Что война для рядового?
Не работа, не приказ,
Не обыденное слово,
Опостылое подчас,
Не призыв, что жалом острым
Колет по сердцу солдат,
И уж точно не геройство
Ради славы и наград.
В чем восторг, на поле брани
Встретить сильного врага
И сразиться с ним на равных,
Будто жизнь не дорога?
Не страшит бойца опасность,
Не дрожит взметенный меч.
Лишь бы гибнуть не напрасно
Да родных бы уберечь.
Вот, что сердцу не позволит
Отступить ни перед чем,
Сил прибавит перед боем,
Поведет чеканным строем,
Вязкой топью, минным полем,
Против ран, свинца и боли,
Не таясь огня и крови,
Хоть на танки с булавою…
Но живым сдаваться в плен!
Столько лет бежать от гроба
И в ловушку угодить!
Руки белые от злобы
За спиной перекрестить!
Мчать, не думая о смерти,
Но внезапно повернуть
И молчать под крики сердца,
Слишком много на кону…
Сквозь дрожащие прицелы,
Обступившие толпой,
Шел Василий гордо, смело,
Но с понурой головой.
Тем же длинным коридором,
Не таясь своих шагов,
А вдоль стен - живым забором
Целый взвод штурмовиков.
Оглядел по кругу Теркин:
«Ну и пропасть, ну и рать
Укрывалась по каморкам.
Нечто Теркина поймать
Вы и бункер учинили?
С вас убудет, немчура»
Шум и крики с пущей силой
Доносились со двора.
«Ну, хоть кто-нибудь воюет,
Или все здесь собрались
На потеху удалую?..
Мать честная, за всю жизнь
Не видал такого рвенья
От немецких палачей»
Выходя, от изумленья
Даже замер у дверей.
Старый лес до горизонта
Наводнился немчурой,
Словно здесь все силы фронта,
А не где-то под Москвой.
Сотни ружей, автоматов
Зло уставились в лицо,
И куда ни глянь – солдаты
Вросшим намертво кольцом.
А промеж, как зубы в щетке,
Пушек выкаченных строй,
Мотоциклы, самоходки,
Танк с квадратной головой.
«Даже танк? Да вы серьезно?
Вам бы в цирке выступать.
Может быть пока не поздно
Авиацию позвать?
Ведь не шутка – Вася Теркин!
Руки, ноги, все при мне.
Ровен час, устрою порку
Набежавшей солдатне,
Так что танк один и сможет
Мне ответить напрямик…»
«Вася!» холодом по коже
Подкосил истошный крик.
Прохватило острым комом,
Ни кричать и ни дохнуть.
Голос сиплый, но знакомый,
Провожавший на войну
И встречавший партизаном
Сквозь и радость, и печаль,
И выхаживавший раны
Беспокойно по ночам,
Голос, что еще мальчишкой
Звал с тревогою домой,
Что читал под вечер книжки
И бранил его порой.
Тот родной, певучий, звонкий,
Надломившийся теперь,
Как две белых похоронки
Постучали разом в дверь…
Повернулся он направо –
Все! Испуганно стоят
В окружении оравы
Зубоскалящих солдат.
Только взглядом успокоил,
Мол, нас рано хоронить.
Оглядел их… Что такое?
Нет, того не может быть!
Или глаз уже подводит?
Иль рассудок прогорел?
Или по такой погоде
Обознался на заре?
Позади в немецкой форме,
Автомат наперевес,
На плече с эмблемой черной,
На груди – железный крест,
С видом гордым и бесстрашным,
Все равно, что сытый зверь,
Позади – стояла Саша…
Или кто она теперь.
Та, что сердце растопила,
Та, к которой шел живой,
Та, которую… и силы
Вмиг оставили его.
«Что застыл, аника-воин,
Как безмолвный истукан?
Хочешь, я вас познакомлю?
Мой любимый диверсант
Фрау Грау, между прочим,
Первый ас лесной войны.
Со времен хрустальной ночи
Мы с ней дружбой сведены.
Лучший кадр нашей группы,
Безотказна и верна.
Перед страхом не отступит,
Хоть на дюжину одна.
Не гляди, что молодая,
Что собою хороша,
Даже нас с тобой раздавит,
Если будем ей мешать.
Не найдется силой равных
Ни у Рейха, ни у вас.
А в разведке – и подавно!
Высочайший, первый класс!
Кто в отрядах партизанит,
Кто в подполье с первых дней –
Всех отыщет, всех поймает,
И в моем, признаюсь, плане,
Главный козырь был за ней.
Хоть ты жил донельзя тайно,
Отследила – не впервой.
И как будто бы случайно
Повела тебя с собой»
«Значит, все, что здесь случилось,
С самых первых слов обман?
Чтобы зоркость притупил я…»
«Согласись, хорош капкан.
Был расчет до шага верен:
Пожалеешь, приютишь
Да поможешь, чай, не звери,
Чтоб бросать на полпути.
Там, глядишь бы, свел с кем надо,
Нам связных не лишне знать,
Чтоб потом одним парадом
Всю компанию прижать.
Ну а ты, вот так удача –
Подружил ее с семьей.
Сам любезно обозначил
Чем торги вести с тобой.
Так что образ, что ты строил,
На поверку – звук пустой,
Потому как бьется воин
Всего прежде головой.
Хоть у вашего народца
Ты в героях неспроста,
Но у каждого найдется
Ахиллесова пята»
«Только недогадлив очень
Твой прославленный шпион.
Что меня мешало кончить
Сразу, за один прием?
И к чему была охота
Шить весь этот маскарад?
Пулю в лоб – и вся работа!
И с отчетом бы назад»
«Что могла, пожалуй, верно,
Да не ей к тому приказ.
Будь хоть трижды самой первой,
Это все – мой звездный час.
Это мне тебя с надеждой
Фюрер лично поручил.
И Скорцени, как и прежде,
Триумфально победил!
И потом, ведь кто узнает,
Кто поверит на слова,
Что тебя нет больше с нами?
Да еще пойдет молва,
Что фашисты врут, как видят.
Теркин жив. Не может быть!
Рано править панихиду!
Нет, нельзя тебя убить
В тишине – пиши пропало.
Жди взамен тебя других.
Нет уж, хватит, наигрались!
Только так! Чтоб все видали!
Чтобы в памяти держали!
И голов не подымали!..
И оставлю я, пожалуй,
Всю семью твою в живых.
Пусть расскажут по России,
Что героя больше нет,
И Москву спешит отныне
Навестить немецкий след!»
Замолчал. А Теркин даже
Не откликнулся словам.
Лишь стоял, обескуражен,
Все смотрел, смотрел на Сашу,
И не верилось глазам.
Как же так, не понимаю
Есть хоть что-то там, в груди?
Или только ледяная,
Обескровле…
«Погоди!
А деревня та, под Ельней,
Где я немцев положил?
Тоже ради этой цели
Ты всех жителей сгубил?»
«Все должно быть по легенде,
До последней запятой.
Вдруг слова девчонки бедной
Проберут, и непременно
Побежишь на честный бой?
Я ведь знаю – ты такой.
Не смотри, герой безгрешный.
Нет в Скорцени подлеца.
Жертвы – это неизбежность.
Но иду я до конца!
А свои или чужие –
Лишь бы делу помогли,
Для победы послужили,
И пойдут на то любые:
И чужие, и свои.
Хватит проповедей, впрочем,
Заболтались мы с тобой.
Смерть словами не отсрочишь,
Коли встала за спиной.
А в мои не входит планы
В кандалах тебя водить.
Не сбежишь, так партизаны
Попытаются отбить.
И к чему же мне проблемы?
Лишний повод, лишний бой?
Нет приказа непременно,
Чтобы Теркин был живой.
Проходи на край передний,
Помаши рукой родным
И подумай над последним
Над желанием своим»
Он отдал приказ кому-то.
По рядам прошелся гул,
И шеренга за минуту
Ниотколь возникла будто
И взяла на караул.
«Неужели это финиш,
Ив плену, а не в бою,
Пуля глупая, отнимешь
Удалую жизнь мою?
Неужель одержат фрицы
Верх по прихоти шальной,
И так дешево купиться
Мне начертано судьбой?
Не поверил бы – так что же.
Не смирился б – да куда.
И конец мой здесь, похоже…
Так запомнят навсегда
Пусть меня в своих душонках
И мою святую месть!
Ведь таких, как Вася Теркин,
По Руси не перечесть!
Так пускай не будет свято
Мое место до тех пор,
Как последнего солдата
Черной свастикой объятый
Сгинет в омуте позор!»
Achtung! Зычно пролетело.
Побежал отсчет секунд.
Вмиг шеренга поровнела,
Встала каменно во фрунт,
Не дыша, по стойке смирно,
Словно вышла на парад.
«Вот уж, точно, дисциплина», –
Усмехнулся. Feuerbereit!
Автоматы содрогнулись,
И на грудь в один рывок.
Zielen! Ненасытным дулом
Устремились на него.
Командир на время замер.
Вот и все. Окончен путь…
На пороге смерти память
Пробуждает что-нибудь.
Пред глазами появиться
Могут, словно сквозь туман,
Жизни яркие страницы:
Радость, боль, любовь, обман.
Все, что время не жалеет,
Но так дорого сейчас,
Перед пулей не робея,
Помянуть в последний раз.
Все затихло на мгновенье.
Воздух смирною повис.
Взмах руки – распоряженье,
И приказ без промедленья
Оборвет солдату жизнь.
Что же тянешь, предвкушеньем
Наслаждаешься, фашист?
Вдруг, как отгласом сраженья,
Запищал протяжный свист.
Немцы крутят головами,
О расстреле позабыв.
Ближе, ближе завывает.
Вдруг под вопль «Partisanen!»
По толпе ударил взрыв!
Немцы дрогнули, осели,
И приказ «Держать удар!»,
Повторяясь то и дело,
Не вселял, похоже, смелость.
В небе снова засвистело.
Взрыв! Еще один! Пожар!
Бьет огонь свирепо, быстро,
Передышки не дает.
Стало ясно – по фашистам
Заработал миномет.
Глубоко, из самой чащи,
Завывая как метель,
Все точнее и все чаще
Догоняя свою цель.
«Ну, дают врагу прогреться!»
Теркин мешкать перестал,
У валявшегося немца
Автомат себе забрал,
И, махнув своим, «Скорее
В бункер! Дальше от огня!»
Он, по кругу разом целясь,
Стал фашиста устранять.
А земля рвалась на части.
Солнце скрылось. Все в дыму.
Добежали б, не упасть бы
Ненароком никому.
Подгоняя их словами,
Прикрывая их свинцом…
Вдруг, как будто за плечами,
Оглушил раскатом гром!
Воздух очередь прошила.
Из ствола струился дым.
И сестренка оступилась,
В грудь отчаянно вцепилась
И обмякла перед ним…
Закричал Василий Теркин.
Боль пронзила как струна.
Начал звать, трясти, да только
Не ответила она…
Холодел румянец тонкий.
Уходил на щечках цвет.
Отняла война девчонку
В небольшие десять лет…
Та, что знал он прежде Сашей,
Автомат перевела,
На прицел взяла двойняшек…
Но убить их не смогла.
Тотчас пули черным роем
Сбили с ног десятком жал.
Взяв сестру одной рукою,
Теркин выстрелил другою –
За все сразу, наповал…
А вокруг шел рукопашный.
Немец драку не бросал,
Но уже все громче наши
Раздавались голоса.
Все плотнее зажимались
Клещи проливным огнем,
Немцы падали, сражались,
Погибали и сдавались,
Но исход был обречен...
* * *
«Ох, и вовремя успели!
Словно кто-то подгадал.
Ни за что бы не поверил,
Кабы сам не увидал.
Крепко дали облегчиться.
Ты уж, братец, не серчай.
Кто же знал, что среди фрицев
Очутишься невзначай.
Нам сказали, что их сотни,
Пушек, техники запас,
Потому стелили плотно,
На снаряды не скупясь»
Размолов фашистам души,
Завершив короткий бой,
Партизаны на опушку
Выходили всей толпой.
Кто с улыбкой, кто с опаской,
Кто бранясь на всякий лад,
Кто считая вражьи каски,
Подбивая результат,
Кто курил в дыму сраженья,
Кто трофеи собирал,
Кто, собрав до кучи, пленных
Под прицелом охранял.
Теркин, влево, вправо глядя,
С командиром говорил:
«Значит, кто-то о засаде
Ваш отряд предупредил?»
«Мы в твоем лесу, Василий,
С первых дней свой держим пост.
И взрывали, и косили,
И пускали под откос.
В сорок первом прикрывали
Отступавшие войска,
Нынче – силы собираем
Для грядущего броска.
Здесь у нас во всем порядок.
Каждый шорох на виду.
Напрямик да без преграды
Век фашисты не пройдут.
Все проходы перекрыты.
Вдруг недели две назад
В этот бункер позабытый
Заявляется отряд.
А за ним еще, и снова.
Шума, беганья, возни!
Стало ясно, что готовят
Что-то важное они.
Мы, не мешкая напрасно,
Не пускаясь в разговор,
Тотчас взяли весь участок
Под внимательный дозор.
Кто приехал, сколько ружей,
Сумок, ящиков, поклаж
Сколько выгрузили дюжин –
Все берем на карандаш.
Информацию пытались
Поразведать, только зря:
Ни зацепки, даже малой.
Языков в ночи хватали,
Но они не говорят.
А вчера наш Васька Глотов
К наблюденью приступил.
Вдруг глядит, из леса кто-то
Прямо в бункер заспешил.
Часовых в одно движенье
Снял, как малых пацанов,
Пробежался юркой тенью,
Шасть за дверь и был таков.
Васька, даром, что три класса,
Сразу понял, кто такой.
Кто ж еще так без опаски
В одиночку ладит бой?
Он уж было ноги в руки
Да собрался на подхват.
Глядь, а к бункеру без звука
Подбирается отряд.
Оцепили всю опушку,
Что числом не сосчитать,
Подвезли снаряды, пушки.
Понял он, что то – ловушка,
И пора тебя спасать.
Пулей к нам в расположенье,
Все в деталях доложил.
Ну и мы без промедленья
Сколько было наших сил
По всему густому лесу
Подхватили – и сюда.
Что потом, уже известно»
«Не забуду никогда
Вашу помощь, буду должен
До конца солдатских дней!»
«Пустяки, вот скажешь тоже.
Коль не мы друг другу – кто же
Нам поможет на войне?
В одиночку можно жалить,
Досаждать, тревожить сон,
Чтоб враги не забывали,
Что Смоленск еще силен.
Можно громкие победы
Для Отчизны совершать,
Можно даже стать легендой
И на подвиг вдохновлять,
Можно прыгать ловким тигром
По лесам годами. Но
Одному войну не выиграть.
Это ж, братец, не кино.
Может, в строй тебе вернуться?
И пора как раз пришла:
Очень скоро развернутся
Здесь недюжие дела.
Наша армия от Вязьмы
Наступленье поведет,
И на помощь в нужный час мы
Совершим большой налет.
Десять целей у границы
Поразим, навяжем бой,
На себя оттянем фрицев
И удержим. План такой.
Ну, что скажешь? Одолеем,
Отобьем страну свою?
С Васей Теркиным бодрее
Воевать в одном строю.
Ну, а там объединимся
И с войсками – на Берлин»
«Прав, конечно, что ж, сразимся.
Что я стою здесь один?
Воевал, врага страшил я
И – попался на крючок.
Чуть семью не свел в могилу,
Да сестру не уберег.
Хватит бегать по чащобе,
Каждой встречи хоронясь.
Там на фронте-то должно быть
Больше пользы от меня»
«Ну, теперь победа ближе»
«Да, еще спросить хотел,
Где девался, я не вижу,
Тот высокий офицер,
Что всем этим верховодил,
С острой меткой у щеки?»
«Не встречал покамест, вроде.
Разберемся.
Мужики!
Офицера не видали?
Разузнайте-ка рысцой:
Крепкий, длинный, грудь в медалях
И поранено лицо.
Не убит? И среди пленных
Не найдете? Что за черт!
Должен быть он непременно.
Приглядитесь-ка еще!
А внутри? Проверь, быстрей-ка.
Что там? Взорван коридор?..
Отыскал себе лазейку.
Скрылся, значит. Да, хитер»
«Ладно, высветится Отто.
Повидаемся мы с ним.
Фронт велик, дорог без счета,
А идут все на Берлин!»