили. Они явно договорились. Это хорошо, что у меня остались снимки стены без повреждений, просто случайно сделанные тогда, можно сказать, на всякий случай.
Дальше был почти фантастический сюжет с моим участием в процессе по уголовному делу. Дело в том, что я был гражданский представитель, а для участия в уголовном процессе в судах первой инстанции нужно быть адвокатом. События развивались стремительно, менты за неделю завершили свое расследование, небывалый случай в районе! К материалам дела они меня не допустили, это было нарушением, но иначе они не могли. Я предупредил Жанну и Романа не брать в руки повесток и не подписываться нигде. Дело в том, что вынесенное Решение по Романовы делу (о компенсации 7.5 тыс.) было Дедом оспорено и находилось на рассмотрении МосОблсуда, и я хотел дождаться заседания там, потому, что обвинение в нападении и нанесении ущерба здоровью может сыграть существенную роль при рассмотрении УД. За это время Роман и Жанна Григорьевна были признаны обвиняемыми по делу о захвате комнаты, и дело было передано на рассмотрение Мировому судье. Еще раз предупредил, чтобы никуда не ходили и повесток не брали, оставалась неделя. И вот в один прекрасный день Роман получил на руки повестки на себя и на мать, ну что тут сделаешь? Спрашиваю его, я же дважды предупреждал, сейчас тебя осудят и добавят избиение, вот чем ты думал? Спрашиваю Жанну Григорьевну, вы с сыном обсуждали, что я вам говорил? Да, я ему сказала, что голову ему оторву. Да голову и без вас ему оторвут, убедить надо было. Дело было сделано.
На заседаниях Мирового суда я мог присутствовать, но участвовать не мог, мог только советовать клиенту. Дело у мирового судью представляло из себя невероятную смесь Дедова и ментовского бреда. Но комнату менты опечатали, и Деда туда тоже не пускали. Первое заседание Мирового суда (предварительное) было просто ни о чем: у суда были показания Деда у вырезании бруса Романом и захвате комнаты, которая принадлежала Жанне Григорьевны. Никаких фотографий я им естественно не предоставил, и Жанне Григорьевна говорила только чисто официальную версию, подтвержденную решениями и определениями судов. Я никогда не имел дела с мировыми судьями, тут получалось, что по некоторым вопросам у них свободы в принятии решения побольше, у районного судьи, над ним Председатель суда, а здесь – сам себе голова.
Я решил слегка охладить пыл Пацюка, собрал все, что можно было: получалось превышение полномочий и халатность. Написал заявление в Генпрокуратуру и подал с приема в Приемной на Благовещенском. Прокурор прочитал и крякнул, просто роман какой-то, говорит. Мы разберемся. Копия этого заявление со штампом Генеральной прокуратуры о приеме на рассмотрение в дальнейшем сыграет свою роль.
Дня через три звонит Пацюк, извиняется, что на мобильный, просто очень срочное дело и т.д. и т.п. А чего случилось-то, извините, я сейчас имени отчества не припомню? Да вот у нас тут новая информация, не могли бы вы заехать? Я ему говорю, или говорите зачем, или присылайте повестку. Да вот, говорит, Ефим Пацюк нас неверно проинформировал, мне хотелось бы некоторые вещи обсудить. Отлично, я буду в Красногорске в четверг на заседании суда, могу к вам заглянуть, или вы к суду подъезжайте. Я знаю, что для его уха это было супернаглостью, но пусть привыкает. Встречаться с ним уже не имело смысла, ясно, что ментов отсекли.
Мировой суд постановил, что Жанна и Роман виновны в захвате собственной комнаты, я обжаловал, в этом случае дело переходит на рассмотрение Красногорского суда. Таким образом, у нас получалось три судебных дела и одно уголовное. Замечательно! К этому заседанию я готовился особенно тщательно, нужно было все написать Жанне Григорьевне по пунктам, даже отрепетировать, и подготовить различные исходы. Я буду только сидеть, говорить может только она. Познакомился с пятым судьей Красногорского суда, он же – зам председателя по уголовным делам. На мой взгляд, один из самых толковых судей, с которыми я пересекался. Начали мы в 11, после всяких оглашений и вступительной части процесс был такой: судья задает вопрос Жанне, я ей говорю ответ, она его громко повторяет судье. После обеда мы продолжили, где-то после трех судья сказал, что в соответствии со ст. 49 п.2 УПК он наделяет меня правом защитника, только спросил у Жанны Григорьевны: вы ходатайствуете? Она говорит: Да.
Дальше пошло быстрее и факты стали укладываться в логические последовательности, я понял, что судье становится ясны мотивы и логика. Правда в один из моментов нашей дискуссии я сделал ошибку, по его же просьбе подошел к кафедре показать какие-то документы, и оказался у него за спиной. Реакция была мгновенной: он напрягся, сказал, чтобы я никогда так больше так не делал, но понял, что это случайность. Я ему сказал, что запомню, и инцидент был исчерпан. Уже в самом конце, когда силы у всех были на пределе, я, отвечая на один из вопросов судьи, сделал ответ расширенным и вставил эпизод по выпиливанию бруса. В заключении ментов и решении мирового судьи следы были на лицо. А я ему сказал, что это неправда, и показал фотографии стены и двери с датами и временем съемки. Это было последней капле для него, и я это сразу же понял. Мы прозаседали до шести вечера, и последними уходили из здания. Сам судья поставил на охрану здание, и дверь закрыл своим ключом. Дело было сделано, напоследок он мне сказал, ну вы заходите, если что. С юморком мужик!
После решения по УД все стало решаться само собой: и по Роману, и по иску Деда. А про Пацюка я узнал много позже: их проверяла внутренняя служба безопасности, или что-то в этом роде, весь гадюшник разогнали, Пацюка куда-то перевели.
Что стало с Жанной Григорьевной, я не знаю, во время последней нашей встречи, когда мы подбивали бабки, она рассказала, что встретила очень серьезного мужчину и собирается уехать жить на Юга, к морю, очень устала от Москвы, и у нее планы построить там небольшой пансионат. Я спросил, какое именно место, Абхазия, говорит, за Гаграми, у человека там участок земли. Надо же, бывают же совпадения, а я как раз в последнее время занимался своими проблемами в Чехии, и пересекался постоянно с одним абхазом, который перебрался с семьей в Москву, во всяком случае, в тех реалиях я неплохо представлял, что там за уклад. Ей я только сказал, что у них не абхаз не может купить или владеть землей или недвижимостью, и что у них клановое общество, а женщина – не человек.
Вот такая история про Жанну Григорьевну и ее злоключения.
Внимательно выбирайте себе фиктивных мужей!))
30.6.2021