В Гефсиманской роще тишь и благодать,
Кто-то должен нынче Господа предать.
Сад исходит соком лунной пустоты,
— На горе высокой скоро сгинешь ты,
Шепчет Змий Иисусу. На челе ручьи
Пота, облик русый в золоте парчи
Звёздных бастионов, растворённых тьмой;
Лилий и пионов, — Ты теперь не мой,
Говорит Мессии странный Бог-Отец.
— Здесь, у нас, в России полный, бро, pizdets.
Пётр клюнул носом, — за.ооо.рал петух.
— Принимай «колёса», если не лопух.
— Пей дешманский пиво в придорожный бар,
Если штамп есть в ксиво, ти крутой, базар
Продолжал китаец с крючковатым но..
Сом, — собака лаетс, — караван, вино
Заходящей тучи в палевых очах
Тьмы небес от Gucci. На её свечах
Нити сонной манны в бисере росы.
— Не мечи стаканы, у ворот не ссы,
Мелет хмурый сторож с раненой метлой.
Тополиный спорыш на Венере злой.
Падает в ракитник спелая звезда.
Мир, последний битник, в злые поезда.
И свистят по небу горние ручьи.
— Доложите Фебу, мы теперь ничьи,
Говорит Spaситель с нимбом в пол луны,
— Так и есть, Учитель, цедят пацаны.
Побросали сети на закрылки звезд.
— Будьте, бля, как дети, как вот этот дрозд.
— Вы его слыхали, или дрыхли, блин?!
— Боже, мы пахали для Морфея сплин,
Меж пластов небесных рассекая тьму.
— Мне меж вами тесно, — в Гефсимань-тюрьму
Отправляюсь ныне, чтоб молить за вас
В золотой пустыне в предрассветный час.
— Уж давно пропели третьи петухи,
— Я восхищен в теле лунной чепухи,
Произнёс угрюмо человек в хито..
Не понятный юмор горнего ЛИТО.
— Он у нас в поэтах, - усмиряет плоть,
Заявило лето в Назарете, - хоть
Странный, всё же может так меня любить,
Что мороз по коже, а на роже прыть.
Прыгает, как лампа золотой синяк.
Иудея. Рампа и луны пятак.
В ивняке лягушки, в сорняке роса,
— Няня, где же кружки?! — Где же небеса?
— Знал бы прикуп, в Сочи
Жил безбедным сном,
Молвил, смежив очи,
Гефсиманский гном,
Рассекая травы
В дырчатых штанах
Сатанинской «Явы»,
— Гонишь, - да, ну нах!..