При слове -повариха-
у меня встает.
И тянется рука
к половникам ,кастрюлям,
котлетам и борщам,
кремам ,салатам,
сахару и соли.
К муке и дежавю.
Простая пища
из женских рук
сулит дневные сны
в ромашковых полях,
трагедию рассудка,
причитанья,всхлипы
у гроба поварихи,
носившей в сердце
венчики и спички,
гадкую помаду.
Расстегивая лифчик
она вздыхает.
Толково сочетая
чернослив и мясо,
бросая вызов
сообществам болтливых
и тощих одиночек-
она переливает
из объёма в вес
из веса в жидкость весь
материальный мир,
и ставит в аккурат
с Платоном чудо
не жизни-смерти ляс.
Проблема в том ,
что идеальных чувств
никто не видел,
а видел-лёг
в обнимку со скелетом
ещё до рая
и до ада.Для
земли,однако,
нет разницы каких
размеров фаллос
или разум разложить
на прах и душу,
придуманную здесь
зелёными глазами.
Так появились боль,
огонь и слёзы.
Добро и зло
лишь хлеб и холодрыга.
Его стихи
она не понимает.
Имущество её-
ведро клубники
охуенный завтрак.
спокойный голос.
Бог ,несомненно ,есть,
но он другой.
На человека не похож
ни плоскостопьем,
ни прикусом.Слова
обречены скандалить
с большинством,слова
боятся радуги,когда
идут вперёд
не зажигая света.
Поэт и повариха
тандем надёжный,
в смысле красоты
существования в пуху
и в неге без дверей
и окон ,облаков.
Она идёт домой
одна по тёмным
переулкам .Не идёт-
плывёт внутри
небесной синевы
укрытой ночью
занавеской Вакха,
кулисой звёзд.
Хватая ртом
и кожей воздух-
выдыхает капли
прогорклых браг
и пахнет подгорелой
капустой .На губах
прохлада нюнь.
Под мышками не пот-
первопричина духа!
Небритые лодыжки
вбирают пыль-
эротику певца.
И трутся ляжки
друг о дружку ,как
душа и тело,
вынося на свет
игру извилин.Ей
известны погреба
и сажа на сердцах.
Не уходи любовь!
Тебе нужны масла,
жиры ,благоуханья,
вино и поводырь
сквозь будни наготы.
Набухшие соски,
тепличная среда,
задумчивые плечи,
одышка.Вот и я
смотрю на складки
как на кружева,
на трюфель мышц,
как на рассадник страсти-
болтая языком
про внутреннюю жизнь.
По чьим делам
никто не ходит
с надеждами и проч,
за верой и т. д.
Тем более толпой,
тем паче к поварихе.
И сомневаюсь в том,
что человек способен
на рандеву со смертью,
когда она твоя-
отбрасывает тень,
садится в лужу.
Что будет опосля
покоится в макулатуре.
Она идёт домой
одна,парит,
как речка ввечеру.
Уютная ,большая,
груженая росой
поверх волос.
Живых от мёртвых
отличить легко:
живые одиноки.
Мертвецы гнездятся
в апартаментах,им
не интересны рифмы.
ударенья ,точки.
Живые умирают-
мертвые живут.
Следят и те и те
в пределах черт лица.
Бог,несомненно,есть,
но он не видит
ни живых ,ни мёртвых.
Не делает из них
себе автопортрет.
Вселенческая каша
с вероисповеданьем
до блевоты условна,
пока о красоте
моря и горы
с чернозёмом спорят.
Она идёт домой,
одна.На небесах-
ни Гавриил ,ни Миша
ее не ждут
в садах с антоновкой.
И похоть жнёт
и пожинает нимб,
холодный локоть-
счастье пребывает.
Поэт молчит.
И остаётся ночь.
И остаётся взмыть
с земли родной
в родную мочажину.
Бессмертная душа
такая же труха-
нельзя одеть
в трико и бахрому
её.Включить Айги
и чалиться бессрочно.
Но таковы ,увы,
реалии и грёзы
в раздетых нас
до выброшенных прочь
и с глаз долой
посредственных кириллиц.
Смерть -это я.
Она идет домой.