я так хотел, чтоб океан
в окольных розовых пещерах
пел атональным василиском
тому, кто зёрна разбросал,
а мы курили фимиам
и принимали то на веру,
что можжевельник с тамариском
способны нас вернуть назад.
прости, я был неправ, прости,
во мне всегда идут сраженья,
и ослепительные рощи
с нечеловеческим лицом,
заискивая у жар-птиц,
обыскивают отраженья
и продвигаются на ощупь
к осаде огненных лесов,
как будто еры на-гора,
чтоб можно было возвратиться
в эпоху броских слов на ветер,
в бассейн нежности ночной,
в любое вечное вчера,
в любую паузу сторицей,
когда лишь оттого я светел,
что ночь стоит передо мной,
как будто это в первый раз,
и все слова в далёкий космос
сутулой радиоволною
не замурованы уже,
в любой шалаш, в любой гараж,
боготворя обратный осмос,
чтоб разбудить в нас неземное
и улыбнуться дать душе.
и в этом смысл. этот зов
назад мы источаем сами,
не обнаружены глазами
судьбы и выброшены за
объём дыханья парусов,
распотрошённых полюсами,
над осаждёнными лесами,
в литраж дыхания Творца.