Она мне была самой лучшей подругой,
Росли мы как сёстры из разных семей,
И вместе играя с фарфоровой куклой,
Не знали, что скоро расстанемся с ней.
Тогда коротали мы время в саду,
Заброшенном с прошлого века,
Но вдруг, как назло, прервала нам игру
Внезапная тень человека.
Подняли наверх удивлённые взгляды,
Пытаясь увидеть кто встал перед нами,
А вместе с тем начались листопады,
И солнце как будто слилось с облаками.
Тот человек был весь в чёрной одежде
Высокого роста, с биноклем в руке.
Подобных ему мы не видели прежде,
А он нас приметил ещё вдалеке.
Нам он представился доктором кукол,
Сказал, что умеет их делать живыми,
И жестом построив невидимый купол,
Внушал, будто кукла и он говорили.
Так он передал, что душе её грустно
И тяжко все годы сидеть в хрупком теле,
Мечтает, чтоб злому врагу было пусто,
А это стряслось не на самом деле...
Но кто это сделал, колдун как из сказки? Злой гений? Готовый на всё некромант?
А может быть демон с наличием маски?
Что с виду бесспорно не был виноват.
Но он не озвучил ни имя злодея,
Ни то как вторгается в судьбы людей,
А также была неизвестна идея,
Зачем он так сделал именно с ней...
Доктор сказал: "Я готов искать выход
Помочь обрести душе куклы покой..."
И сделал тем самым отчаянный вывод,
Что должен забрать её вместе с собой.
А мы, не придумав слова для прощаний,
Смотрели, как он исчезает вдали,
И ждали от взрослых любых замечаний,
Что куклу старинную не сберегли...
* * *
Она мне была самой лучшей подругой,
Прошло после этого множество дней,
Уже ни с одной не играли мы куклой,
Ведь стали за время гораздо взрослей.
И став отличаться, встречались всё реже,
Нет больше идей, что связали бы нас,
Никак не вернуть крепкой дружбы, как прежде,
Казалось настал расставания час...
Но снова вернулся немыслимой вестью
Наш старый и странный знакомый,
Всё так же ведомый кукольной честью,
И временем не изменённый.
В руках он держал ту несчастную куклу,
А я, не поверив, потёрла глаза,
Хотелось как раньше окликнуть подругу,
Но по щеке покатилась слеза.
Ко мне подошёл и позвал идти следом,
И так без сомнений пошла я за ним,
Пусть и внушали, что был моим бредом,
Но с жизнью реальной никак не делим.
Тогда за последние долгие годы
Я вновь попыталась стать снова собой,
Мы быстро прошли зданий города своды,
И лес впереди показался густой.
Пройдя чуть немного, приблизились к дому,
Который мужчина представил своим,
С ним рядом прожив, могла знать по-любому,
Но был до сих пор для меня потайным.
Внутри было много частей старых кукол
И сотни запыленных временем книг,
А в дальней из комнат кто-то мяукал,
Как будто на помощь взывал в этот миг.
Но я обращать не решалась внимания,
Боялась, что спрячет меня вместе с ним,
Тогда не имела ещё понимания,
Что напугать сможет средством другим.
И вот, наконец, мы зашли в мастерскую,
Где он изучал ряд таинственных сил,
Задачу поставил себе непростую -
Души перелёт показать мне решил.
Я видела это не лучшей идеей,
Что-то не нравилось мне в её сути,
Казалось, обряд был чреватым потерей,
И чувство тревоги напало до жути.
А он не посмел задержать меня дольше,
Позволил бежать без оглядки,
Казалось в тот мир не отправлюсь я больше,
Оставив сплошные загадки...
Но вот я узнала несчастную новость:
Подругу нашли утонувшей в реке.
Ничью не нашли в её смерти виновность,
Осела лишь скорбь на могильном венке.
Она не ждала неестественной смерти,
И с жизнью не жаждала счёты свести,
Никто не крутился вокруг с чувством мести,
И вряд ли бы кто-то её сбил с пути.
Но мне не хотелось копаться в догадках,
Её не вернуть никому, никогда,
Терзая себя в своих внутренних схватках,
Я знала, кто смог бы помочь мне тогда.
Конечно же он, тот чудной незнакомец,
Что вечно скрывался в пучине фантазий,
И каждый его необычный "питомец"
При жизни был жертвой людских безобразий.
А после...уже вне своей оболочки,
Не знали, что вдруг с ними стало не так,
Как будто бы главное слово из строчки
Навечно убрали на пыльный чердак...
Не став ждать рассвета, пошла к нему в полночь,
Отбросив свои первобытные страхи,
Чтоб получить очень странную помощь,
Понять до конца его тайные знаки.
И свет не горел в темноте его дома,
Как будто в пустотах глазниц мертвеца,
Который смиренно стоит у парома,
Желая с привратником плыть до конца.
Но не было мне поворачивать смысла,
Я знала, что должен он быть где-то рядом,
И мысль моя, сбывшись, в пространстве повисла,
Всё тело сверля изучающим взглядом...
Он выполнил цель, что поставил когда-то,
Найдя свою куклу в руках двух детей.
Сыграл в этом роль колдуна - некроманта,
Скрывая от них смысл тайных идей...
Он снова достал нашу старую куклу,
Что очень была для меня дорога,
Я долго пыталась принять с ней разлуку,
Надеясь, что стал ей как верный слуга...
И смог откопать тело мёртвой подруги,
Что только недавно лежало в земле,
Похоже то магии были заслуги,
Той самой, что силы черпает во мгле.
Теперь ритуала тревожные вспышки,
Одни лишь фрагменты от целой картины:
В начале на двери закрылись задвижки,
И труп обложили пурпурные льдины...
Проснулась я утром от лучиков солнца,
С трудом пробивавшихся между щелей,
А рядом со мной нет того незнакомца
И тела, что звалось подругой моей.
Но вдруг кто-то тихо заплакал за дверью,
И чувство пришло, что тот звук мне знаком.
Тогда поняла: в здравый смысл не верю,
А голос печальный был звавшим звонком.
Потом распахнулись закрытые двери
И он молчаливо ступил за порог,
Своим странным взглядом с землёй меня смерил,
Как будто мой облик настолько убог.
А рядом со мной положил нашу куклу,
Сказав, что теперь в ней подруги душа,
Я к ней протянула дрожащую руку,
И голос извне стал шептать неспеша:
"Здесь тьма, только тьма, не найти мне в ней света,
Как выпавший снег среди жаркого лета,
И будто бы вечность страдаю я здесь,
Терпенья запас израсходован весь..."
Пытаясь облегчить страданья подруги,
Я стала тот час же её утешать:
"Смерть позади и не смей вешать руки,
Я верю, ты сможешь просвет отыскать".
Она после этого долго молчала,
Быть может с ней как-то нарушилась связь?
Я знала, как трудно ей будет сначала,
Но всё же душа её с тьмой не срослась.
А вот незаметно везде потемнело,
Похоже, что день передал свою власть,
И вдруг стало двигаться хрупкое тело,
Протяжно скрипела в нём каждая часть.
Теперь она вновь подавать стала голос,
Но вовсе не тот, что в моей голове,
Поправив свой каждый искусственный волос,
Подобный увядшей осенней траве.
Она говорила про поле ромашек,
Про солнце, что светится ярко над ним,
Про звонко поющих поблизости пташек,
Тот день так и манит покоем своим.
Она зашагала тот час же до цели,
И может быть спряталась где-то в траве?
Застыла и больше слова не летели,
Совсем замолчала в моей голове.
Теперь соизволил зайти ко мне доктор,
Я тут же спросила: "кто смог ей помочь?"
Но только ответ прозвучал будто вздор:
"Ты жертвой была в ту безумную ночь".
"Но я не мертва" - сразу мысль прилетела,
Совсем не готова идти на тот свет,
И кажется не отделилась от тела,
Ох, как же мне мало для этого лет...
А где-то поблизости слышалось эхо
Нескольких пар приближавшихся ног.
Как же зашло сюда полчище это?
Лишь доктор бы смог их пустить за порог.
Не видя их лиц, всё чего-то боялась,
И в горле поднялся невидимый ком,
Бежать я уже никуда не решалась,
Поняв, что меня не отпустит тот дом.
Они не скрывали ко мне недовольства
И с ним обсуждали итоги работы
Насчёт непонятного многим расстройства,
С которым боролись последние годы.
И ярость тот час исказила их лица,
Рождая во мне непредвиденный страх,
Ведь каждый же демон, когда разозлится,
Себя не удержит в когтистых руках.
Но только доктор заверил их гордо:
"Никто бы другой ей помочь бы не смог,
И каждый, всё взвесив, отказывал твёрдо,
Как много пришлось вам проехать дорог.
Увы, ей не стать такой же, как прежде,
Но больше её не тревожит вина,
И с куклой играя, смеётся в надежде,
Что в этом мире совсем не одна..."