Я призрак ночи. Вольный и невольный,
Я призрак женщины убитой не в войне.
И проявляюсь при сияющей луне,
Прилунный призрак при светиле полном.
Моя история ни так уж редка. Мир,
Жестокий мир, в котором пребывала.
Красивой женщиной. И жизни эликсир,
Пила воочию. Пока меня не стало…
Я есть, я вот. Но саван мертвеца,
Напоминает мне, что тело на погосте.
Ни просто так я навестила гостем,
Когда-то дом родной мне своего отца.
Он фотографии слезами омывает,
А я сижу здесь на диване тихо с ним.
И жажда мести, нет, не отпускает,
Я стала призраком отцу уже родным.
Меня не отпускает также сын,
И он при муже, что меня так ранит.
Ему пять лет. Такая боль, когда я с ним,
Но приведением. Вот спит он на диване.
Меня не видят. Но в окошке полнолунье,
А я не знаю как мне весточку подать.
Что вот, мол, я здесь призрак. И как знать,
Узнает, муж меня убил недавно втуне.
Вот входит муж со скорбью на лице,
Вскочив, я кулаками сильно избиваю.
Но я прозрачная, невидима, я знаю,
Не причиню вреда. Он при моем отце.
Сжимая губы в той притворной скорби,
Изображая томно скорбную печаль.
Меня недавно так безжалостно угробив,
Ножом отправил в неизведанную даль.
Но я взываю, призрак, жаждой мести,
Был муж всегда ко мне несправедлив.
Был преднамеренно неистово ревнив,
Но он убил из жадности, не из-за чести.
Поруганной, как он подозревал,
Вполне надуманно. Но это все неправда.
Я мертвой видела, убийцу нанимал,
Теперь я знаю все. Как больно из-за гада.
Которого впустили мы с отцом,
В наш дом чудовище, словно в сад Эдема.
Оно и на любовь коварностью, ответив,
Наполнило наш дом жестоким злом.
Вонзился нож в мое младое сердце,
Когда садилась на парковке я.
В свою машину. Лишь открыла дверцу,
Настигла смерть коварная меня.
Так вот я слышу мужа заверенья,
Его глумливые слова – как тяжело.
Ему переносить уход жены. В смятенье,
Своей жены. Но муж мой – само зло.
Его интересуют деньги и соседство,
Компания отца, мои активы в ней.
Уже он получил огромное наследство,
По брачному контракту. Но нет его жадней.
Уже игру опасную затеял муж и с ним,
А я лишь призрак полнолунья невидим.
Убийство скоро грянет, если я не помогу,
Но я не в силах проявиться пред отцом.
Меня не видит, как я не старалась он,
Отец сейчас так доверяет общему врагу.
О, как хитер и жаден, коварнейший злодей,
Сейчас я в силах прочитать коварнейшие мысли,
В его мозгу одни расчеты, числа,
И скользкий он, как тот ползучий змей.
Его расчет жестокий и глумливый,
Ведет лишь к разорению, отец.
Он предлагает сделку. Так ретиво,
Наживу преподносит. Но за ней конец.
Отец мой будет полностью разграблен,
Компания уйдет под управление лжеца.
Не будет больше в управлении отца,
Он будет разорен, и полностью отставлен.
Как мне отцу помочь? Я так искала выход,
Но я лишь тлен на кладбище сыром.
Я в полнолуние являюсь тихо-тихо,
Ночной я призрак женщины, фантом.
И снова полнолуние, луна на небе,
Позволила себя мне увидать.
Сейчас сыта я в полнолуние не хлебом,
Я жажду отомстить убийце, растоптать.
Его отдать на пожирание геенне,
Убийце место приготовлено в аду.
И мне уйти спокойно призраком нетленным,
Из дома отчего. И пусть в моем роду.
Убийц безжалостных не будет никогда,
И сын мой вычеркнет отца с грядущей жизни.
Пусть имя мужа будет смыто кровью на года,
Душа убийцы в ад его так жаждущей изыдет.
Я не имею крови, но даже призрака застынет,
Фантома сущность. Если здесь я навсегда.
Невидима, несчастна, угнетена,
Я даже приведением не обрела покой.
Я лишена всего. И в сущности фантома,
Мстить не умею. Жажду. Но рукой.
Я не могу взять розу из букета,
И не могу стакан воды испить.
Зависнув между тьмой и светом,
Я продолжаю призраком несчастным жить.
Как мне спасти несчастного отца и сына,
И от коварства мужа прошлого мне уберечь.
Я не умею ощутить своего тела, плеч,
И рук своих. И от печалей призраком я гибну.
Но снова я восстану.
И я придумаю как мужу отомстить.